Род Коронадо: Мои герои всегда убивали ковбоев! ч.2
Я в ярости от того, что это расистское анти-индейское правительство охотится на меня, как на дикого пса. Неужели не бояться говорить правду, когда видишь убийства и пытки живых существ - преступление? Предположим, что федералы правы и я несу ответственность за 6 поджогов, проникновений со взломом и организации побега животных, которые стоили эксплуататорам Природы более 2 миллионов долларов. При этом не пострадало ни одно живое существо. Как же это так, что белые могут построить завод по производству оружия, которое в основном будет использовано для убийства небелых - с полного одобрения правительства США; зато когда вдруг индеец подозревается в поджоге лабораторий, проводящих эксперименты над животными, подозревается в освобождении животных-заложников, его друзей сразу бросают в тюрьму за отказ сотрудничать, а за самого индейца объявляют награду в 35 тысяч?
Я вдруг, понял, что Вундед-Ни не так уж далеко в прошлом. Я продолжу борьбу ради душ моих человеческих братьев и сестёр, которые приходят ко мне в снах и видениях. Безумная Лошадь говорит мне: “Тебе бы пару добрых воинов в помощь - и сможешь продолжать борьбу за народ.”
Эта борьба очень реальна. И она потребует от каждого из вас пересмотреть свою преданность нашему делу. Призываю вас выйти за рамки человеческой природы и вернуться в дикую природу. Пусть дети Земли снова объединятся, чтобы бороться, бороться, бороться.
- Род Коронадо, письмо в Do or Die No. 2 (1993!), написанное в бегах.
Уход в подполье
Каковы опасности, или преимущества, “подпольной деятельности”?
Что ж, могу сказать, что я однозначно понял: то, что на меня вообще вышли и в конечном счёте посадили, в значительной степени связано с моим публичным активизмом, а вовсе не с подпольной деятельностью. Если бы меня не смогли определить как участника ALF, борющегося против торговли мехами, как человека, защищающего методы уничтожения частной собственности в деле защиты Земли и животных, меня бы не поймали. Поэтому людям, пришедшим к пониманию необходимости акций прямого действия, я могу только посоветовать разорвать какие-либо связи с публичной частью нашего движения, с той его частью, где вы решили перейти к нелегальным действиям. Это связано с тем, что певрая тактика, которую всегда применяют копы, когда надо найти активистов ПД, - это тщательное изучение легально действующих представителей того же движения. Поэтому если вы не являетесь участником публичного крыла движения, вы немедленно оказываетесь в выигрыше в плане анонимности и поймать вас на “радар” полицейского расследования будет намного сложнее. Вне всякого сомнения, полицейским очень легко действовать, когда днём мы выступаем в качестве активистов-зоозащитников или инвайроменталистов, а потом, после полуночи, превращаемся в радикалов-иллегалистов. И хотя очень часто многие вынуждены действовать именно так - хотя бы в силу серьёзной нехватки в движении людей, готовых проводить акции прямого действия, достаточно лишь взглянуть на материалы АЧК по заключённым товарищам, чтобы понять: подавляющее большинство активистов, которых посадили за прямое действие, сидят, потому что они были заметными фигурами в легальной части движения.
Арест и Заключение
Как же тебя в итоге арестовали?
Судебное решение о моей виновности основывалось на документах, найденных в ходе обыска. Это были копии коммьюнике, рассылаемых мейнстримовым зоозащитным группам, которые бы могли потом использовать информацию, полученную нами в ходе нападений на лаборатории. Также в распоряжении суда оказалось несколько рукописных записей, изъятых полицией из именных ячеек в различных камерах хранения. Но что самое интересное, это что большая часть доказательств, на которые ссылается решение о моей виновности, не имеет прямого отношения к преступлениям, в которых меня обвинили. Они скорее относятся к нашей попытке сделать преступления против животных достоянием общественности. Как я уже сказал, я пытался действовать по двум направлениям сразу: участвовать в общественной информационной кампании против меховой индустрии и участвовать в акциях саботажа с целью наносить максимальный экономический ущерб. И этот подход обошёлся мне очень дорого. В идеале, если бы наше движение было более логично организовано, я бы мог сосредоточиться исключительно на акциях ПД. А медийным освещением занимался бы кто-нибудь другой. Но поскольку в те времена мы по сути были в начале пути, наше движение ещё было очень молодо, пришлось делать по несколько дел сразу. И с прессой общаться, и акции проводить.
