Народ был удивлён, почему виновным назначили Сталина...
Оригинал взят у aleksei_44 в
Народ был удивлён, почему виновным назначили Сталина...
Оригинал взят у mamlas в Народ был удивлён, почему виновным назначили Сталина...
Ещё о Хрущёве и антисталинизме
Развитие одной речи
О роли разоблачения культа личности в истории
Словосочетание «культ личности» с главной трибуны страны впервые прозвучало 25 февраля 1956 года. Оно входило в название сделанного в этот день закрытого доклада генсека ЦК КПСС Никиты Хрущева. ©
Доклад Хрущева на ХХ съезде КПСС / Фото: Устинов Александр
Потрясением для делегатов съезда, а потом и для всей страны, гражданам которой тезисы доклада передавались на собраниях партийных и трудовых коллективов изустно, оказался не сам факт злодеяний - в той или иной степени уже известный,- а именно то, что главным и единственным виновником их был назван лично Сталин.
Юрий Сапрыкин написал о докладе, сопровождавших его обстоятельствах и последствиях, Ульяна Волохова собрала выдержки из выступлений трудящихся на собраниях 1956 года, посвященных разъяснению постановления ЦК «О преодолении культа личности и его последствий».
Съезд КПСС - ритуал, расписанный с точностью симфонической партитуры, смысл которого к концу советской эпохи как-то совсем потерялся: казалось, главная функция съезда - в том, чтобы он состоялся в назначенный срок. За двадцать шестым должен следовать двадцать седьмой, а если отмотать числовой ряд назад, можно вернуться к почти мифическим съездам РСДРП, кочевавшим по столицам Европы, и подтвердить этим обратным отсчетом: все в порядке, ленинским курсом идем. Что до самого события - его ход должен быть предсказуем, как смена времен года: латинские цифры в названии, члены Политбюро в президиуме, отчетный доклад ЦК и - отдельно - Центральной ревизионной комиссии, единогласно принятые постановления, бурные аплодисменты, переходящие в овацию, и кумачовые лозунги "Решения такого-то съезда - в жизнь!" на каждом углу великой страны, вплоть до следующего съезда, когда придется поменять на лозунгах цифру.
Никита Хрущев на праздновании дня рождения королевы в Британском посольстве, 1958 год
XX съезд не был исключением: делегаты заслушали и постановили, дополнили будущие учебники научного коммунизма установкой о возможности мирного сосуществования двух систем, приняли решение о прекращении производства в стране паровозов. Утром 25 февраля, в последний день работы съезда, когда делегаты уже готовились разъезжаться по домам с праздничными наборами, на трибуну вышел Никита Сергеевич Хрущев и начал очередной доклад.
Текст доклада, который был впервые опубликован 33 года спустя в журнале "Известия ЦК КПСС", по всей очевидности, не совпадает с тем, что произнес Хрущев: по свидетельствам присутствовавших, первый секретарь ЦК много импровизировал, говорил "от себя", выступление длилось более четырех часов (секретарь ЦК Соломенцев уточнил на выставке в честь 50-летия съезда - шесть часов, если с перерывом). Когда объявили перерыв, никто не аплодировал, все молча встали и вышли из зала, по окончании доклада не стали устраивать прений, просто проголосовали за постановление и разошлись.
Судьба доклада "О культе личности и его последствиях" построена на типичных для советской жизни парадоксах: Хрущев говорит о том, что и так многие знают: после того как арестовали Берию и начали выпускать из лагерей репрессированных, факты "злоупотреблений" и "фальсификаций" - уже не секрет, но, будучи оглашенными с высокой трибуны и получив иную, чем ранее, моральную оценку, эти факты кажутся невероятными, невозможными, непереносимыми. Это закрытый, почти секретный доклад, его нельзя публиковать - подготовленную Политиздатом брошюру тиражом в миллион экземпляров так и не напечатают, но его тезисы рассылают по всем парторганизациям страны и так или иначе доводят практически до всех взрослых работающих граждан. Его надо хранить, как государственную тайну, от посягательств и происков Запада, и даже странам социализма доверять нельзя - глав зарубежных компартий на закрытое заседание не зовут. И тем не менее на Западе он публикуется быстрее, чем успевает добраться до первичных партячеек: польский журналист Виктор Граевский подрезал копию у знакомой сотрудницы ЦК ПОРП и отнес ее в израильское посольство, остальное было делом техники.
