Можно,я буду называть вас мамой?

[vej2]

Это только рассказ. Не нужно искать меня или кого-либо в этих строках.

Всё случилось не просто так. Все то, что пришло  в мою душу и жизнь, было по воле Бога. Он захотел, чтобы  эта женщина заменила мне все. Так и случилось. Он умный. Он делает все неожиданно, просто, с помощью чужих глаз, языков и движений. К сожалению, это все существовало недолго. Пришло и ушло. Всего несколько спасенных и счастливых лет забытья.

Паролем к той желаемой и тайной жизни стала эта простая фраза: "Нет! Вы не поняли! Я любить вас хочу..."

"- Можно я буду называть вас мамой? Я так еще ближе и роднее буду чувствовать вас!"

Она молчала. Мне даже показалось ,что она перестала дышать. Но через минуту сказала:

"- Мама бывает только одна. А для тебя я просто ……"

Я не буду называть имен. Все равно никто не поймет, того значения, которое я придаю имени. Ведь когда любишь, ты даже его произносишь по особенному. И слышишь везде только его. И все буквы складываются только в это имя.  А другим оно ничего не даст. У каждого оно свое самое любимое.

"- Я люблю ваше имя! Я часто путаюсь... простите. Мне бы очень хотелось, что бы когда-нибудь вас называли мамой.

-Этого не случилось. Ты же все знаешь... Хватит об этом."

Она не любила эти разговоры. Нервничала. Я  чувствовала это особенно.

"-Тогда придумаем  имя. Не похожее ни на одно другое."

"-Лёлечка, я вас люблю!"

Она долго смеялась. А я прижималась к ее груди и слушала. У нее особенный смех. Ни у кого я после, не замечала похожего.

Тогда мы еще мало были знакомы. Мне же, казалось, что я знаю ее всю жизнь. Она чувствовала ко мне что-то похожее на... Скорее так. Она поддавалась мне, потому что нуждалась в моей детской любви. Но любила ли ....я не знаю. Но я ей сразу понравилась, по-другому быть не могло, она и на порог бы меня не пустила ,если бы думала иначе.

Вот и воля Божья. Кто - то упрямо  советовал мне обязательно посмотреть какую-то передачу. Именно в этот день и час. Будто заранее все расписано по секундам, где-то там, у Бога в тетрадочке. Это была она. какое - то интервью... Все перевернулось. Мысли и чувства затопили, мою обычную школьную жизнь. Я была тогда совсем ребенком. Несмышленышем. Это сейчас я понимаю.

Помню долго, выпрашивала деньги на билет. И вот спектакль. Я сидела в первом ряду. И тряслась ,будто сейчас меня вызовут к доске. Жду.

Она! Живая! О чем был спектакль? Ничего не помню. Все прошло, как в тумане.Очнулась уже в толпе людей, выходивших из зала.

Я нашла ее в гримерке. Перед этим долго стояла возле двери с табличкой …..

не решаясь войти. И вот коридор мгновенно начал заполняться людьми. Актеры, вешалки, костюмы, блестки, все летало вокруг меня. Я успокоившись, что никому нет дела до моих волнений, резко открыв дверь, тихо вошла.Она сидела в кресле перед зеркалом и стирала салфетками грим с лица. Не заметив, того что я вошла и не посмотрев даже в мою сторону. В комнате стоял сладкий запах. Это ее духи. Я в точности помню. Было очень светло и страшно. Вспомнился почему-то кабинет врача. Только тут еще хуже. Тряслись колени, и колотилось сердце...

Когда я  вышла из гримерки. Было ощущение, будто ....Я не могу объяснить, но я не помнила, ни слова. Только рука сжимала листочек с адресом.

Миллион терзаний, сомнений, но все, же на следующий день, я стояла возле двери ее квартиры. Звоню. Открылась дверь....

Мы виделись редко. Слишком редко для моего теперь заболевшего организма. Но с ней было легче, чем без нее.Пришло истинное, настоящее. Что никогда уже не уйдет. Я любила ее по особенному. Мы очень долго привыкали друг к другу. Месяцы. Но если  не Ее чувствительность. Все длилось бы дольше. Я люблю ее за то, что она такая замечательная. В той записке было несколько строк.

( Когда-нибудь ты поймешь все наши шуточки. И это будет прекрасное время. Только умей ждать.

....)  После. Я почти все поняла. И я почти ее любила.