Наверное, отчасти в этом и заключается смысл существования должности ALF/ELF пресс-секретаря?
Конечно. Но тогда ничего подобного не было. Или, если и было, я об этом не знал. Ну, то есть, в Англии-то это уже реализовали, но вот в Америке информация распространялась исключительно через независимые медиа-ресурсы. А между тем смысл деятельности человека, отвечающего исключительно за работу с прессой, заключается в том, чтобы обеспечить безопасный метод для человека проводить разъяснительную работу и распространять информацию об акциях, к которым он сам отношения не имеет. Это намного безопаснее, чем попытка создания коммуникационного сервиса для самих групп ПД. Второй подход очень рискован. Пресс-офис, куда можно отправить коммьюнике, которое потом опубликует другой человек из движа, он же будет общаться с прессой, комментировать и всё разъяснять - всё это помогает сохранить анонимность товарищей. И в этом смысле это очень важная часть инфраструктуры.
Расскажи о своём тюремном опыте. Сколько ты в итоге отсидел?
В конечном счёте я отсидел порядка четырёх лет. И так получилось, что для меня с заключением в тюрьму борьба не закончилась. Просто изменился её характер. Вместо того, чтобы осуществлять акции ПД против индустрии угнетения, теперь я, как военнопленный, приступил к образованию товарищей: не только других заключённых, которые также являются жертвами государственных репрессий, но и многих людей, которые решили вступить со мной в переписку, будучи участниками экологических и зоозащитных движений. Я рассказывал им о своём тюремном опыте и о том, насколько малы те жертвы, которые мы приносим сегодня, по сравнению с жертвами других народов в других странах, или с жертвами, которые приходится приносить животным, которых мы представляем. Также я смог продемонстрировать людям, с которыми находился в переписке, что тюрьма на самом деле не является столь уж угнетающим местом, если только не позволить ей стать таковым. Я постоянно описывал, как у меня дела и чем я занимаюсь. Задача тюремного заключения - сломать наш дух и заставить нас отречься от всего, во что мы верим. Но если тебя бросают в тюрьму только за то, что ты выступил в защиту жизни животных и здоровой окружающей среды, то это ситуация, в которой ты каждое утро отлично себя чувствуешь, ведь тебе не о чем жалеть - ты всё делал правильно. Это совсем не то же самое, как когда человек совершает что-то, о чём потом сожалеет весь срок заключения.
Также это наглядно демонстрирует - не только товарищам по движению, но и другим заключённым, - что ты настолько твёрдо веришь в эти идеалы, что готов сесть в тюрьму за них. Это уже само по себе добавляет веса нашей борьбе и заставляет людей нас уважать как воинов, прибегающих к прямому действию. В противовес распространённому взгляду на зоозащиту и инвайроментализм как движения привилегированных. Я думаю, что когда мы демонстрируем нашу готовность отбросить все привилегии и отправиться в тюрьму за то, во что мы верим, мы показываем всему миру и нашим сообществам, что всё намного более серьёзно, чем борьба за права человека или борьба человека за человеческую среду обитания.
Я думаю, что столь безумно долгие сроки тюремного заключения, к которым приговорены люди вроде Фри и Криттера, - это доказательство того, что существует очень сильное политическое лобби, добивающееся нашего преследования в судебном порядке. Нас судят не как преступников, нарушивших закон. Нас судят как представителей движения прямого действия с целью запугать других людей и не дать им влиться в наши ряды. И поэтому, хоть я и считаю эту практику крайне серьёзным препятствием, стоящим сейчас перед нашим движением, в то же время надо понимать, что сложившиеся обстоятельства заставляют многих людей подвергнуть переоценке собственное отношение к борьбе, переосмыслить своё место в движении. Зачем вы этим занимаетесь? Просто потому что надо чем-то занять пару лет после школы/ ВУЗа, пока не подвернётся масть карьерного роста? Или вы решили всерьёз посвятить этому делу свою жизнь, как многие другие? Поэтому я полагаю, что для Америки любое уменьшение количества акций прямого действия сейчас, в свете полицейских репрессий, происходит в том числе потому, что люди отделяют зерна от плевел, так сказать. Разбираются в себе и окружающих, чтобы понять, кто на самом деле готов бороться за свои идеалы и действовать в соответствии со своими заявлениями, а кто оказался “попутчиком”, присоединившимся к движению по каким-то иным, менее бескорыстным, причинам.