В хрущевском докладе легко увидеть сегодня историческую закономерность, знак неизбежной смены эпох - или, напротив, импульсивное решение лидера-харизматика: и вправду доклад до известной степени был импровизацией, решение о том, что он будет прочитан и выступит с ним именно первый секретарь, было принято за день до открытия съезда. Но импровизация готовилась загодя - специальной комиссией во главе с секретарем ЦК Поспеловым - и вместе с тем не была делом окончательно предрешенным: Молотов с Ворошиловым до последнего дня настаивали на том, чтобы на съезде была дежурно отмечена всемирно-историческая роль предыдущего руководителя, и на этом все. На самом деле в решении рассказать делегатам о том, что за этой исторической ролью стоит цепь чудовищных преступлений, не было ни случайности, ни железобетонной закономерности - скорее прагматический расчет: как писал в воспоминаниях Микоян, "если мы этого не сделаем на съезде, а кто-нибудь когда-нибудь это сделает, не дожидаясь другого съезда,- все будут иметь законное основание считать нас полностью ответственными за происшедшие преступления". Хрущеву надо было не только отстроиться от генеральной линии предыдущего вождя, начать свою игру - но прежде всего вывести из-под возможного удара себя и окружение: сделать так, чтобы весь груз ответственности за миллионы смертей лег на тех, кто уже в могиле. Ну и потом становилось все более очевидным, что конструкция системы держалась на страхе и авторитете человека, открывавшего предыдущие съезды партии, нет его - и все разрешено. После 1953-го начались восстания в лагерях, вернувшиеся домой репрессированные партийцы пишут письма в ЦК, в воздухе висит ощущение усталости и смутного недовольства - и предположение, что "кто-нибудь когда-нибудь это сделает, не дожидаясь другого съезда", выглядит, мягко говоря, не беспочвенным.
В докладе, о котором должны узнать все, но никто не может говорить вслух, Хрущев говорит о вещах, о которых допустимо сказать, не ставя под сомнение "генеральную линию": партия здесь выглядит скорее объектом, коллективной жертвой массовых арестов и убийств, чем их естественным организатором, идеология под сомнение не ставится, ленинский курс очищается от искажений. В докладе ничего не говорится о коллективизации, раскулачивании, судьбе вернувшихся после Победы военнопленных, вообще террора, направленного против народов СССР в целом; главной мишенью репрессий, согласно Хрущеву, были партийные и армейские кадры, но и тут счет идет на миллионы. Их дела - фальсифицированы, обвинения против них - вымышлены, их признания получены под пытками, их расстреливали ни за что, и главным организатором этой кампании был лично Иосиф Сталин. Сталин теперь - уже не слава боевая, не юности полет, не "Ленин сегодня": это - архитектор террора, создатель фабрики массовых арестов, пыток и убийств, виновник поражений в первые годы войны, создатель светской религии с самим собой во главе (того самого "культа личности", который вынесен в заголовок доклада - как главный пункт обвинения). Собственно, потрясение, которое переживают делегаты, связано не со списком преступлений, а с именем главного обвиняемого - человека, который в массовом сознании по-прежнему наделен почти божественными всемогуществом, всеведением и чистотой.
Позже доклад Хрущева назовут одной из главных речей века, а отечественные консерваторы увидят в нем точку, с которой начался распад советской системы - впрочем, можно посмотреть на вещи и с противоположной стороны: не исключено, что расчет Хрущева и соратников оправдался, что попытка разоблачить культ отдельного божества при сохранении религии в целом продлила жизнь системы, которая рухнула через 30 лет не только по идеологическим причинам - но потому, что людям элементарно стало нечего есть. И тем не менее: в такого масштаба делах невозможно просчитать все последствия - след XX съезда протянулся через континенты и десятилетия. Доклад Хрущева вызвал первые за долгое время волнения в союзных республиках, которые пришлось подавлять силой - и уличные беспорядки в Тбилиси 56-го выглядят сейчас предвестием событий в Алма-Ате, Баку и том же Тбилиси конца 80-х. Доклад Хрущева расколол мировое коммунистическое движение, без него не было бы ни восстания в Венгрии, ни Пражской весны, а возможно, даже культурной революции в Китае. Доклад Хрущева вообще сделал возможным исследование сталинской системы; все, что написано на эту тему - от Конквеста до Энн Эпплбаум,- это развитие и конкретизация тезисов, которые, как бы это ни было удивительно, впервые были сформулированы советским партийным чиновником, прямым наследником Сталина,- и, называя вещи своими именами, соучастником его преступлений.
