Добрый дядька
Вчера стало известно, что Сергей Бобров, занимавший пост руководителя Следственного управления следственного комитета РФ по АО, освобожден от должности указом президента и переведен в Чечню. Будет бороться с преступностью там.
Бобров - не просто руководитель-статист - это целая эпоха в истории правоохранительной системы Астрахани, это человек, оставивший о себе долгую (добрую-недобрую) память. Не знаю, были ли у него искренние друзья, но врагов осталось немало, изрядная их часть в самих же правоохранительных органах. Не знаю, уважали ли его, но боялись и боятся многие.
О нем еще много напишут и скажут, поэтому не буду сейчас…
Лишь однажды мне довелось встретиться с Бобровым с глазу на глаз. Это было в начале февраля 2011 года. Тогда, сразу после одного приговора суда, на меня хотели повесить другую уголовку (по доносу известного в Астрахани существа). Проверка проводилась весьма жестко - комитетский следак Лукьянов с порога пригрозил мне реальным сроком и посоветовал во всем сознаться. После изъятия системного блока компьютера в редакции, запахло жареным. И один хороший человек организовал мне встречу с Бобровым, дабы внести ясность в ситуацию.
В назначенное время я явился в комитет. Пройдя через турникет и поднявшись на второй этаж, оказался в просторной приемной. Справа и слева от входа были расположены две внушительные двери. Табличка над одной из них говорила о том, что именно тут восседает человек, от которого в области зависит очень многое. Напротив был кабинет его зама Бессонова.
Недолго прождав своей очереди, я, сквозь липкий страх, окутывавший моё сознание, услышал голос молодой хорошенькой секретарши: «Токарев».
Не слишком просторный, но и не маленький кабинет. За столом сидел человек в гражданском сером костюме. Пригласил присесть.
«Сергей Иванович, я…» - начал я излагать суть дела. Внимательно слушал он недолго. Постоянно перебивал, не давая до конца изложить свою мысль. Как только какая-то моя фраза его возмущала, он весь вскипал и начинал это бурно опровергать.
Судя по внешнему виду и его реакциям, это был человек нервный, подозрительный, в то же время очень умный и хитрый.
«А что у Вас за аппаратура там?» - отреагировал он на то, что я при нем выключил (!) свой телефон.
Был осведомлен о характер моей деятельности, хотя и весьма поверхностно. Путал собственно мои тексты с теми, что были написаны про меня. Видел на видеозаписях митингов, представляемых фэшниками. И на этом строил свое мнение. Закинул пару удочек - выяснил, что, может быть, хотел узнать.
Как ни старался я держаться одной темы, что и привела меня туда, Бобров все время перескакивал на другую, третью, четвертую… Создавалось впечатление, что есть вопросы и проблемы, которые не давали ему спокойно спать.
«Пишут вот: волгоградцы приехали, и рыбы не стало, таких журналистов я не люблю», - сетовал Сергей Иванович на пишущую братию.
Не помню уже как, но разговор вдруг перешел от политики и журналистики к Салехову, к которому я ни особых симпатий, ни антипатий никогда не испытывал, а все это громкое дело воспринимал не более как разборки в своей среде, никак не затрагивавшие ни интересов общества, ни мои личные.
«Его ведь народный суд осудил!» - пытался что-то доказать мне руководитель следственного органа. «Сергей Иванович, я вообще-то по другому вопросу пришел», - с трудом пробивая моральное давление собеседника попытался вставить я. «А, ну да-да», - возвращались мы к исходному.
У меня не было причин не любить лично Боброва. Да и у него, я думаю, не было оснований, пытаться меня уничтожить. Разные, как говорится, у нас весовые категории. Если мы в своей газете что-то и писали против комитета, то лишь ради прекращения незаконного, по нашему мнению, прессинга тех или иных лиц, попавших в жернова карательной системы.
Кто-то говорил, что Бобров хочет привлечь меня на свою сторону, что ему нужна подконтрольная пресса, что сейчас он окажет мне услугу, а после рано или поздно попросить что-то у меня, и я не смогу отказаться. Но ни один из этих прогнозов не оправдался.
Не знаю, что повлияло тогда на развитие событий - эта встреча, поднятый мной и моими сторонниками шум или на самом деле отсутствие состава преступления, - но после того дня ситуация стала разруливаться в мою сторону. Через неделю мне вернули системник с наклейками СУ СК, а дело так и не возбудили.