Какого рода отношения у тебя сложились с другими заключёнными?
Ну, учитывая огромный процент заключённых-индейцев, у меня сложились очень хорошие отношения со всеми этими людьми, которые были воспитаны, как и я, с тем же мировоззрением, свойственным любому зоозащитнику, активисту ПД или индейцу. Что касается остальной части контингента, то поначалу концепции инвайроментализма и прав животных казались им чем-то чуждым, но со временем, когда они стали постоянно общаться со мной, они прикоснулись к этим концепциям. Я давал им читать различные публикации на эти темы, обсуждал с ними некоторые моменты в своей переписке с товарищами. По сути они смогли теперь воочию видеть живого представителя того движения, о котором до той поры разве что могли в новостях услышать. И таким образом я понял, что это был очень важный с образовательной точки зрения момент. Потому что в следующий раз, когда эти люди услышат об акции прямого действия или даже пусть о зоо- экозащитном протесте, они вспомнят обо мне, и они уже не будут верить всему тому, что СМИ пишут о людях, участвующих в такого рода вещах. Потому что они теперь знают одного из них и знают, что это за люди на самом деле.
Духовность
Я и раньше слышал от тебя высказывания о важности духовных аспектов экологической и зоозащитной борьбы. Не мог бы ты рассказать об этом поподробнее.
Ну, я совершенно точно могу сказать, что не считаю движения за права животных или экологические движения чем-то, что возникло в XX-м веке. Безусловно, я не верю в то, что всю мою систему ценностей и верований можно вместить в рамки философии прав животных или инвайроментализма. Для меня это невозможно. Потому что речь идёт не просто о защите животных, не просто о защите Природы. Это всё - часть много более масштабного глобального сопротивления, которое ведётся не одну сотню лет. Это сопротивление тому отношению к нашему миру, которое не первый век угнетает Планету, пытается заставить подчиняться аборигенов, животных, Землю. Стремится прерватить их в объекты собственности или ресурсы.
После стольких лет участия в борьбе, зная историю своего народа, я не могу воспринимать наши движения как что-то новое. Я не отношусь к Фронту Освобождения Земли как к чему-то, что вдруг появилось из ниоткуда. Для меня ELF - это современное воплощение всё того же духа глобального сопротивления, который пронизывает весь мир. Мир, давший жизнь нашим народам, мир, в котором до сих пор живут многие индейцы - и те не-индейцы, которые решают принять этот мир. Это мир, в котором каждое человеческое существо, каждое животное, каждое растение, рассматривается как часть единого целого, как равные друг другу.
Я не уверен, насколько люди хорошо знакомы с состоянием природы северной Америки в былые времена, но это важный базис для понимания моего мироощущения. Потому что мир, откуда мы вышли, мир, откуда вышли все индейцы - это мир до появления европейских завоевателей. Это был мир полной сил, высокоразвитой цивилизации. Индейцы не были примитивным народом - мы были развиты - в своих науках, в нашем понимании принципов, по которым живёт природа. Я не говорю о неких специальных общественных институтах, я говорю об активном участии в круговороте жизни, об осторожном наблюдении за гармонией в Природе, которое вели наши предки на протяжении многих поколений.