Но главное (хотя и самое непрямое, трудно формулируемое) последствие хрущевского доклада - в том, что после него многое стало можно. Это никак официально не объявлялось и не регламентировалось, но всеми чувствовалось: как будто проломили стену тюремной камеры и стало видно далеко во все стороны света. Это "можно" проявлялось не столько в политической сфере, и даже не в возможности "говорить правду" или "жить по совести" (такой не возникло), сколько в самом молекулярном составе воздуха, в появившихся невесть откуда надеждах и мечтах. Стало можно снимать другое кино и писать другие стихи, по-другому одеваться, дышать, жить. Это расширение пространства свобод, как и сам доклад, было половинчатым и непоследовательным и вскоре во многих отношениях оказалось свернуто - но и его след протянулся на годы: Михаил Горбачев, обсуждавший доклад с активом Ставропольского крайкома ВЛКСМ, Александр Яковлев, присутствовавший в зале во время доклада, публицисты и экономисты, готовившие следующую оттепель,- это люди, чей образ мыслей сформировался благодаря XX съезду, и то, как благодаря им изменился мир, тоже можно считать его итогом. Ну и потом - как посчитать, сколько людей вышло на свободу, сколько не попало в лагеря, сколько осталось в живых; как это посчитать, чем можно измерить? И все, что для этого потребовалось,- сказать несколько слов, которые не всегда потом даже можно было повторить вслух, назвать убийство убийством, преступление преступлением, зло - злом. Как напишет позже один из людей, чьи книги, чей человеческий подвиг стали возможны благодаря XX съезду, "одно слово правды весь мир перетянет" - и утром 25 февраля 1956 года именно это и произошло.
Беседа с рабочими на Московском заводе "Динамо", 1956 год
Беседа с рабочими на Московском заводе "Динамо", 1956 год
Из стенограмм выступлений на партсобраниях и политзанятиях
- бригадир тракторной бригады колхоза имени Сталина Журавлев:
Мне 26 лет, нас воспитывали всегда в духе любви и уважения к Сталину. Непонятно, кому же сейчас верить? И что будет дальше?
- директор Петровского зерносовхоза Козлов:
Я адресую свой упрек старым членам партии и Политбюро. Это неслучайно. Ведь Сталин был в коллективе. Упустили, дали возможность настолько зарваться, что впоследствии сами стали бояться. Каким же образом предотвратить появление нового культа личности? Это один из важнейших вопросов, вопрос жизни и смерти.
- сотрудник Института русской литературы АН СССР Алексеев И. А.:
Партия должна осудить Сталина посмертно. Нельзя ограничиться тем, чтобы прослушать доклад и отойти с поникшей головой. Доклад зачитывался не для обсуждения, а доводился до сведения.
- Возжаников Г. М.:
Что вы делаете со Сталиным? Это Хрущев хочет нажить себе политический капитал. Он с Булганиным в этих целях добились смещения Маленкова и сами заняли его посты. Я не доверяю Хрущеву и буду выступать против него, против кукурузы.
- председатель колхоза имени Сталина Сталинградской области Задаев:
Мне приходилось в день смерти Сталина проводить митинги в колхозах, и я видел, как колхозники со слезами на глазах переживали эту тяжелую утрату. И вот сейчас пойдем к колхозникам и будем обратное говорить. Не знаю, как у кого, но хватит ли силы до сознания колхозников довести это?
- младший научный сотрудник Теплотехнической лаборатории АН СССР Орлов Ю. Ф.:
Нужна полная демократизация нашей жизни, когда будет полная уверенность в том, что можно жить не оглядываясь, тогда будет социализм. Ни в коем случае нельзя допускать повторения того, что было. Товарищ Платонов, скажите как начальник 1 отдела, за выступления сейчас репрессируют или нет?
- техник теплотехнической лаборатории Академии наук СССР Щедрин:
Мы говорим о силе партии и власти народа - ее не было и нет. Мы со Сталиным пошли бы и к фашизму. Мы и сейчас повторяем культ личности, возвеличивая Хрущева. Его доклад "О культе личности" с умом на съезде не обсуждался.