Однажды я уснула у них в гостиной. Они  не стали будить и везти меня домой. Мама потом кричала, грозясь, что больше никогда. Бедная. Сейчас я, кажется, понимаю, что она ощущала... Кажется…Я же буквально исчезла из семьи. Вроде есть, а вроде и нет. Где бы мы ни были, всеми мыслями и душой я была там. Но пусть мама простит меня. Тогда это было моим воздухом.

После этого утра, я чувствовала себя уже кем-то близким. Знаете, в быту всегда все становится ясным. Как мы едим, спим, одеваемся, умеем ли мы мыть полы или стирать, как чистим зубы, о чем говорим. А главное, уютно ли нам друг с другом. Без слов. Слова ГОСТИ - больше не существовало. И вопрос. Когда же еще? Испарился из моей головы.

Ее муж был очень интересным человеком. Он не был доминантом,которых привыкли так называть. Но его хотелось слушать. За ним хотелось идти или вместе с ним не идти. Он вносил в нашу жизнь спокойствие,но не то бездельное и ленивое. Он не был ленивым. Актеры совсем не бывают ленивы. Это противоречит профессии. Спокойствие в котором мы находились благодаря ему было в том, что все шло так как надо. Умиротворение какое то. Он создавал собой прочную крепость нашей такой жизни. И все же иногда он был доминантом, лишь потому что она нуждалась в собственной слабости. Ей ,которая все всегда сама, в себе,по себе. Ей нужно было быть не способной на это САМА.
А как они любили друг друга! Боже! Какая чуткая,глубокая любовь. Наконец-то единственная и последняя,но не тихая,как любят друг друга два старика. Все бушевало и кипело. У таких не бывает по другому. Любовь предпологающая минутность. Ежесекундную и необходимую нужду. Она спасались любовью друг к другу. Спасались от мира. От зла существующего в мире. От одинокой бездетной жизни. От ненужных в одиночесвте мыслей. От старости. А мы с Машей были совсем не ниточкой для спасения любви. Мы были дополнением. Но я была счастлива быть даже им. Потому что я получала может быть больше,чем самый единствнный и желанный ребенок. И мое дело было никогда не огорчать ее. Их. Я так часто спрашивала себя . Как возможно так не то чтобы отдаваться любви,а быть ею. Как им это удавалось? Так не разбиваться о быт? Но они даже не позволяли присутствие грубости и резкости. Эти слова вообще стерты были из их отношений. Мы стали почти семьей, маленькой, необычной, такой единственной семьей. Они понимали все! Все, кроме меня, что это иллюзия. Только сейчас. На время. Но это был наш особенный мир. И каждый берег его, как умел.Когда у них были выходные мы ездили на дачу. Реже в гости. Я не любила. Мой мир заканчивался на пороге дома. Дальше....моя собственная, настоящая, земная, забытая жизнь.Я любила приезжать поутру, бросаться с мороза к ней под бочок и будить ее свежим, холодным поцелуем. Я накручивала на палец ее короткие, пшеничного цвета волосы и придумывала, чем мы будем заниматься сегодня. Иногда придумывала на целую неделю. Я стала похожа на Машку. Такая же неугомонная обезьяна. Может, привыкла. А может, стала подражать ей. Ведь знала, что именно это, им было необходимо.

Простота, легкость, безумие, смех, детская любовь.

Все у нас было. Обиды, слезы, примирения, снова ссоры. Я возвращалась иногда по ее звонку, а иногда ,когда больше не могла дышать. Тем более с моим характером Я долго не злилась, да и не смела. Я знала ,что она необходима мне. Каждую минуту. С мамой я совсем потеряла связь. Мне ее очень жалко. Что стоило ей пережить это? А ведь вытерпела. Дождалась. Не разлюбила. Не выгнала. Понимала. А может и не совсем… И  все же я снова возвращалась к актрисе. Что это было? Потребность или жалость? Скорее Зависимость в ее доброте, ее ритме жизни, ее энергетике. Жалость и стремление заменить ей дочь. Наверно так точнее. Но зачем? Она нужна была в моем формировании.

С ними, конечно, было сложно. Очень. В какой-то момент я стала ощущать себя лишней. Непонимание. Мы надоедали друг другу. Вот тогда нужен был отдых. И это нормально. Со всеми так. Нам надоедает чрезмерная забота и любовь. А  я иначе не могла. Или отдавать полностью или ничего совсем. Но я старалась. Пыталась понимать их. Как могла. Я знала. Они люди другого времени, другой жизни, талантливые и опустошенные от работы. Мы с Машкой и чувство, которое связало и склеило нас всех, наполняли наших взрослых, любимых и  влюбленных родителей, всем нужным для их жизни. Позже я стала сама тонко чувствовать, когда Стоп. Когда необходимо притормозить. Когда требовалось уединение. И все шло прекрасно…Почти идеально.

