Пещное действо
***
Так называлось у наших предков священнодействие, совершаемое в неделю перед Рождеством Христовым в память чудесного спасения еврейских отроков Анании, Азария и Мисаила, вверженных в печь огненную по повелению Навуходоносора. Заимствованное от греков, Пещное действо совершалось у нас до конца XVII века в Москве, Новгороде, Вологде и, может быть, при некоторых других кафедрах. Наиболее торжественно, конечно, оно совершалось в столице, где при его совершении присутствовали царь и патриарх. Намереваясь познакомить наших читателей с этим любопытным обрядом, мы будем описывать поэтому чин действа, как он совершался в Москве и как изложен преимущественно в печатной книжке, изданной в XVII веке*)
Совершение действа требовало особых предварительных приготовлений, которые начинались дня за три, за четыре до того дня, в который назначено было действо. Прежде всего, в Успенском соборе разбирали большое паникадило, висевшее над патриаршим амвоном, и снимали самый амвон, на место которого ставили, на основании в одну ступень, «пещь халдейскую». Последняя имела вид осьмиугольного шкапа без крыши. Она была деревянная и украшалась резьбою, позолотою и изображениями (резными) святых и херувимов. Что качается размеров пещи, то они едва ли были особенно велики: сохранившийся до нашего времени экземпляр пещи**) имеет всего в вышину 3 ½ аршина, а в диаметре - 2 ½. Пещь обставлялась вокруг железными шандалами с витыми свечами.
К субботе все приготовления оканчивались, и, перед выходом патриарха за вечерню, в крестовую палату являлись действующие лица Пещного действа - три отрока со своим учителем, который приготовлял их к роли Анании, Азарии и Мисаила, и два халдея. Отроки облачались в белые стихари и золоченые венцы: халдеи же надевали «халдейское платье» или, лучше сказать, немецкое; оно было шито из красного сукна с оплечьями из выбойки. Шапки халдеев назывались «туриками», - это были конусообразные кожаные шлемы, опушенные мехом и раскрашенные.
Получив благословение патриарха, халдеи, учитель отроческий и отроки провожали святителя в церковь, за вечерню, причем последние несли в руках зажженные свечи и пели «Благословенъ еси, Господи, Боже отецъ нашихъ». Пришедши таким образом в собор, отроки пели: «исъ полла эти, деспота!» и снова получали благословение патриарха и удалялись в алтарь, где и слушали повечерие и вечерню. По окончании службы отроки и халдеи таким же порядком провожали святителя обратно в его келлии с пением стиха: «На градъ святый отецъ нашихъ, Iерусалимъ».
На следующий день, в воскресение, в Успенском соборе рано утром начиналась утреня, за которую выходил патриарх, в предшествии халдеев и сопровождаемый отроками, поющими стих: «Якоже заповѣда намъ, да благо намъ будетъ». Во время утрени и совершалось Пещное действо.
Начиналось оно тем, что во время пения канона диаконы зажигали свечи, расставленные вокруг пещи. Когда хор начинал петь седьмую песнь канона, отроки, их учитель и халдеи в своих одеждах являлись перед патриархом. Святитель благословлял отроков и вручал им по зажженной свече. Затем учитель отроческий в алтаре обвязывал шеи отроков полотенцами и давал их вести халдеям. Шествие направлялось к пещи чрез северные врата алтаря, причем халдеи, кроме свечей, держали в руках ещё пальмы.
«Дѣти царевы!» обращался один из халдеев к отрокам, «видите-ли сiю пещь горящу и вельми распаляему? сiя пещь уготовася вамъ на мученiе». Отрок, изображавший Ананию, отвечал: «Видимъ мы пещь сiю, но не ужасаемся ея, есть-бо Богъ нашъ на небеси, Ему-же мы служимъ, Той силенъ изъяти насъ отъ пещи сея». Азария продолжал: «И отъ рукъ вашихъ избавитъ насъ», и Мисаил заключал: «А сiя пещь будетъ не намъ на мученiе, но вамъ на обличенiе». Затем халдеи вели отроков к патриарху. Отроки кланялись ему и пели стих: «И потщися на помощь нашу, яко же можеши хотяй». Подошедши потом под благословение святителя и получив от протодиакона по тройной зажженной свече, они снова отходили к пещи. «Товарищъ!» обращался тогда один халдей к другому. - «Чево?» - «Это дѣти царевы?» - «Царевы!» - «А златому тѣлу не поклоняются!» - «Не поклоняются.» - «И мы вкинемъ ихъ в пещь!» - «И начнемъ жечь.»
