34. Словесный понос на тему плачущих цветов и скорбящих ив
В Японии в 1886 году вышел русский роман, получивший в переводе название «Плачущие цветы и скорбящие ивы. Последний прах кровавых битв в Северной Европе». Всего 150 страниц. Это даже не книга, а книжка. Переводчик Мори Тай объяснил, что в оригинале было «много лишнего», поэтому он взял на себя смелость «чуть-чуть» подсократил произведение. Так Япония узнала «Войну и мир».
Оказывается, полный объём романа составляет 1300 страниц! В школе нам задавали текст в сокращённом виде, и то это было мукой - одолеть Толстого. Такое ощущение, что я его не читала даже в сокращённом виде. Так оно и есть, роман изучают в 9 или 10 классах. Я, как уже ранее говорилось, не училась в старших классах. А в техникуме была занята пропусканием занятий. Если я игнорировала геодезию и топографию (ибо это было основой для будущей профессии), то русскую литературу я точно не посещала.
Но в голове что-то есть, Пьер Безухов, например. Может, позже, учась на филолога, когда делала шпаргалки, что-то зацепила. С таким же успехом так и не дочитала «Преступление и наказание». Надо сказать, вся классика у нас была в домашней библиотеке. Потому, может, даже и читала, ибо я считалась весьма начитанной девочкой. И, хер его знает, куда всё делось.
Любила ли я уроки литературы? Скорее, да, чем, нет. Я умела пудрить мозги своими сочинениями. Они у меня лучше получались, чем изложения. Надо заметить, я несколько лет была отличницей, ибо учиться было легко. Если превратить это нудное занятие в импровизацию, игру, каждый раз меняя правила, внося новые детали, добавляя красок от себя. Иначе это было скукой смертной. Начнут мусолить какую-то деталь, мол, этим писатель хотел сказать это, или всё же что-то другое. То, что хотел сказать товарищ Толстой в 1300 страницах, какой-то умник изложил в хокку по-русски:
Война уносит
Жизни, больше молодых.
Мир неизбежен.
И это припечатали комментарием: «Я согласен с японцем. Где какие войска в битве стояли, мне было неинтересно. Одно светлое пятно в романе -Наташа. Я бы её оставил. Остальное бы выкинул».
Толстой, может, по прихоти своей писал такие длинные тексты или назло потомкам, а многие грешили многословием из весьма меркантильных соображений. Слово - это копейка, фраза - рубль. Чем больше слов, тем больше денег. У потенциальных читателей было ещё больше времени, чем у писателей. Они были согласны на такие длинные тексты, чтоб убить время.
Всё, закрываю шлюз, а то поток слов неиссякаем. Я пытаюсь как-то выпутаться из этой ситуации, когда хочется писать о чём-то конкретно, а нельзя, чтобы обойти этот «кирпич», начинаю словами поносить на отвлечённую тему. Вроде бы из прошлого можно брать всё, ибо за это мы не в ответе. Как не выкинуть слов из песни, факты ты не в силах перетасовать. А вдруг медведь? Ведь и о том, как от умеренного патриотизма Толстой пришёл к пацифизму не принято упоминать вслух. Даже в названии романа целых два нежелательных слова! Потому любопытно бы почитать перевод перевода Мори Тая «Плачущие цветы и скорбящие ивы». Очень даже объёмный образ: цветы жизни, плачущие цветы - примета горя, ассоциация с похоронами. А ивы у нас и так плачут, но чтобы они ещё и скорбели, значит, речь идёт о всеобъемлющем горе.
В своё время сама грешила сочинением хокку и танк. В отличие от японских у них была и рифма, и аллитерация. Как говорится, чтобы угодить и нам, и вам. Рифма в якутском стихосложении до сих пор не приветствуется. Меня никто не учил, как писать, но нутром я чуяла, как именно подать поток чувств. Чувство меры, как и чувство такта в житейском плане, были в меня уже заложены. И стоило больших усилий избавиться от всего этого, чтобы жить в унисон со своим чудо-временем.