- директор Добрушской МТС Гомельской области Белоруссии Спорик:
Непонятно, почему Микоян, Молотов, Ворошилов, Каганович и другие, боровшиеся вместе с Лениным за победу революции и зная о безобразных действиях Сталина, не приняли никаких мер по прекращению его произвола, 30 лет терпели террор с его стороны и дрожали. Неужели они не смогли бы справиться с одним человеком?
- комсорг Октябрьского промкомбината города Гомеля Богут:
Мы с детства приучены с большой любовью относиться к имени Сталина, восхищались его делами, его теоретическими работами, а теперь выходит, что надо в корне перестраиваться. Я пока еще не убедился в этом.
- командир танковой роты, капитан 42-го отдельного тяжелого танкового самоходного батальона 23-й гвардейской механизированной дивизии Деркач П.С.:
Зачем все это опубликовали? Подшили бы все это в архив, чтобы не ворошить души народные и не опустошать их.
- старший лейтенант, техник научно-исследовательского полигона стрелкового вооружения ГАУ Министерства обороны СССР Игнатов:
Уму непостижимо! Говорят, что наша партия ум, честь и совесть. Она все видит, все знает. А вот такие вещи, которые творились внутри нашей партии, преподносят так, что их никто не знал. Нельзя гарантировать, что сегодняшнее завтра <не> преподнесут в еще более чудовищной форме.
- полковник, начальник штаба 600-го авиаполка 4-й транспортной авиадивизии Севастьянов А.М.:
Мы все, коммунисты, повинны в создании этого культа, сами же всюду провозглашали "Великий Сталин", а теперь, когда его нет, считаем, что виноват во всем только он. Это неправильно.
- старшина пожарной охраны 71-го отряда 1-го отдела конвойной и внутренней охраны МВД СССР Данилов:
Я не буду удивлен, если завтра будет опубликован другой документ ЦК КПСС, совсем противоположный докладу "О культе личности и его последствиях".
- лейтенант, младший врач 416-го военно-строительного отряда Кавалерова:
У меня не укладывается в голове, чтобы члены Политбюро вместе со Сталиным работали и не могли ничего сделать. Я была на фронте под Старой Руссой. Там в лесу повели на расстрел маршала Кулика. Он кричал, просил помиловать, пожалеть 4-х детей, но его все равно расстреляли. Тогда до меня это не доходило. Вот только теперь дошло.
- майор, работник политотдела 28-го отдельного аэродромностроительного полка Орлов:
Теперь понятна такая чехарда в органах НКВД--КГБ после Дзержинского и Менжинского. Такой стиль работы органов в последующее время исходил от самого Сталина. Нужно теперь пропагандировать и о том, что у Сталина были и свои заслуги, а то ведь некоторые могут понять, что он враг.
Из вопросов на занятиях с пропагандистами и преподавателями истории
- Мне сейчас очень трудно, вчера я говорил о Сталине одно, а сегодня должен говорить другое. Курсанты скажут, что я только попугай, своего мнения не имею. Нужно было бы просто исправить допущенные ошибки, а не обнародовать их.
- Просьба разъяснить, какая установка ЦК по вопросу отношения к работам Сталина, правильно ли будет, если все работы огульно отвергнуть?
- Как оценивается теоретическая деятельность Сталина? Будет ли продолжено издание сочинений Сталина или, наоборот, их не рекомендовать?
- Оправдывая невинно оклеветанных людей, надо бы выявлять и наказывать провокаторов, т.е. клеветников, доносчиков больших и малых, а их немало. Будет ли это делаться?
- Сколько мне известно, В. Ульбрихт, выступая в Берлине о XX съезде партии, заявил, что Сталин не классик марксизма-ленинизма. Как смотреть на это заявление?
- Говорят так: Сталин сделал много полезного, но Бухарин и Троцкий тоже сделали что-то полезное, как их оценивать? Кто больше принес вреда? Верно, что есть указание об отмене антисемитизма?
- Есть ли уверенность, что Владимир Ильич умер в результате болезни?
- В какой степени мы сейчас сможем пользоваться стенограммами съездов партии, воспоминаниями старых большевиков и многой прочей литературой раньше изъятой. Как узнаем кто же из старых деятелей реабилитирован?