Со временем я узнавала и все их шутки, и каждый шаг, мысль, моей заботой было знать каждую черточку ее и его лица. Мы существовали на чувственном уровне. Почти не говорили. Только думали хорошо  друг о друге и любили. Вся наша маленькая семья. Мы все больше понимали друг друга с полуслова. Говорили глазами. Делали все с особой нежностью и осторожностью. Нельзя ничего пропустить. Потерять. Всегда на виду. Чтобы не дай Бог не повредить то, что создали. Не задеть шаткую конструкцию. Да.  Шаткая. Не проверенная десятками лет. Лишь теперь. Сейчас. Лишь чувствуя и ощущая.

Этот дом! Он Стал дверью в другое измерение. Мое. Наше. Я хранила его внутри себя. И никто не подозревал снаружи о существовании этого мира.  Боялась сглазить, потерять, испортить. Я хранила его, как самую хрупкую вещь в мире. Мне нравилось, что другие меня не понимали. Я гордилась тем, что имела. Будто нашла безумно дорогой бриллиант.

Она была очень красивой женщиной. И все недостатки свои уверенно преподносила как достоинства. Очень умная, сильная, сильнее нас всех. Даже его. Может поэтому были МЫ? Потому что эта сила притягивала каждого. И Я хотела быть такой же во всем. Пыталась повторить ее в манере общения, в походке, одежде. И мне кажется, ей нравилось это. Хоть и учила меня всегда быть собой. А что значит собой? Все люди вечно берут пример. И становятся  как кто-то. А еще она была очень грустным человеком. Я когда видела ее глаза....Это были два глубоких моря грусти. Сострадания и Переживаний. И важно что Не за себя. Но она все же любила жизнь. Хоть в ней столько ненужности, излишнего зла и грязи. Она любила жизнь за ее природу, свет, за то,что было создано, и за то ,что так не умеют хранить люди. Она любила наряжаться, а я любила дарить ей подарки. Я рисовала ее ,а она рисовала цветы.  Мы обожали петь. Хоть обе имели далеко не абсолютный слух. Она не следила за модой. И не была модной. А я все время пыталась приучить ее к этому. Но я проигрывала. И однозначно рада. Она знала, в чем будет выглядеть молодо и красиво. Серьги, платочки, повязочки, кольца, широкие кофточки, брюки. Такое ее. Личное.Иногда мне казалось что она для всех. Она может даже жила именно для этого. Но мне так не хотелось делиться ни с кем. Я часто обижалась и даже злилась . Но ничего не могла сделать с этим. Она была для всех. Но мне очень повезло,ведь ее на нас хватало больше,чем на всех. А Я шла с ней рядом и гордилась. Мне даже не нужно было идеализировать ее . В ней было все. И было все так правильно и в меру ,что я даже не могла понять за что я обижалась.

А потом ,я как то не успела заметить как она изменилась. Возможно ,это потомучто она стала стесняться своего тела, своего уже не молодого лица. Она изменилась. Что-то надорвалось внутри нее. Я зная ее огромное сердце,ее прозрачную душу никак не могла понять. Что это. Старость? Все как то поменялось,исчезло, потухло. Она любящая жизнь. Отдающая так много этой жизни. Стала думать уже не так чисто. Появилось так много лишнего....слова,мысли. Откуда ? Откуда это все? Это раздражало и ее саму и нас. Я прекрасно понимала то время,в котором мы жили,но ..невозможно же это.чтобы .....пропала вера. Каждый год стал отпечатываться . Не на лице. Я не думала о том,что они могут стареть и стареют. Для меня это было лишним. Мне нравилось что она становилась мудрее. Спокойнее. Но мне было жаль,что так происходило. Ведь  я знала ее другой. Эта ужасная перестройка организма и от того отношений очень повлияла на меня. И я даже посмела сомневаться в моей любви.  Я уже не видела той первой ...

Глаза, улыбка, Щеки. Голос, движения, походка-все изменилось. Она стала одеваться по-другому. Где та теплота? Все осталось внутри, а снаружи.В глазах и походке, мне показалось, что она постарела еще больше. Странно, что внешность делает с людьми. Думаете ничего? О! Как много! Я только через много лет поняла, что это было началом моего горя.