После этих переговоров халдеи поочередно брали под руки каждого из отроков и вели их в пещь «честно и тихо». Двери пещные затворялись, и под пещь ставилась жаровня с горящими углями. В пещи отроки пели стих: «Благословенъ еси, Господи, Боже отецъ нашихъ, хвально и прославленно имя Твое во вѣки», а халдеи брали зажженные свечи и трубки с плауном***) и сыпали плаун на горн и свечи, окружающие пещь, отчего последняя казалась как бы пылающею. В это время хор оканчивал пением седьмую песнь канона.
По окончании ее, из алтаря выходил в полном облачении ключарь и испрашивал у патриарха благословение «Ангела Господня спущати в пещь». При возгласе протодиакона: «Ангелъ же Господень сниде купно со Азарiевою чадiю въ пещь, и отъятъ пламень огненный отъ пещи, и сотвори посреде пещи, яко духъ хладенъ и шумящъ», через открытый верх пещи спускался в нее ангел. Это была крылатая фигура, сшитая из двух кож и раскрашенная, которая спускалась с потолка на веревке. Когда ангел «в трусѣ велице зѣло згромомъ» сходил в пещь, халдеи падали ниц, как бы пораженные, и диаконы начинали их жечь свечами. Между тем отроки зажигали свечи на венце ангела, и ключарь снова поднимал его. Халдеи снимали свои турики, клали их на пальмы и начинали говорить между собою: «Товарищъ!» - «Чево?» - «Видишь-ли?» - «Вижу.» - «Было три, и стало четыре: а четвертый грозенъ и страшенъ зѣло, образомъ уподобился Сыну Божiю». - «Какъ онъ прилетелъ, да и насъ победилъ.»
После того халдеи, взявши в руки по большой выносной свече, стояли потупив головы. Отроки поклонялись ангелу, а хор начинал петь восьмую песнь канона. При словах: «благословите трiе отроцы», ангел снова спускался в пещь «згромомъ и трусомъ велiимъ», от которого халдеи падали на колени. Затем ангел снова тихо поднимался над пещью, и один из халдеев, подошедши к дверям пещи, начинал вызывать отроков по одиночке. - «Анания», кликал он сначала, «гряди вонъ изъ пещи», а второй прибавлял: «Чево сталъ? поворачивайся; не иметъ васъ ни огонь, ни солома, ни смола, ни сѣра». - «Мы чаяли васъ сожгли, а мы сами сгорели», говорил первый халдей; «гряди, царевъ сынъ!» произносил он, принимая Ананию, и ставил его перед патриархом. То же самое совершалось с прочими отроками. Получив благословение святителя, отроки уходили в алтарь, а патриарх, встав с престола, произносил многолетие Царю и царскому дому. Чин заканчивался поздравлениями, которые приносили бояре присутствовавшему обыкновенно при «действе» Государю.
Так совершалось у наших предков любопытное «Пещное действо». Несмотря на грубость исполнения его, действо это имело весьма глубокое прообразовательное значение, - оно изображало символически великую тайну рождества Бога от Непорочной Девы, которая, родив Спасителя, не опалилась утробою, как и пещь Вавилонская, приняв отроков, не опалила их.
С царствованием Петра Великого «Пещное действо» исчезло, как исчезли многие другие особенности допетровской Руси, и отошло в область преданий.
---------------
*) С некоторыми дополнениями из Новгородского рукописного чина, относящегося также к XVII веку.
**) Он находится ныне в Петербурге, в музее Академии Художеств.
***)Известно, что плаун, или точнее плаунное семя, Iycopodium, брошенное на огонь, вспыхивает и горит ярким пламенем, разбрасывая блестящие искры.
Было опубликовано в журнале «Русский Паломник» за 1886 год, № 51, с. 682-683 с илл.
***
Единственный в мире сохранившийся деревянный амвон, вырезанный и собранный по распоряжению архиепископа новгородского Макария (†1563) для кафедрального Софийского собора Великого Новгорода в 1533 году. Фото с выставки "Новгородская икона эпохи святителя Макария", проходившей в Русском музее.
***
***
***
***