Юрий Сапрыкин и Ульяна Волохова
«Коммерсантъ Weekend», №4, стр.10, 19 февраля 2016
Народ был удивлён, почему виновным назначили Сталина...
Оригинал взят у mamlas в Народ был удивлён, почему виновным назначили Сталина...
Ещё о Хрущёве и антисталинизме
Развитие одной речи
О роли разоблачения культа личности в истории
Словосочетание «культ личности» с главной трибуны страны впервые прозвучало 25 февраля 1956 года. Оно входило в название сделанного в этот день закрытого доклада генсека ЦК КПСС Никиты Хрущева. ©
Доклад Хрущева на ХХ съезде КПСС / Фото: Устинов Александр
Потрясением для делегатов съезда, а потом и для всей страны, гражданам которой тезисы доклада передавались на собраниях партийных и трудовых коллективов изустно, оказался не сам факт злодеяний - в той или иной степени уже известный,- а именно то, что главным и единственным виновником их был назван лично Сталин.
Юрий Сапрыкин написал о докладе, сопровождавших его обстоятельствах и последствиях, Ульяна Волохова собрала выдержки из выступлений трудящихся на собраниях 1956 года, посвященных разъяснению постановления ЦК «О преодолении культа личности и его последствий».
Съезд КПСС - ритуал, расписанный с точностью симфонической партитуры, смысл которого к концу советской эпохи как-то совсем потерялся: казалось, главная функция съезда - в том, чтобы он состоялся в назначенный срок. За двадцать шестым должен следовать двадцать седьмой, а если отмотать числовой ряд назад, можно вернуться к почти мифическим съездам РСДРП, кочевавшим по столицам Европы, и подтвердить этим обратным отсчетом: все в порядке, ленинским курсом идем. Что до самого события - его ход должен быть предсказуем, как смена времен года: латинские цифры в названии, члены Политбюро в президиуме, отчетный доклад ЦК и - отдельно - Центральной ревизионной комиссии, единогласно принятые постановления, бурные аплодисменты, переходящие в овацию, и кумачовые лозунги "Решения такого-то съезда - в жизнь!" на каждом углу великой страны, вплоть до следующего съезда, когда придется поменять на лозунгах цифру.
Никита Хрущев на праздновании дня рождения королевы в Британском посольстве, 1958 год
XX съезд не был исключением: делегаты заслушали и постановили, дополнили будущие учебники научного коммунизма установкой о возможности мирного сосуществования двух систем, приняли решение о прекращении производства в стране паровозов. Утром 25 февраля, в последний день работы съезда, когда делегаты уже готовились разъезжаться по домам с праздничными наборами, на трибуну вышел Никита Сергеевич Хрущев и начал очередной доклад.
Текст доклада, который был впервые опубликован 33 года спустя в журнале "Известия ЦК КПСС", по всей очевидности, не совпадает с тем, что произнес Хрущев: по свидетельствам присутствовавших, первый секретарь ЦК много импровизировал, говорил "от себя", выступление длилось более четырех часов (секретарь ЦК Соломенцев уточнил на выставке в честь 50-летия съезда - шесть часов, если с перерывом). Когда объявили перерыв, никто не аплодировал, все молча встали и вышли из зала, по окончании доклада не стали устраивать прений, просто проголосовали за постановление и разошлись.
Судьба доклада "О культе личности и его последствиях" построена на типичных для советской жизни парадоксах: Хрущев говорит о том, что и так многие знают: после того как арестовали Берию и начали выпускать из лагерей репрессированных, факты "злоупотреблений" и "фальсификаций" - уже не секрет, но, будучи оглашенными с высокой трибуны и получив иную, чем ранее, моральную оценку, эти факты кажутся невероятными, невозможными, непереносимыми. Это закрытый, почти секретный доклад, его нельзя публиковать - подготовленную Политиздатом брошюру тиражом в миллион экземпляров так и не напечатают, но его тезисы рассылают по всем парторганизациям страны и так или иначе доводят практически до всех взрослых работающих граждан. Его надо хранить, как государственную тайну, от посягательств и происков Запада, и даже странам социализма доверять нельзя - глав зарубежных компартий на закрытое заседание не зовут. И тем не менее на Западе он публикуется быстрее, чем успевает добраться до первичных партячеек: польский журналист Виктор Граевский подрезал копию у знакомой сотрудницы ЦК ПОРП и отнес ее в израильское посольство, остальное было делом техники.