Тогда я впервые ушел из комитета в приподнятом настроении. На прощанье мы пожали друг другу руки, а сам Сергей Иванович назвал меня Сашей.
Добрый дядька…
Бобров - не просто руководитель-статист - это целая эпоха в истории правоохранительной системы Астрахани, это человек, оставивший о себе долгую (добрую-недобрую) память. Не знаю, были ли у него искренние друзья, но врагов осталось немало, изрядная их часть в самих же правоохранительных органах. Не знаю, уважали ли его, но боялись и боятся многие.
О нем еще много напишут и скажут, поэтому не буду сейчас…
Лишь однажды мне довелось встретиться с Бобровым с глазу на глаз. Это было в начале февраля 2011 года. Тогда, сразу после одного приговора суда, на меня хотели повесить другую уголовку (по доносу известного в Астрахани существа). Проверка проводилась весьма жестко - комитетский следак Лукьянов с порога пригрозил мне реальным сроком и посоветовал во всем сознаться. После изъятия системного блока компьютера в редакции, запахло жареным. И один хороший человек организовал мне встречу с Бобровым, дабы внести ясность в ситуацию.
В назначенное время я явился в комитет. Пройдя через турникет и поднявшись на второй этаж, оказался в просторной приемной. Справа и слева от входа были расположены две внушительные двери. Табличка над одной из них говорила о том, что именно тут восседает человек, от которого в области зависит очень многое. Напротив был кабинет его зама Бессонова.
Недолго прождав своей очереди, я, сквозь липкий страх, окутывавший моё сознание, услышал голос молодой хорошенькой секретарши: «Токарев».
Не слишком просторный, но и не маленький кабинет. За столом сидел человек в гражданском сером костюме. Пригласил присесть.
«Сергей Иванович, я…» - начал я излагать суть дела. Внимательно слушал он недолго. Постоянно перебивал, не давая до конца изложить свою мысль. Как только какая-то моя фраза его возмущала, он весь вскипал и начинал это бурно опровергать.
Судя по внешнему виду и его реакциям, это был человек нервный, подозрительный, в то же время очень умный и хитрый.
«А что у Вас за аппаратура там?» - отреагировал он на то, что я при нем выключил (!) свой телефон.
Был осведомлен о характер моей деятельности, хотя и весьма поверхностно. Путал собственно мои тексты с теми, что были написаны про меня. Видел на видеозаписях митингов, представляемых фэшниками. И на этом строил свое мнение. Закинул пару удочек - выяснил, что, может быть, хотел узнать.
Как ни старался я держаться одной темы, что и привела меня туда, Бобров все время перескакивал на другую, третью, четвертую… Создавалось впечатление, что есть вопросы и проблемы, которые не давали ему спокойно спать.
«Пишут вот: волгоградцы приехали, и рыбы не стало, таких журналистов я не люблю», - сетовал Сергей Иванович на пишущую братию.
Не помню уже как, но разговор вдруг перешел от политики и журналистики к Салехову, к которому я ни особых симпатий, ни антипатий никогда не испытывал, а все это громкое дело воспринимал не более как разборки в своей среде, никак не затрагивавшие ни интересов общества, ни мои личные.
«Его ведь народный суд осудил!» - пытался что-то доказать мне руководитель следственного органа. «Сергей Иванович, я вообще-то по другому вопросу пришел», - с трудом пробивая моральное давление собеседника попытался вставить я. «А, ну да-да», - возвращались мы к исходному.
У меня не было причин не любить лично Боброва. Да и у него, я думаю, не было оснований, пытаться меня уничтожить. Разные, как говорится, у нас весовые категории. Если мы в своей газете что-то и писали против комитета, то лишь ради прекращения незаконного, по нашему мнению, прессинга тех или иных лиц, попавших в жернова карательной системы.
Кто-то говорил, что Бобров хочет привлечь меня на свою сторону, что ему нужна подконтрольная пресса, что сейчас он окажет мне услугу, а после рано или поздно попросить что-то у меня, и я не смогу отказаться. Но ни один из этих прогнозов не оправдался.
Не знаю, что повлияло тогда на развитие событий - эта встреча, поднятый мной и моими сторонниками шум или на самом деле отсутствие состава преступления, - но после того дня ситуация стала разруливаться в мою сторону. Через неделю мне вернули системник с наклейками СУ СК, а дело так и не возбудили.
Тогда я впервые ушел из комитета в приподнятом настроении. На прощанье мы пожали друг другу руки, а сам Сергей Иванович назвал меня Сашей.
Добрый дядька…