Фестиваль ЗАПАД НАПЕРЕД или ударная (ураганная) декада литературных мероприятий с 5-го по 15-е июня.
оставила хорошее впечатление. Хотя и напомнила, по замечанию Демьяна Фаншеля (также выступившего в Берлине), марафон. Одним из ключевых событий оказался дружеский десант "Русского Гулливера" в совокупном взаимодействии с лит.группой "Запад наперед". Публика ходила по пятам за Вадимом Месяцем и Алексеем Остудиным, запоминая отдельные строчки (в этом мы имели возможность убедиться!), неотступно следуя и перемещаясь из знойных далей
Карлсхорста в расписные терема Русского дома на Фридрихштрассе или гостеприимную квартиру Фадиных, где
Месяц встретил наиболее теплый прием и произвел настоящий фурор. В такой экстаз, близкий к обморочной истерике, мог повергнуть публику только другой бывший житель Хобокена по имени Фрэнк Синатра. И хотя истерика случилась с - в каком-то смысле - "подготовленными" слушателями, необходимо подчеркнуть, что тексты и песни Месяца погрузили в глубокие (и, похоже, не менее восторженные) раздумья даже принципиально иных по складу ума "испытанных остряков" и скупых на похвалы скептиков, готовых сравнивать любого современного поэта с Джамбулом Джабаевым. "Чувствуется масштаб," - отметила Анна Фадина. "Я - мифометафорист", - сказал Вадим днем позже на перекрестке улиц Курфюрстендамм и Йоахимсталерштрассе случайно оказавшейся на том же углу (проходившей мимо) славистке Марии Санкиной - супруге Тимофея Сататарова (см. ниже).
Слева направо: Драгилёв, Бирюков, МесяцУдался и Пушкин-джем, оказавшийся, наверное, наиболее внятной джем-сешн из всех возможных.
Месяц был похож на доблестного воина, сурового рыцаря, Фаншель - на сказочного капитана из какого-нибудь замечательного мультфильма. Никого не оставили равнодушными героико-эпические интонации Месяца, его разнообразие, голос, притчи и персонажи. Запомнились добрая ирония и мягкая аллитерация Остудина, меткие поэтические наблюдения Алексея. Порадовал Тимофей Саттаров оригинальным текстом "Суботва".
Облик и слог Вадима Фадина, подлинного стиляги из Москвы (в Карлсхорсте выступил и Сюткин - стилизованный стиляга), был - как всегда - безукоризнен. Послушать мэтра трансрационализма Сергея Бирюкова приехала группа поддержки из Халле - тамошние студенты академика зауми. Строгий Сергей Штурц на сей раз казался строже обычного. Что не помешало ему, впрочем, демонстрировать свое одесское чувство юмора в иных ситуациях. Например, в ситуации наблюдателя, когда Месяц и Драгилёв - по очереди - экспромтом - рискнули (ринулись?) аккомпанировать друг другу на варгане и рояле. Место упомянутого экспромта-перформанса - клуб "Диалог" на Фридрихштрассе, пресс-центр Российского Дома Науки и Культуры. Варган, северо-восточный саунд, как тут не процитировать Парщикова: "я слышал восточный звук". Образы другого Востока, а также Вудстока и Керуака возникали среди стеллажей книжного магазина в Кройцберге во время выступления Александра Дельфинова, овиртуаленного до визионерских пределов: Александр был заявлен в анонсе как delphinov.net. Вопреки известной максиме Андрея Битова из автокомментов к роману "Пушкинский дом" - "неизвестно даже где, раз не в России" (читай - в Германии), Берлин дарит сюрприз за сюрпризом. Недаром в этом же магазине Месяц встретил старого друга Илью Китупа, с которым не виделся 26 лет!
Остудин
Отмотаем пленку на пару кадров назад. Пушкинские чтения поэтов 5-го июня несомненно украсили своим участием Даниил Чкония и Ира Рашковская. (Говоря об этом мероприятии, придется несколько раз употребить слово "свой": поэты декламировали не Пушкина, а свои стихи, иногда посвященные Пушкину, насыщенные аллюзиями и т.д, иногда - нет). Чкония не только читал стихи из своей новой книги "Элайя", но и вел эту творческую встречу, а неотразимая Ирина Рашковская познакомила аудиторию со своими стихотворениями, посвященными Глебу Цвелю, Генриху Сапгиру, Алексею Хвостенко. Александр Лайко выступал на "своей территории": он долгие годы вел ЛИТО при клубе "Диалог". Завершал Сергей Бирюков, электризуя публику своим знаменитым: "Пушкин входит, Пушкин выходит". Удобный случай кивнуть Александру Милну в версии Бориса Заходера, или нарисовать образ Пушкина, взволнованного, мечущегося из залы в залу. Продвинутые слушательницы с хорошим воображением могли представить себя на месте Анны "Зерновой", так переведена эта дама в тексте Бирюкова. А я вспомнил мемориальную табличку на Доме Дахерёден в Эрфурте, ее двоякий месседж мы однажды решили проинтерпретировать с Алешей Парщиковым. В буквальном переводе табличка гласила, что Гете и Шиллер входили в дом сей и выходили из него. Входили и сразу выходили? Иными словами, они часто бывали внутри.