В хрущевском докладе легко увидеть сегодня историческую закономерность, знак неизбежной смены эпох - или, напротив, импульсивное решение лидера-харизматика: и вправду доклад до известной степени был импровизацией, решение о том, что он будет прочитан и выступит с ним именно первый секретарь, было принято за день до открытия съезда. Но импровизация готовилась загодя - специальной комиссией во главе с секретарем ЦК Поспеловым - и вместе с тем не была делом окончательно предрешенным: Молотов с Ворошиловым до последнего дня настаивали на том, чтобы на съезде была дежурно отмечена всемирно-историческая роль предыдущего руководителя, и на этом все. На самом деле в решении рассказать делегатам о том, что за этой исторической ролью стоит цепь чудовищных преступлений, не было ни случайности, ни железобетонной закономерности - скорее прагматический расчет: как писал в воспоминаниях Микоян, "если мы этого не сделаем на съезде, а кто-нибудь когда-нибудь это сделает, не дожидаясь другого съезда,- все будут иметь законное основание считать нас полностью ответственными за происшедшие преступления". Хрущеву надо было не только отстроиться от генеральной линии предыдущего вождя, начать свою игру - но прежде всего вывести из-под возможного удара себя и окружение: сделать так, чтобы весь груз ответственности за миллионы смертей лег на тех, кто уже в могиле. Ну и потом становилось все более очевидным, что конструкция системы держалась на страхе и авторитете человека, открывавшего предыдущие съезды партии, нет его - и все разрешено. После 1953-го начались восстания в лагерях, вернувшиеся домой репрессированные партийцы пишут письма в ЦК, в воздухе висит ощущение усталости и смутного недовольства - и предположение, что "кто-нибудь когда-нибудь это сделает, не дожидаясь другого съезда", выглядит, мягко говоря, не беспочвенным.
В докладе, о котором должны узнать все, но никто не может говорить вслух, Хрущев говорит о вещах, о которых допустимо сказать, не ставя под сомнение "генеральную линию": партия здесь выглядит скорее объектом, коллективной жертвой массовых арестов и убийств, чем их естественным организатором, идеология под сомнение не ставится, ленинский курс очищается от искажений. В докладе ничего не говорится о коллективизации, раскулачивании, судьбе вернувшихся после Победы военнопленных, вообще террора, направленного против народов СССР в целом; главной мишенью репрессий, согласно Хрущеву, были партийные и армейские кадры, но и тут счет идет на миллионы. Их дела - фальсифицированы, обвинения против них - вымышлены, их признания получены под пытками, их расстреливали ни за что, и главным организатором этой кампании был лично Иосиф Сталин. Сталин теперь - уже не слава боевая, не юности полет, не "Ленин сегодня": это - архитектор террора, создатель фабрики массовых арестов, пыток и убийств, виновник поражений в первые годы войны, создатель светской религии с самим собой во главе (того самого "культа личности", который вынесен в заголовок доклада - как главный пункт обвинения). Собственно, потрясение, которое переживают делегаты, связано не со списком преступлений, а с именем главного обвиняемого - человека, который в массовом сознании по-прежнему наделен почти божественными всемогуществом, всеведением и чистотой.
Позже доклад Хрущева назовут одной из главных речей века, а отечественные консерваторы увидят в нем точку, с которой начался распад советской системы - впрочем, можно посмотреть на вещи и с противоположной стороны: не исключено, что расчет Хрущева и соратников оправдался, что попытка разоблачить культ отдельного божества при сохранении религии в целом продлила жизнь системы, которая рухнула через 30 лет не только по идеологическим причинам - но потому, что людям элементарно стало нечего есть. И тем не менее: в такого масштаба делах невозможно просчитать все последствия - след XX съезда протянулся через континенты и десятилетия. Доклад Хрущева вызвал первые за долгое время волнения в союзных республиках, которые пришлось подавлять силой - и уличные беспорядки в Тбилиси 56-го выглядят сейчас предвестием событий в Алма-Ате, Баку и том же Тбилиси конца 80-х. Доклад Хрущева расколол мировое коммунистическое движение, без него не было бы ни восстания в Венгрии, ни Пражской весны, а возможно, даже культурной революции в Китае. Доклад Хрущева вообще сделал возможным исследование сталинской системы; все, что написано на эту тему - от Конквеста до Энн Эпплбаум,- это развитие и конкретизация тезисов, которые, как бы это ни было удивительно, впервые были сформулированы советским партийным чиновником, прямым наследником Сталина,- и, называя вещи своими именами, соучастником его преступлений.