Наши старейшины являются нам и говорят с нами о мире, который существовал раньше. И в Северной Америке этот мир не ограничивался только лишь более чем 40 миллионной популяцией бизонов, которые покрывали долины из одного края в другой, так что первые исследователи утверждали, что от одного края горизонта до другого можно было увидеть только гору движущихся животных. Это также был мир, где на восточном побережье белка в русле Миссиссиппи могла пропутешествовать 400 миль к самому берегу океана - и ни разу не ступить на землю. Это был мир, где лесной свод в восточной части континента был настолько густым, что создал собственную эко-систему наподобие тех, которые до сих пор существуют в Южной Америке. Это был мир, где жизнь птиц не шла ни в какое сравнение с тем, что мы видим в наши дни. Существуют записи, сделанные белыми поселенцами и исследователями, где упоминается о настолько многочисленных стаях диких гусей и других птиц, что они закрывали солнце несколько дней к ряду. Один европеец упоминал о стае североамериканских голубей (ныне исчезнувший вид), которая летела над ним в течение пяти дней. И всего лишь за 125 лет всё это уничтожено. Киты, священные для наших народов (и для меня самого) животные, были столь многочисленны, что европейцы отмечали их как угрозу навигации в прибрежных водах.
Вот таким был мир в прошлом. Я не собираюсь лгать и заявлять, будто бы я верю, что этот мир когда-нибудь возродится. Потому что, к сожалению, за время нашей жизни тот ущерб, который нанесли люди, залечить не удастся. Может быть всего оставшегося человечеству срока не хватит. Со временем, конечно, Земля залечится. Потому что Планета много более могущественна, чем что-либо, что человек может с ней совершить. И хоть в наши дни человечество бездумно уничтожает собственную среду обитания, и среду обитания всех других ныне существующих живых организмов, именно Земля дарует жизнь, живой организм, и она будет расти, развиваться и , надеюсь, когда она адаптируется, человечество уже не будет на вершине пищевой цепочки.
Я думаю, что в мире существует дух сопротивления, этот дух заражает многих из нас, потому что мы живём на земле, где были убиты прошлые поколения наших народов, где похоронены их останки, и мы живём на земле, за которую они умерли. И я думаю можно сказать, что иногда мы слышим их крики, а наши души - это пристанища для их неупокоенных душ. И вот уже оказывается, что мы - дети завоевателей, дети поколения, ответственного за всё то, против чего мы теперь выступаем. И это именно то, как мстит дух сопротивления - он проникает в души детей тех самых народов, ответственных за страдания планеты. И теперь мы уже нападаем изнутри системы, используя привилегированное положение “в мягком подбрюшье зверя”, действуя на территории стран Первого Мира. Это больше не проблема индейцев, сражающихся с нами в джунглях, где расположились Британские или Американские корпорации. Теперь уже британские и американские граждане борются с американскими и британскими компаниями. Не за свои права, но за права других людей, которые не могут сами представлять свои интересы на территориях наших стран.
Борьба индейцев
Можно предположить, что непрерывный характер борьбы более очевиден именно в Америке, ведь прямое военное противостояние между европейцами и индейскими племенами продолжалось вплоть до относительно недавнего времени.
Что ж, я - индеец племени Яки, родился недалеко от Тусана, Аризона. И когда я вижу американский флаг, он является для меня тем же, чем для еврея является флаг нацистов. Под этим флагом снова и снова вели войны моего народа, и до сих пор под этим флагом воюют с индейскими народами в других частях света. И продолжат воевать. Потому что в этом нет ничего нового - это тот тип отношения к миру, который всегда был присущ правительству США. Это - фундамент страны, это - способ сохранения контроля над населением, не только над населением страны, но и над всем населением планеты. И не только над людьми, но и над всей природой.
Всего тридцать лет назад Движение Американских Индейцев (AIM - American Indian Movement - прим. пер.) столкнулось со всей мощью репрессивной машины США всего лишь за своё желание полноценно представлять индейские земли, индейскую культуру и традиции. И когда ты живёшь среди людей, обитающих в гармонии с природой, сохраняющих такое отношение к миру, при котором люди, животные и Земля - единое целое, одна большая семья, - в таких условиях непрерывный характер нашей борьбы чувствуется намного сильнее. Мне кажется намного более логичным взгляд на радикальные экологические и зоозащитные движения, антиглобалистское движение, антирасистское правозащитное движение как на некоего рода проявления, манифестации, борьбы индейских народов прошлого века. Я хочу сказать, что легко видеть преемственность идеалов, за которые мы боремся сегодня. Это то же мировоззрение и система ценностей, за которые многие другие сражались в разные времена и в разных частях планеты. И мой собственный опыт говорит о том же. Когда я был вынужден скрываться и жить в бегах, я нашёл убежище в одном индейском племени, чьи предки погибли, сражаясь за те же идеи, что и я. И хоть термины “права животных” и “радикальная экология” были, пожалуй, чужды, принципы, по которым они взяли в руки оружие и пошли сражаться, были очень близки нашим.