Любезный читатель! Коллега! "Бываете" ли вы "внутри" литературных текстов, пытаетесь ли проникнуть в авторский замысел или движетесь по касательной? Отмеченная еще Тыняновым необходимость отучить ухо от "монотонии, под которую дремала мысль" (Шевырев) и стертых ритмо-синтаксических оборотов, актуальна и сегодня. Ибо не следует вменять авторам в вину выпадение из некогда авторитетных канонов, но быть доброжелательнее и благосклоннее, прислушиваться, прозревая новые приемы. Можно до хрипоты попрекать друг друга тем или иным словоупотреблением, как и саму словесность в отсутствии изящества. К примеру, слово "довлеть" устарело еще во времена Федора Гладкова и стало укореняться в своем новом значении, которое Гладков пытался оспорить в жалобных письмах редакторам-составителям словарей. Но откроем роман того же Андрея Георгиевича Битова и мы обнаружим эту новую смыслоформу: "довлеть над ним". Чем не легитимация? А о хитром и расхожем сегодня выражении "как бы" даже говорить не приходится. Уж не с легкой ли руки Битова оно внедрилось в нашу лохматую повседневную речь, в беседы людей, запуганных разоблачениями, симулякрами и виртуальностями, не слишком уверенных в наличии каких-либо общепринятых аксиом. У всех, разумеется, свои приоритеты, свои печали. У кого-то - печаль борьбы за проверенную старину и преемственность, которую вела еще шишковская академия. У других - боль и пафос памфлета на злобу дня. У третьих - некая необязательность самого высказывания, лучащаяся более или менее грустной иронией из уголков глаз. Прочие выдвигают во главу угла эффектный эпатаж, яростный или лукавый акционизм, эксгибиционизм и анархизм балагана, например. Не откажем всем им в парадигматичности и трепетном отношении к своему призванию-предназначению. Сошлемся на нашего общего дорогого и безвременно ушедшего друга Алексея Парщикова. Парщиков очень точно сформулировал задачу. Она состоит в преодолении неполноты восприятия, где "главный конфликт - встреча с энергиями, превосходящими твое понимание, тебя самого в плане игры на повышение". "Игра на повышение" несомненно является тем универсальным свойством, которое отличает поэзию Вадима Месяца.И еще несколько слов о событиях декады. Месяц и Драгилёв, предполагая посетить священное место встреч русских литераторов и мыслителей прошлого, притормозили на тротуаре улицы Курфюрстендамм, дом 75 - в надежде отыскать следы кафе "Ландграф". В новостройке, расположенной здесь нынче, полным ходом идет продажа кухонной мебели. Что еще раз косвенно подтверждает ползучую утилитарную контрреволюцию. Или функциональную общеполезность стихов, о которой мечтал Владим Владимыч Маяковский. Смысловой ряд (и плавный переход) от стихов к кухням возможен! И даже банален. Будем надеяться, что он возможен и в обратном направлении. Впрочем, достославное кафе "Ландграф" находилось в двадцатых годах двадцатого столетия по другому адресу: Курфюрстенштрассе 75. Что ж, даже следопытство в Берлине сродни дифференциальному уравнению: истина все время ускользает. Недаром газета "Русская Германия" в анонсе чтений, посвященных памяти Парщикова, сгоряча назвала Драгилёва Дягилевым. Last but not least нельзя не упомянуть клуб "Авиатор" (филиал клуба "Диалог" в Веддинге), предоставивший сцену для вечера Сергея Бирюкова (с участием того же ДД в качестве джазового пианиста). Вечер прошел с успехом, но оказался "закрытым просмотром для своих": незнакомых лиц в клубе было мало. Что в этой связи можно сказать? Следите за рекламой, дорогие товарищи, судари и сударыни. Хотя реклама иногда тоже подводит. Приведем один пример. В анонсах появилась информация о готовящемся на 16-е число выступлении в "Авиаторе" ансамбля "The Swinging Partysans". Факт застал врасплох самих "свингующих партизан": такая дата в графике выступлений бэнда не значилась. Однако отнесемся к вопросу философски.
Еще Пруткову принадлежали слова:
"если на клетке льва..."........................................................................
