Записки в блокноте
Море
На буфете в рамке - его фотография. Рубашка-поло в сине-белую полоску, простая, но элегантная. Он управляет катером. Позади,на фоне,море сливается с горизонтом, переходит в серое предзакатное небо и вдруг разрывается белеющим ярким светом сквозь низкие облака.
Море манит. Окидываю взглядом другие фотографии. Их множество - в рамках на столе, на стене. Родственники снесли сюда отпечатки знакомых ему лиц в разных составах, и обставили всю комнату. Чтобы - как дома. Женщины, мужчины, и дети разных калибров смотрят со стен и буфета. Но вот, лица разные,а все равно - море. И тут море. И тут море. Везде море.
Рядом с буфетом- кровать. Он лежит, большой и беловолосый, в такой же рубашке-поло, в сине-белую полоску. Как на фото. Его грудь вздымается, резкими толчками накачивает себя воздухом. Потом дыхание останавливается. Полный штиль. Минута, две. В моей голове в который раз уже по кругу бегает мысль "Что- все? Все?". Всматриваюсь в лицо. Рот приоткрыт, втянут в щеки, кожа гладко лежит на скулах, расправленная, натянутая до какого-то своего предела. Ровное лицо, все морщины удивительным образом разравнялись, как будто время дошло до точки и теперь крутит назад. Под веками замечаю легкое дрожание. Как перед пробуждением, когда свет уже становится явным, но открывать глаза и смотреть еще не хочется.
Еще рано смотреть. Замирание.
Грудь начинает резко вздыматься кверху, с шумом и свистом набирая желанный воздух. Несколько громких тяжелых вздохов и выдохов, и опять долгий штиль.
Пульс скачет по самым кончикам пальцев, быстрый и неглубокий. Иногда настолько тонкий, что от отчаянья начинает стучать в моих висках.
Я гладу руку на его лоб, второй накрываю его руку, лежащую на груди.
Надо домой, моя смена закончилась двадцать минут назад. А я сижу и сижу. Но мне действительно пора, за дверью меня ждет моя жизнь.
Так и говорю ему:
- Мне пора.
Он еле заметно шевелит головой и веки приоткрываются на миллиметр, глаза на секунду вспыхивают, потом закрываются тяжелым движением. Он опять начинает громко хрипло втягивать в себя воздух.
На огромной скорости я читаю у себя в голове ответ:
- И мне. Пора.
Я тихонько отодвигаю стул от кровати,окидываю взглядом буфет, стены, кровать, его лицо. Как будто делаю Фотографирую на память. Выхожу, закрываю дверь.
Может, пройдет час. Может день, А может, вот сейчас, когда я перечитываю эти строки, живое море накроет этот последний и вечный штиль. И он, большой и беловолосый, с серыми ясными глазами, в своей бело-синей рубашке-поло поскользит, как катер, по морской воде. Пойдет навстречу горизонту, на белый яркий слепящий свет, прорывающийся сквозь закатные облака.
2017
На буфете в рамке - его фотография. Рубашка-поло в сине-белую полоску, простая, но элегантная. Он управляет катером. Позади,на фоне,море сливается с горизонтом, переходит в серое предзакатное небо и вдруг разрывается белеющим ярким светом сквозь низкие облака.
Море манит. Окидываю взглядом другие фотографии. Их множество - в рамках на столе, на стене. Родственники снесли сюда отпечатки знакомых ему лиц в разных составах, и обставили всю комнату. Чтобы - как дома. Женщины, мужчины, и дети разных калибров смотрят со стен и буфета. Но вот, лица разные,а все равно - море. И тут море. И тут море. Везде море.
Рядом с буфетом- кровать. Он лежит, большой и беловолосый, в такой же рубашке-поло, в сине-белую полоску. Как на фото. Его грудь вздымается, резкими толчками накачивает себя воздухом. Потом дыхание останавливается. Полный штиль. Минута, две. В моей голове в который раз уже по кругу бегает мысль "Что- все? Все?". Всматриваюсь в лицо. Рот приоткрыт, втянут в щеки, кожа гладко лежит на скулах, расправленная, натянутая до какого-то своего предела. Ровное лицо, все морщины удивительным образом разравнялись, как будто время дошло до точки и теперь крутит назад. Под веками замечаю легкое дрожание. Как перед пробуждением, когда свет уже становится явным, но открывать глаза и смотреть еще не хочется.
Еще рано смотреть. Замирание.
Грудь начинает резко вздыматься кверху, с шумом и свистом набирая желанный воздух. Несколько громких тяжелых вздохов и выдохов, и опять долгий штиль.
Пульс скачет по самым кончикам пальцев, быстрый и неглубокий. Иногда настолько тонкий, что от отчаянья начинает стучать в моих висках.
Я гладу руку на его лоб, второй накрываю его руку, лежащую на груди.
Надо домой, моя смена закончилась двадцать минут назад. А я сижу и сижу. Но мне действительно пора, за дверью меня ждет моя жизнь.
Так и говорю ему:
- Мне пора.
Он еле заметно шевелит головой и веки приоткрываются на миллиметр, глаза на секунду вспыхивают, потом закрываются тяжелым движением. Он опять начинает громко хрипло втягивать в себя воздух.
На огромной скорости я читаю у себя в голове ответ:
- И мне. Пора.
Я тихонько отодвигаю стул от кровати,окидываю взглядом буфет, стены, кровать, его лицо. Как будто делаю Фотографирую на память. Выхожу, закрываю дверь.
Может, пройдет час. Может день, А может, вот сейчас, когда я перечитываю эти строки, живое море накроет этот последний и вечный штиль. И он, большой и беловолосый, с серыми ясными глазами, в своей бело-синей рубашке-поло поскользит, как катер, по морской воде. Пойдет навстречу горизонту, на белый яркий слепящий свет, прорывающийся сквозь закатные облака.
2017