P.S. Активист Движения Американских Индейцев Бадди Ламонт был убит агентами ФБР в ходе 71-дневной осады в районе Раненного Колена в 1973-м. Это был первый эпизод со времён Гражданской Войны, когда армия США действовала на территории собственной страны. Пентагон применил вертолёты, штурмовые реактивные самолёты, БТРы, гранатомёты и нервно-паралитический газ против менее чем 300 индейцев, участвовавших в мирной акции протеста на месте бойни 1890-го года.
Какого рода отношения сложились между активистами Движения Американских Индейцев и других движений за права коренных народов Америки и движений эко-анархистов?
Я думаю, самый очевидный пример наших отношений - это тот, который столь успешно использовали СМИ, а именно - тот раскол, который можно было наблюдать в североамериканском движе, когда племя Мака из штата Вашингтон решило реализовать своё право на охоту на китов. И столкнулось с протестами со стороны движений за права животных и экологического сообщества. В основном эти движения состоят из обеспеченных белых представителей среднего класса. И это был как раз тот сюжет, который СМИ так поспешили осветить. Ведь он отлично обозначал раскол между двумя, казалось, прочными союзниками. И тот факт, что никогда никого в прессе до и после этого инцидента не интересовали какие-либо другие проблемы, которые индейцы и эко-анархисты пытались решать совместно, только укрепил мою уверенность, что этот случай раскручивался искусственно, чтобы бросить тень на наши движения. Активисты-зоозащитники и инвайроменталисты тесно сотрудничали с активистами-индейцами в кампании за закрытие урановых и угольных шахт в Аризоне, в кампании по защите земель Шошонов в Неваде, в борьбе против транспортировки ядерных отходов в хранилища на территориях индейских племён, кампаниях по защите стад бизонов и Йеллоустоунской эко-системы. Все эти движения представляли собой конгломераты зоозащитников, экологов и индейцев. И они всегда находили способ эффективно сотрудничать и образовали очень сильные связи солидарности.
Но теперь, участвуя в кампании против племени североамериканских индейцев, мы создали ситуацию, когда наши враги не замедлят воспользоваться этим замешательством в наших рядах. Раньше у них не было такой возможности. И я полагаю, что всем нам предстоит ещё очень большая работа по выработке общей платформы сотрудничества между движениями за суверенитет американских индейцев и движениями за права животных и Земли. Я думаю, многое тут зависит от того, насколько товарищи способны осознать, что мы - представители Западной культуры, которые не имеют представления о том, что это значит - жить так, как мы только мечтаем. В отличие от многих индейцев, выросших с мировоззрением, которое многие из нас только ещё пытаются принять для себя.
Послание для движения
Считаешь ли ты, что зачастую движениям за освобождение Земли и животных не хватает определённой духовной уверенности, о которой ты упоминаешь?
Безусловно. Я думаю, что у многих слово “духовность” вызывает рвотный рефлекс, поскольку большая часть нашего жизненного опыта получена не через духовный опыт, а через опыт человека, живущего в христианском мире. А это религия, это полная противоположность тому, во что мы верим. Поэтому, когда кто-то говорит о духовности, очень сложно избежать стереотипных реакций собеседников. В то же время, мы должны идентифицировать себя на духовном уровне с тем, за что мы боремся. Потому что это может быть источником большой силы. Прошлые поколения, которые я упоминал, которые принесли те же жертвы, что и мы сейчас, основывали свою деятельность на принятии силы Земли и силы, которой обладают животные.