Но главное (хотя и самое непрямое, трудно формулируемое) последствие хрущевского доклада - в том, что после него многое стало можно. Это никак официально не объявлялось и не регламентировалось, но всеми чувствовалось: как будто проломили стену тюремной камеры и стало видно далеко во все стороны света. Это "можно" проявлялось не столько в политической сфере, и даже не в возможности "говорить правду" или "жить по совести" (такой не возникло), сколько в самом молекулярном составе воздуха, в появившихся невесть откуда надеждах и мечтах. Стало можно снимать другое кино и писать другие стихи, по-другому одеваться, дышать, жить. Это расширение пространства свобод, как и сам доклад, было половинчатым и непоследовательным и вскоре во многих отношениях оказалось свернуто - но и его след протянулся на годы: Михаил Горбачев, обсуждавший доклад с активом Ставропольского крайкома ВЛКСМ, Александр Яковлев, присутствовавший в зале во время доклада, публицисты и экономисты, готовившие следующую оттепель,- это люди, чей образ мыслей сформировался благодаря XX съезду, и то, как благодаря им изменился мир, тоже можно считать его итогом. Ну и потом - как посчитать, сколько людей вышло на свободу, сколько не попало в лагеря, сколько осталось в живых; как это посчитать, чем можно измерить? И все, что для этого потребовалось,- сказать несколько слов, которые не всегда потом даже можно было повторить вслух, назвать убийство убийством, преступление преступлением, зло - злом. Как напишет позже один из людей, чьи книги, чей человеческий подвиг стали возможны благодаря XX съезду, "одно слово правды весь мир перетянет" - и утром 25 февраля 1956 года именно это и произошло.
Беседа с рабочими на Московском заводе "Динамо", 1956 год
Беседа с рабочими на Московском заводе "Динамо", 1956 год
Из стенограмм выступлений на партсобраниях и политзанятиях
- бригадир тракторной бригады колхоза имени Сталина Журавлев:
Мне 26 лет, нас воспитывали всегда в духе любви и уважения к Сталину. Непонятно, кому же сейчас верить? И что будет дальше?
- директор Петровского зерносовхоза Козлов:
Я адресую свой упрек старым членам партии и Политбюро. Это неслучайно. Ведь Сталин был в коллективе. Упустили, дали возможность настолько зарваться, что впоследствии сами стали бояться. Каким же образом предотвратить появление нового культа личности? Это один из важнейших вопросов, вопрос жизни и смерти.
- сотрудник Института русской литературы АН СССР Алексеев И. А.:
Партия должна осудить Сталина посмертно. Нельзя ограничиться тем, чтобы прослушать доклад и отойти с поникшей головой. Доклад зачитывался не для обсуждения, а доводился до сведения.
- Возжаников Г. М.:
Что вы делаете со Сталиным? Это Хрущев хочет нажить себе политический капитал. Он с Булганиным в этих целях добились смещения Маленкова и сами заняли его посты. Я не доверяю Хрущеву и буду выступать против него, против кукурузы.
- председатель колхоза имени Сталина Сталинградской области Задаев:
Мне приходилось в день смерти Сталина проводить митинги в колхозах, и я видел, как колхозники со слезами на глазах переживали эту тяжелую утрату. И вот сейчас пойдем к колхозникам и будем обратное говорить. Не знаю, как у кого, но хватит ли силы до сознания колхозников довести это?
- младший научный сотрудник Теплотехнической лаборатории АН СССР Орлов Ю. Ф.:
Нужна полная демократизация нашей жизни, когда будет полная уверенность в том, что можно жить не оглядываясь, тогда будет социализм. Ни в коем случае нельзя допускать повторения того, что было. Товарищ Платонов, скажите как начальник 1 отдела, за выступления сейчас репрессируют или нет?
- техник теплотехнической лаборатории Академии наук СССР Щедрин:
Мы говорим о силе партии и власти народа - ее не было и нет. Мы со Сталиным пошли бы и к фашизму. Мы и сейчас повторяем культ личности, возвеличивая Хрущева. Его доклад "О культе личности" с умом на съезде не обсуждался.