Горе. Беда. Болезнь. Это случилось и с нами. Выбило, выпотрошило, стерло все и оглушило.

Я в тот день особенно радовалась, смеялась, летала. Жара такая сильная была. Город плавился. Ожидали грозу. Купались в фонтане.Я не слышала телефона. Да и не хотелось. Недавно говорила с ней. И хорошо. Спокойно. Она нарисовала мне что-то и пошла загорать. Намазалась каким - то замечательным кремом, советовала. И ждала нас вечером, на шашлыки. Лучшее время на даче. Мы бежали туда. Как сумасшедшие. Могли заехать на час, поужинать и вернуться домой.

Я знаю, как это бывает. В такой момент, ты особенно беззаботен и счастлив. В тумане. Хотя. Может это в памяти моей так осталось. На самом деле может и ничего необычного? Обычный день. Лето. Жарко. Люди. Вечером нужно домой, а сейчас С. Сморозил какую-то глупость  и все смеются. Все вместе. И не помнишь ничего, кроме того, что умрешь, если не съешь еще один стаканчик мороженного. И тут кто-то, будто специально вторгается в идиллию, нарушая ее. Зачем он услышал, этот телефон? Ему что больше всех надо? Теперь-то я понимаю. Этот человек является звеном в цепи. Последней деталью, уже запустившегося механизма. Он вручает тебе телефон и исчезает. И ты не понимаешь, кто он, и куда делся.

"-....в больнице. Потом все. Я с ней. Не делай ничего. Все потом."

Перезваниваешь и спрашиваешь ровно, то, что тебе сказали минуту назад. Выслушав еще раз. Спрашиваешь опять. Не понимая и не запоминая ни слова. Только одно разрывает слух….в больнице.

Теперь я уже не видела той красивой, жизнерадостной и восхищающей женщины. Беспомощность. Это самое страшное, что могло случиться с ней.  С Нами. Она всегда все делала сама. Теперь была обязана ждать и принимать опору, потому что сама и шагу не могла сделать без поддержки. Я перестала узнавать ее. Она постарела в миг.  Что творилось в ее голове? Раздражение. Его стало так много для того,чтобы принять. Я не могла ее слушать.Мы каждый день выходили на улицу, на территории больницы, садились на лавочку, я держала ее за руку. А она говорила что-то. А Я перестала слушать. Потому что Эти вечные упреки... Обвинения. Я ругаю себя за то. Конечно, я понимала что ей сложно и больно. Она мучилась и страдала из за своей беспомощности. Я знаю. Я чувствовала это в дыхании и в глазах смотрящих уже сквозь. Она много плакала ,а у меня разрывалось сердце от боли.  Она держалась, как могла. Но Я больше не могла. Это стало невыносимым. Недели, месяцы! Годы... Я не могла. Страшно когда больше не можешь. Терпеть не можешь и помочь не можешь. Нет сил. Нет надежды. Никто из нас . Только время или чудо. Она спрашивала за что ей это. Если б я могла ответить. Если б я хоть что нибудь могла ей сказать. Но я ни черта не понимала . Я даже перестала верить в Бога. Он слишком мерзко поступил с нами. Слишком жестоко. И главное он наказал нас за счастье. Он его дал,чтобы мы привыкли и стали молиться на это счастье,а потом забрал. Потому что так надо? Я не верю! Я не хочу в это верить! Это ошибка! Глупейшая ошибка! Но не наша... Это ОН допустил ошибку. И я за это потеряла веру. Но в тот же момент,заставляла верить ее до последнего. Я по другому не имела права поступать. И мне приходилось врать! Но наверно у меня это плохо получалось,потому что она все чувствовала. Это я видела в ее слезах и борьбе. Потому что не хотела чтобы запомнили слабой. Все это это стало похожим. Вот, когда тянешь за собой груз. Больше не можешь. А он прикован к тебе, железом врезан в руки и ноги. Ты хочешь, чтобы он, наконец, стал легким, почти пушинкой. А он все не становится. Страшные слова. Я злая. Я очень злая. Нет. Я любила ее. Как и раньше. Все пустое. Да как же не любить? Она заменила мне все, а я посвятила  ей всю себя. Как могла.Да и зачем это?.…Люблю, не люблю.

Там и не думаешь об этом. Просто живешь с горем. Борешься. Секундами. Действуешь когда необходимо, и каждую минуту ждешь, что все пройдет и станет снова необходимо. И нет никаких мыслей, кроме той. Сейчас она спит. Приедет  .. , Я поеду домой. Завтра Маша А после я. И так каждый час. Каждый день.

