(no subject)
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность болью прощания,
а ненависть силой того отвращения,
с которым мы помним свои обещания...
Я снова бреду по заброшенной улице
на мыс, где прибой по-змеиному молится,
качая права, и пока не расколется,
качать продолжает, рычит, алкоголится,
и пьяные волны мычат и тусуются,
гогочут, ревут, друг на друга бросаются,
как толпы поэтов, не втиснутых в сборники,
не принятых в члены, а призванных в дворники.
Стихия сегодня гуляет в наморднике,
душа и природа не соприкасаются.
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания,
а совесть - всего лишь в себя превращение,
всего лишь с Началом Начал совещание...
А в море житейском с припадками ревности
тебя обгрызают, как рыбы-пирании,
друзья и заботы - источники нервности -
и все-то ты знаешь заранее,
и жуть возрастает в пропорции к сумме
развеявшихся иллюзий...
Кто был потупее, кто благоразумен -
тот взгляд своевременно сузил.
Но время взрывается. Новый обычай
родится как частное мнение.
Права человека по сущности птичьи,
и суть естества - отклонение,
измена, измена! - проклятье всевышнее
Адаму, а Еве напутствие...
Свобода - для мозга нагрузка излишняя,
она измеряется мерой отсутствия.
А море свои продолжает качания,
толкуя, как древний раввин, изречение,
что страсть измеряется мерой отчаяния,
и смерть для нее не имеет значения.
На пляже не прибрано. Ржавые челюсти,
засохшие кеды, скелеты консервные,
бутылки, газеты четырежды скверные.
Ах, люди, какие вы все-таки нервные,
как много осталось несъеденной прелести
на взгляд воробья - и как мало беспечности.
Модерные звуки как платья распороты,
а старые скромно подкрасили бороды
и прячутся в храме - единственном в городе
музее огарков распроданной вечности.
Лишь музыка помнит, что жизнь - возвращение
забытого займа, узор Завещания.
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания...
В.Леви
привязанность болью прощания,
а ненависть силой того отвращения,
с которым мы помним свои обещания...
Я снова бреду по заброшенной улице
на мыс, где прибой по-змеиному молится,
качая права, и пока не расколется,
качать продолжает, рычит, алкоголится,
и пьяные волны мычат и тусуются,
гогочут, ревут, друг на друга бросаются,
как толпы поэтов, не втиснутых в сборники,
не принятых в члены, а призванных в дворники.
Стихия сегодня гуляет в наморднике,
душа и природа не соприкасаются.
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания,
а совесть - всего лишь в себя превращение,
всего лишь с Началом Начал совещание...
А в море житейском с припадками ревности
тебя обгрызают, как рыбы-пирании,
друзья и заботы - источники нервности -
и все-то ты знаешь заранее,
и жуть возрастает в пропорции к сумме
развеявшихся иллюзий...
Кто был потупее, кто благоразумен -
тот взгляд своевременно сузил.
Но время взрывается. Новый обычай
родится как частное мнение.
Права человека по сущности птичьи,
и суть естества - отклонение,
измена, измена! - проклятье всевышнее
Адаму, а Еве напутствие...
Свобода - для мозга нагрузка излишняя,
она измеряется мерой отсутствия.
А море свои продолжает качания,
толкуя, как древний раввин, изречение,
что страсть измеряется мерой отчаяния,
и смерть для нее не имеет значения.
На пляже не прибрано. Ржавые челюсти,
засохшие кеды, скелеты консервные,
бутылки, газеты четырежды скверные.
Ах, люди, какие вы все-таки нервные,
как много осталось несъеденной прелести
на взгляд воробья - и как мало беспечности.
Модерные звуки как платья распороты,
а старые скромно подкрасили бороды
и прячутся в храме - единственном в городе
музее огарков распроданной вечности.
Лишь музыка помнит, что жизнь - возвращение
забытого займа, узор Завещания.
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания...
В.Леви