- директор Добрушской МТС Гомельской области Белоруссии Спорик:
Непонятно, почему Микоян, Молотов, Ворошилов, Каганович и другие, боровшиеся вместе с Лениным за победу революции и зная о безобразных действиях Сталина, не приняли никаких мер по прекращению его произвола, 30 лет терпели террор с его стороны и дрожали. Неужели они не смогли бы справиться с одним человеком?
- комсорг Октябрьского промкомбината города Гомеля Богут:
Мы с детства приучены с большой любовью относиться к имени Сталина, восхищались его делами, его теоретическими работами, а теперь выходит, что надо в корне перестраиваться. Я пока еще не убедился в этом.
- командир танковой роты, капитан 42-го отдельного тяжелого танкового самоходного батальона 23-й гвардейской механизированной дивизии Деркач П.С.:
Зачем все это опубликовали? Подшили бы все это в архив, чтобы не ворошить души народные и не опустошать их.
- старший лейтенант, техник научно-исследовательского полигона стрелкового вооружения ГАУ Министерства обороны СССР Игнатов:
Уму непостижимо! Говорят, что наша партия ум, честь и совесть. Она все видит, все знает. А вот такие вещи, которые творились внутри нашей партии, преподносят так, что их никто не знал. Нельзя гарантировать, что сегодняшнее завтра <не> преподнесут в еще более чудовищной форме.
- полковник, начальник штаба 600-го авиаполка 4-й транспортной авиадивизии Севастьянов А.М.:
Мы все, коммунисты, повинны в создании этого культа, сами же всюду провозглашали "Великий Сталин", а теперь, когда его нет, считаем, что виноват во всем только он. Это неправильно.
- старшина пожарной охраны 71-го отряда 1-го отдела конвойной и внутренней охраны МВД СССР Данилов:
Я не буду удивлен, если завтра будет опубликован другой документ ЦК КПСС, совсем противоположный докладу "О культе личности и его последствиях".
- лейтенант, младший врач 416-го военно-строительного отряда Кавалерова:
У меня не укладывается в голове, чтобы члены Политбюро вместе со Сталиным работали и не могли ничего сделать. Я была на фронте под Старой Руссой. Там в лесу повели на расстрел маршала Кулика. Он кричал, просил помиловать, пожалеть 4-х детей, но его все равно расстреляли. Тогда до меня это не доходило. Вот только теперь дошло.
- майор, работник политотдела 28-го отдельного аэродромностроительного полка Орлов:
Теперь понятна такая чехарда в органах НКВД--КГБ после Дзержинского и Менжинского. Такой стиль работы органов в последующее время исходил от самого Сталина. Нужно теперь пропагандировать и о том, что у Сталина были и свои заслуги, а то ведь некоторые могут понять, что он враг.
Из вопросов на занятиях с пропагандистами и преподавателями истории
- Мне сейчас очень трудно, вчера я говорил о Сталине одно, а сегодня должен говорить другое. Курсанты скажут, что я только попугай, своего мнения не имею. Нужно было бы просто исправить допущенные ошибки, а не обнародовать их.
- Просьба разъяснить, какая установка ЦК по вопросу отношения к работам Сталина, правильно ли будет, если все работы огульно отвергнуть?
- Как оценивается теоретическая деятельность Сталина? Будет ли продолжено издание сочинений Сталина или, наоборот, их не рекомендовать?
- Оправдывая невинно оклеветанных людей, надо бы выявлять и наказывать провокаторов, т.е. клеветников, доносчиков больших и малых, а их немало. Будет ли это делаться?
- Сколько мне известно, В. Ульбрихт, выступая в Берлине о XX съезде партии, заявил, что Сталин не классик марксизма-ленинизма. Как смотреть на это заявление?
- Говорят так: Сталин сделал много полезного, но Бухарин и Троцкий тоже сделали что-то полезное, как их оценивать? Кто больше принес вреда? Верно, что есть указание об отмене антисемитизма?
- Есть ли уверенность, что Владимир Ильич умер в результате болезни?
- В какой степени мы сейчас сможем пользоваться стенограммами съездов партии, воспоминаниями старых большевиков и многой прочей литературой раньше изъятой. Как узнаем кто же из старых деятелей реабилитирован?
Юрий Сапрыкин и Ульяна Волохова
«Коммерсантъ Weekend», №4, стр.10, 19 февраля 2016