Но от львов вернемся к баранам. (Первым делом, первым дели-тература. Ну, а музыка, а музыка потом). Читайте здесь блестящий по стилю, остроумию и наблюдательности (иначе назвать не могу. Нет могу: утонченный, изысканный. Откройте и судите сами...) отзыв Демьяна Фаншеля. Вот и сам Демьян, кстати.
Фотографии также предоставлены Демьяном. Спасибо ему! А продолжение следует.
Карлсхорста в расписные терема Русского дома на Фридрихштрассе или гостеприимную квартиру Фадиных, где
Месяц встретил наиболее теплый прием и произвел настоящий фурор. В такой экстаз, близкий к обморочной истерике, мог повергнуть публику только другой бывший житель Хобокена по имени Фрэнк Синатра. И хотя истерика случилась с - в каком-то смысле - "подготовленными" слушателями, необходимо подчеркнуть, что тексты и песни Месяца погрузили в глубокие (и, похоже, не менее восторженные) раздумья даже принципиально иных по складу ума "испытанных остряков" и скупых на похвалы скептиков, готовых сравнивать любого современного поэта с Джамбулом Джабаевым. "Чувствуется масштаб," - отметила Анна Фадина. "Я - мифометафорист", - сказал Вадим днем позже на перекрестке улиц Курфюрстендамм и Йоахимсталерштрассе случайно оказавшейся на том же углу (проходившей мимо) славистке Марии Санкиной - супруге Тимофея Сататарова (см. ниже).
Слева направо: Драгилёв, Бирюков, МесяцУдался и Пушкин-джем, оказавшийся, наверное, наиболее внятной джем-сешн из всех возможных.
Месяц был похож на доблестного воина, сурового рыцаря, Фаншель - на сказочного капитана из какого-нибудь замечательного мультфильма. Никого не оставили равнодушными героико-эпические интонации Месяца, его разнообразие, голос, притчи и персонажи. Запомнились добрая ирония и мягкая аллитерация Остудина, меткие поэтические наблюдения Алексея. Порадовал Тимофей Саттаров оригинальным текстом "Суботва".
Облик и слог Вадима Фадина, подлинного стиляги из Москвы (в Карлсхорсте выступил и Сюткин - стилизованный стиляга), был - как всегда - безукоризнен. Послушать мэтра трансрационализма Сергея Бирюкова приехала группа поддержки из Халле - тамошние студенты академика зауми. Строгий Сергей Штурц на сей раз казался строже обычного. Что не помешало ему, впрочем, демонстрировать свое одесское чувство юмора в иных ситуациях. Например, в ситуации наблюдателя, когда Месяц и Драгилёв - по очереди - экспромтом - рискнули (ринулись?) аккомпанировать друг другу на варгане и рояле. Место упомянутого экспромта-перформанса - клуб "Диалог" на Фридрихштрассе, пресс-центр Российского Дома Науки и Культуры. Варган, северо-восточный саунд, как тут не процитировать Парщикова: "я слышал восточный звук". Образы другого Востока, а также Вудстока и Керуака возникали среди стеллажей книжного магазина в Кройцберге во время выступления Александра Дельфинова, овиртуаленного до визионерских пределов: Александр был заявлен в анонсе как delphinov.net. Вопреки известной максиме Андрея Битова из автокомментов к роману "Пушкинский дом" - "неизвестно даже где, раз не в России" (читай - в Германии), Берлин дарит сюрприз за сюрпризом. Недаром в этом же магазине Месяц встретил старого друга Илью Китупа, с которым не виделся 26 лет!
Остудин
Отмотаем пленку на пару кадров назад. Пушкинские чтения поэтов 5-го июня несомненно украсили своим участием Даниил Чкония и Ира Рашковская. (Говоря об этом мероприятии, придется несколько раз употребить слово "свой": поэты декламировали не Пушкина, а свои стихи, иногда посвященные Пушкину, насыщенные аллюзиями и т.д, иногда - нет). Чкония не только читал стихи из своей новой книги "Элайя", но и вел эту творческую встречу, а неотразимая Ирина Рашковская познакомила аудиторию со своими стихотворениями, посвященными Глебу Цвелю, Генриху Сапгиру, Алексею Хвостенко. Александр Лайко выступал на "своей территории": он долгие годы вел ЛИТО при клубе "Диалог". Завершал Сергей Бирюков, электризуя публику своим знаменитым: "Пушкин входит, Пушкин выходит". Удобный случай кивнуть Александру Милну в версии Бориса Заходера, или нарисовать образ Пушкина, взволнованного, мечущегося из залы в залу. Продвинутые слушательницы с хорошим воображением могли представить себя на месте Анны "Зерновой", так переведена эта дама в тексте Бирюкова. А я вспомнил мемориальную табличку на Доме Дахерёден в Эрфурте, ее двоякий месседж мы однажды решили проинтерпретировать с Алешей Парщиковым. В буквальном переводе табличка гласила, что Гете и Шиллер входили в дом сей и выходили из него. Входили и сразу выходили? Иными словами, они часто бывали внутри.