Поэтому причина, по которой я так много говорю о духовности как составном элементе прямого действия - это потому, что в прошлом она неоднократно оказывалась эффективным и вдохновляющим элементом, помогавшим мне не провалиться в бездну отчаяния и депрессии, ощущению неэффективности собственной деятельности, - чувствам, которым у меня на глазах поддавались многие активисты. Некоторые мои друзья совершили самоубийство, потому что они видели так много зла в мире, а в собственных жизнях у них было так мало радости, что они просто-напросто не могли увидеть тот мир, ради которого стоит жить. Для меня же, единственным способом сохранить веру и надежду - это снова и снова открывать для себя силу Земли и красоту животного мира, учиться у них - это заставляет меня продолжать делать то, что я делаю. И если бы не этот аспект, возможно, я бы тоже угодил в эту ловушку.
То есть ты думаешь, что у духовности есть непосредственное практическое применение? Можешь ли ты сказать, что духовность делает твои акции более эффективными?
Да, и знаешь, меня это не удивляет. Я хочу сказать, мы же боремся за жизни индейских народов и их культуры, за жизни животных. И я думаю, что возможность видеть красоту животного, которое находится в естественных условиях обитания, которое никто не преследует, возможность учиться у индейцев, до сих пор живущих в гармонии с природой, видеть, как они живут без столь типичных для нашего общества психологических и физических болезней, - для меня это очень здоровое и ценное приобретение, награда за борьбу. В противовес ситуации, когда товарищи борются за Землю, но всё равно живут по законам белого человека и в его системе ценностей.
Многие индейцы говорят, что мы должны обращаться к животным за помощью и, если мы попросим, они обязательно появятся и помогут. Не просто ради нас, но ради того, чтобы мы могли помочь выжить всем остальным. Когда меня объявили виновным в акциях саботажа против норковых ферм, я перебрался в прерии, и жил на земле одного старейшины. И это был первый раз в моей жизни, когда я жил так, как жили мои предки, жил жизнью моих братьев и сестёр - диких зверей. Жизнью зверя, на которого охотятся. И я много молился и просил о наставлении и поддержке. В то время я жил в страхе, я постоянно имел при себе оружие. Мне прекрасно известна история ФБР и их попытки положить конец деятельности Движения Американских Индейцев и Партии Чёрных Пантер, поэтому я был готов к тому, что их агенты могут попытаться меня убить. И вот, как-то раз я гулял по прерии, мне было очень грустно, и я просил помощи. И увидел койота и ястреба. И они вдруг оказались очень близко, и мне казалось, что они смотрят прямо на меня. Никаких слов я не услышал - просто почувствовал, что кто-то снял камень с души и я услышал их песню на ветру: “Теперь ты - один из нас. На тебя охотятся, как на нас. И когда мы тебе потребуемся, просто попроси о помощи, и мы придём. Но мы не сможем прийти, покуда ты больше веришь в них, чем в нас.” И с тех пор я начал серьёзнее относиться к верованиям моего народа.
Нам нужно было доделать ещё одно дело. За время нашей разведывательной деятельности против ферм по разведению норок, мы обнаружили одну исследовательскую лабораторию, единственной целью деятельности которой была разработка новых видов капканов и ядов для контроля за популяцией койотов, чтобы защитить индустрию животноводства.
На территории лаборатории было расположено несколько загонов, где койотов держали без еды по три-четыре дня, чтобы они полумёртвые от голода потом бросались на приправленную ядами пищу или попадали в специальные ловушки, которые испытывали учёные. Мы тогда просто отметили местечко на будущее. Но вот в то лето я находился в том святом месте, куда часто ходил молиться, пока жил в Орегоне, и передо мной снова появился койот. Это была ночь полной луны и это было очень священное время, и я понял, что у этих животных существуют собственные племена и народы, как и у людей, и я понял, что должен сделать это. Ну дальше я собрал друзей. Хотя в то время я уже был объявлен в розыск, мы поехали к той лаборатории и, после разведки на месте, решили, что попытаемся сжечь Лабораторию по Исследованию Хищников.