Это когда палец порежешь, делаешь все, чтобы остановилась кровь. Тут не палец. Все тело. Но как и с ним постоянно проверяешь после, зажил или нет. И мысли только об этом.

Палец почти прошел. Осталась только боль, если нажмешь. И вдруг. Мы и не заметили, как что-то задело разрез, и хлынула кровь. На этот раз еще глубже.

Все хуже. Нас не пускали к ней. Я двое суток посидела, пролежала, прорыдала возле реанимации. Что дальше? Когда все пройдет? Я забыла, какой она была. Господи! Ну, за что ей эти мучения? За что? Ну, отдай нам всю эту боль. Мы разделим. Ну почему она? Когда же это кончится. Ну, пусть. Пусть нищета, голод, но здоровье… Отдай только его и забери, то угодно. Почему пьяницы, убийцы не лишены его? Что же ты хочешь? Пусть все это кончится.

Кончилось. Только совсем не так как мы желали. Наверно Бог подумал, что я просила забрать у меня воздух. А я и не знала, что она заберет именно его. А он знал. Он знал ,что она была им. Возможно у него не было другого выбора, или выхода? Черт его знает. Я теперь и всегда больше всего ненавижу этот день.

Мне позвонил  ...  Он ни слова не сказал. Я знаю это чертову тишину. Я знаю ее, как ни одну другую. Будто только в этой тишине, мы умеем читать мысли. Не произнося ни звука.

Я кричала. Я много кричала в трубку. А потом у меня пропал голос. Я швырнула ее на пол и побежала. Не знаю, куда и зачем. Я просто бежала и кричала. Без звука. Помню, упала. Так больно на колени. Но как боль физическая, как, же она помогает, заглушает на минуты ту беззвучную, слепую, глухую, мертвую боль. Да это даже не боль. Пустой сосуд. Ничего. Это поначалу крик, слезы, а потом все глухо, сухо и пусто.

Я больше никогда не видела ее. Никакую. Ни молодую,  ни старую, ни грустную ,ни счастливую, ни больную ,ни здоровую. Я слишком много об этом думала, а о ней совсем забыла. А вспомнила, когда уже кончилось. И я так хочу теперь знать что она чувствовала тогда? Знала ли? Может к ней приходил кто -то ,их ангелами  вроде называют, может он ее предупредил? Если да, то почему она оставила это при себе? Не сказала? Мы же могли попытаться исправить. Но даже если нет,то хотя бы быть в то утро,когда она последний раз вздохнула. быть рядом. Говорить ей что угодно,Лишь бы запомнить ее голос. Держать за руку. Чувствовать тепло ее тела, больничной рубашки и губ. Запомнить последние слезы.

Это было давно. В тот день умер еще один человек, а может и два..и три. Она наполняла собой многих-многих людей. Я не считала себя живой. Я умерла тогда. Вместе с ней. Я еще дышу, конечно, но только наполовину. Другая ушла. Оторвалась.

А когда я слышу ее имя -она приходит. Она живет у меня в голове. Да я много плачу и не могу отпусить. Но разве я могу забыть ее лицо? Разве я имею на это право? Я не могу забывать. Она не хочет этого!Я знаю точно!

Меня не пустили на похороны.

Потом я просто лежала. Больше не помню. Только потолок белый, потом черный, снова белый и снова черный.  Больше ничего. Во всех моих снах она убегала от меня, а я никак не могла ее догнать.

А после, как это и бывает…я вдруг проснулась. Полностью. Я поняла, что обязана была продолжить ее в себе. Для него. Для Машки. Для других.

Все не то. Я совсем забыла ее глаза и руки и слова. Он перестала убегать от меня, а я больше не догоняю ее. Позже я потеряла ключ от того мира, и больше не к кому прибегать с утра. И пирожки с вишней я ненавижу.  А в этот единственный день я бегаю, или лежу. И только одно знаю. Раз в неделю мне нужно расставить там цветы в вазы, протереть портрет улыбающейся женщины и позвонить ее мужу.

Я больше никого и никогда так не любила

Вы знаете, это я все себе придумала. И я никогда не была знакома ни с этой женщиной, ни  с ее мужем, тем более  я никогда не знала, что она надевает и где у нее дача. Будто это все мне приснилось, каким-нибудь днем. Когда и снам то верить нельзя. Но вы знаете,… Я больше никогда и никогда так не любила.