Любезный читатель! Коллега! "Бываете" ли вы "внутри" литературных текстов, пытаетесь ли проникнуть в авторский замысел или движетесь по касательной? Отмеченная еще Тыняновым необходимость отучить ухо от "монотонии, под которую дремала мысль" (Шевырев) и стертых ритмо-синтаксических оборотов, актуальна и сегодня. Ибо не следует вменять авторам в вину выпадение из некогда авторитетных канонов, но быть доброжелательнее и благосклоннее, прислушиваться, прозревая новые приемы. Можно до хрипоты попрекать друг друга тем или иным словоупотреблением, как и саму словесность в отсутствии изящества. К примеру, слово "довлеть" устарело еще во времена Федора Гладкова и стало укореняться в своем новом значении, которое Гладков пытался оспорить в жалобных письмах редакторам-составителям словарей. Но откроем роман того же Андрея Георгиевича Битова и мы обнаружим эту новую смыслоформу: "довлеть над ним". Чем не легитимация? А о хитром и расхожем сегодня выражении "как бы" даже говорить не приходится. Уж не с легкой ли руки Битова оно внедрилось в нашу лохматую повседневную речь, в беседы людей, запуганных разоблачениями, симулякрами и виртуальностями, не слишком уверенных в наличии каких-либо общепринятых аксиом. У всех, разумеется, свои приоритеты, свои печали. У кого-то - печаль борьбы за проверенную старину и преемственность, которую вела еще шишковская академия. У других - боль и пафос памфлета на злобу дня. У третьих - некая необязательность самого высказывания, лучащаяся более или менее грустной иронией из уголков глаз. Прочие выдвигают во главу угла эффектный эпатаж, яростный или лукавый акционизм, эксгибиционизм и анархизм балагана, например. Не откажем всем им в парадигматичности и трепетном отношении к своему призванию-предназначению. Сошлемся на нашего общего дорогого и безвременно ушедшего друга Алексея Парщикова. Парщиков очень точно сформулировал задачу. Она состоит в преодолении неполноты восприятия, где "главный конфликт - встреча с энергиями, превосходящими твое понимание, тебя самого в плане игры на повышение". "Игра на повышение" несомненно является тем универсальным свойством, которое отличает поэзию Вадима Месяца.И еще несколько слов о событиях декады. Месяц и Драгилёв, предполагая посетить священное место встреч русских литераторов и мыслителей прошлого, притормозили на тротуаре улицы Курфюрстендамм, дом 75 - в надежде отыскать следы кафе "Ландграф". В новостройке, расположенной здесь нынче, полным ходом идет продажа кухонной мебели. Что еще раз косвенно подтверждает ползучую утилитарную контрреволюцию. Или функциональную общеполезность стихов, о которой мечтал Владим Владимыч Маяковский. Смысловой ряд (и плавный переход) от стихов к кухням возможен! И даже банален. Будем надеяться, что он возможен и в обратном направлении. Впрочем, достославное кафе "Ландграф" находилось в двадцатых годах двадцатого столетия по другому адресу: Курфюрстенштрассе 75. Что ж, даже следопытство в Берлине сродни дифференциальному уравнению: истина все время ускользает. Недаром газета "Русская Германия" в анонсе чтений, посвященных памяти Парщикова, сгоряча назвала Драгилёва Дягилевым. Last but not least нельзя не упомянуть клуб "Авиатор" (филиал клуба "Диалог" в Веддинге), предоставивший сцену для вечера Сергея Бирюкова (с участием того же ДД в качестве джазового пианиста). Вечер прошел с успехом, но оказался "закрытым просмотром для своих": незнакомых лиц в клубе было мало. Что в этой связи можно сказать? Следите за рекламой, дорогие товарищи, судари и сударыни. Хотя реклама иногда тоже подводит. Приведем один пример. В анонсах появилась информация о готовящемся на 16-е число выступлении в "Авиаторе" ансамбля "The Swinging Partysans". Факт застал врасплох самих "свингующих партизан": такая дата в графике выступлений бэнда не значилась. Однако отнесемся к вопросу философски.
Еще Пруткову принадлежали слова:
"если на клетке льва..."........................................................................
Но от львов вернемся к баранам. (Первым делом, первым дели-тература. Ну, а музыка, а музыка потом). Читайте здесь блестящий по стилю, остроумию и наблюдательности (иначе назвать не могу. Нет могу: утонченный, изысканный. Откройте и судите сами...) отзыв Демьяна Фаншеля. Вот и сам Демьян, кстати.
Фотографии также предоставлены Демьяном. Спасибо ему! А продолжение следует.