В ночь перед акцией мы молились. В прошлом в ходе подготовки к акциям я как-то обходил молитвы стороной - меня больше логистика интересовала. Но вот в тот раз мы собрались и помолились и просили племя койотов помочь нам и направлять нас в эту ночь. Мы решили, что из нашей группы я должен буду проникнуть внутрь лаборатории. И я думал, что знаю, где. Но когда я добрался до нужного окна, я понял, что это не вариант и что надо искать другой путь. Нашёл окно, которое вроде как было открытым, но ещё предстояло снять решётку, а рядом была сторожка охранника и я знал, что он наверняка услышит меня. Поэтому я начал молится и просить духов койотов помочь мне. И вдруг внезапно повсюду вокруг зазвучал вой. Койоты, находившиеся в конурах и в загоне во дворе, принялись петь. Звук был достаточно громким, чтобы я смог снять решётку и проникнуть внутрь. Я разместил зажигательное устройство, которое сработало позже той ночью. Здание лаборатории сгорело дотла.
Когда я уходил, встретил двух товарищей, которые в это время разрезали решётку загона болторезами, чтобы выпустить на волю койотов. Лаборатория была расположена на окраине земель Национального Заповедника, поэтому освобождённые койоты быстро оказались в безопасности. Другие люди из нашей группы подошли позже. Они дрожали и явно были поражены. По их словам, пока они резали решётку, койоты собрались вместе и принялись рыть подкоп. И вот таким образом они нам помогли осуществить задуманное, как мы и просили. Вот это для меня было наглядной демонстрацией той силы, которой обладает мир Природы.
Подводя итоги, есть ли у тебя какие-нибудь советы или идеи, которыми бы ты хотел поделиться с движениями ALF / ELF?
Я думаю, что самое лучшее, что я мог бы дать движению - это то, о чём я сейчас говорил. Понимаешь? Поиски и обретение того, что наделяет нас духовной силой продолжать борьбу, что связывает нас на непосредственном уровне с тем, за что мы боремся. По счастливому стечению обстоятельств, я жил в двух мирах: в мире политически развившегося человека, вовлечённого в прямое действие, и в мире человека, выросшего в системе ценностей, уважающей и почитающей Землю и зверей. Это наделяет меня достаточным богатством, которым я с радостью делюсь со своими братьями и сёстрами-эковоинами, сражающимися со мной бок о бок. Сохраняя и поддерживая ту духовную связь с животными и Землёй, как это делали мои предки, я эмоционально и морально подпитываю себя. В то же время важно понимать, что Земле совершенно не важно, какого цвета у вас кожа. Важно то, что вы делаете. И поэтому вовсе не обязательно быть урождённым индейцем, чтобы черпать радость и вдохновение в обновлённых отношениях с Землёй и животными. Достаточно демонстрировать им ваши сострадание, любовь, желание принять их как членов своей семьи. И в обмен на это вам даруют то же, что и другим - по сути, это рецепт нашего выживания. И на мой взгляд, для всякого, кто верит, что борется за освобождение Земли или животных, было бы очень глупо игнорировать подобные дары.
Теперь настал наш черёд - всё-таки мы не просто так ради собственного удовольствия существуем на планете. В индейских пророчествах говорится, что мы - седьмое поколение людей. Мы те, кто унаследовал планету от предков. И теперь наш долг - защищать её следующие семь поколений. И вот это - именно то, что мы должны делать. Будь то борьба против войны в Ираке, или защита животных, или защита лесов и болот, или борьба за права индейских культур. Мы должны понять, что нам придётся жертвовать собой. Ведь это самое сильное проявление любви. В конечном счёте, я оказался в тюрьме. Я отсидел четыре года и только что закончились три года испытательного срока. И вот наконец, 11 лет спустя, я могу сказать, что эта глава моей жизни закончена. В то же время я испытываю огромную благодарность за эту возможность помочь моим братьям и сёстрам из животного мира. И за эту возможность я на четыре года оказался в тюрьме... знаешь, да это ничто. Это ничто по сравнению с теми жертвами, на которые шли мои предки. Людей моего племени в прошлом вешали на колючей проволоке на телеграфных столбах. Мы должны продолжать то, что делаем, не только ради животных, земли и самих себя, но и ради наших детей. Мы должны подумать об этом. Ведь наши дети - это те, кто унаследует этот мир, за который сейчас мы в ответе. И, чёрт возьми, я не хочу объяснять моим внукам, почему я сидел и ничего не делал, чтобы предотвратить всё то уничтожение Природы, которое сейчас происходит. И вот я бы хотел просить людей задуматься об этом, помнить об этом, когда придёт их время - а оно уже пришло - защищать планету...