После 10-го апреля...
«Родина за нами, жябы впереди, и бойцу, как знамя, рябчик на груди», - это из одесского фольклора образца 1941 года. «Рябчиком» одесситы именуют тельняшку, являющуюся элементом национальной одежды одесского народа. Даже дама в рябчике - для Одессы отнюдь не редкость.
Так сложилось, что среди мобилизованных в Красную Армию в июле 1941 года защитников Города было много одесситов. Плюс тысячи одесситов-добровольцев, взявших в руки оружие. После прорыва фашистами Южного фронта, на кораблях Черноморского флота объявили набор добровольцев в морскую пехоту, созданную для защиты Одессы. Характерный пример: на эскадренном миноносце «Бойкий» служило 30 одесситов, и все они подали рапорты о зачислении в морскую пехоту. Множество одесских морпехов были теми самыми «парнями из нашего города».
Именно в осажденной Одессе, в нарушение армейского Устава (!), мгновенно появился обычай демонстрировать врагам наш традиционный рябчик, «чтобы жябы знали у кого здесь морская душа». Став символом героизма и несгибаемого мужества, этот обычай со временем превратился в элемент обмундирования элитных подразделений Советской Армии. Так что когда вы видите типичного одессита, который цветет и пахнет, а также хохмит, не забывайте, что под этим костюмом находится рябчик. Такими уж нас Мама родила, как поется в песне за Жемчужину у моря. В штыковые атаки, наводившие ужас на фашистов, защитники Одессы поднимались не под красными знаменами, но в расстегнутых черных бушлатах, гимнастерках или в одних рябчиках. Потому враги назвали их «черной смертью» и «полосатыми дьяволами». В свою очередь одесситы уважительно именовали гитлеровцев «жябами» и «мамалыжниками»…
В отличие от упомянутых Олегом бежавших или сдававшихся в плен на других фронтах, одесситы защищались от врага, превосходившего их и по численности, и по вооружению. Сколь бы ни старалась пропаганда, для миллионов красноармейцев, собранных с бескрайних просторов страны, Советская Родина была все-таки абстрактным понятием. Как сказал по этому поводу один из моих литературных героев: «Мне сугроб Сибири не роднее австралийского фикуса». Одесситы защищали не просто свой родной дом, они защищали родину. Не ту самую плакатную Родину-мать, но свою родную Маму. «Родина за нами, жябы впереди…».
То, что впитанная с материнским молоком любовь одессита к Городу сродни патологии - еще мягко сказано.
У россиян есть матушка-Россия.
У украинцев есть ненька-Украина.
У одесситов есть Одесса-мама.
И этим все сказано.
Так сложилось, что среди мобилизованных в Красную Армию в июле 1941 года защитников Города было много одесситов. Плюс тысячи одесситов-добровольцев, взявших в руки оружие. После прорыва фашистами Южного фронта, на кораблях Черноморского флота объявили набор добровольцев в морскую пехоту, созданную для защиты Одессы. Характерный пример: на эскадренном миноносце «Бойкий» служило 30 одесситов, и все они подали рапорты о зачислении в морскую пехоту. Множество одесских морпехов были теми самыми «парнями из нашего города».
Именно в осажденной Одессе, в нарушение армейского Устава (!), мгновенно появился обычай демонстрировать врагам наш традиционный рябчик, «чтобы жябы знали у кого здесь морская душа». Став символом героизма и несгибаемого мужества, этот обычай со временем превратился в элемент обмундирования элитных подразделений Советской Армии. Так что когда вы видите типичного одессита, который цветет и пахнет, а также хохмит, не забывайте, что под этим костюмом находится рябчик. Такими уж нас Мама родила, как поется в песне за Жемчужину у моря. В штыковые атаки, наводившие ужас на фашистов, защитники Одессы поднимались не под красными знаменами, но в расстегнутых черных бушлатах, гимнастерках или в одних рябчиках. Потому враги назвали их «черной смертью» и «полосатыми дьяволами». В свою очередь одесситы уважительно именовали гитлеровцев «жябами» и «мамалыжниками»…
В отличие от упомянутых Олегом бежавших или сдававшихся в плен на других фронтах, одесситы защищались от врага, превосходившего их и по численности, и по вооружению. Сколь бы ни старалась пропаганда, для миллионов красноармейцев, собранных с бескрайних просторов страны, Советская Родина была все-таки абстрактным понятием. Как сказал по этому поводу один из моих литературных героев: «Мне сугроб Сибири не роднее австралийского фикуса». Одесситы защищали не просто свой родной дом, они защищали родину. Не ту самую плакатную Родину-мать, но свою родную Маму. «Родина за нами, жябы впереди…».
То, что впитанная с материнским молоком любовь одессита к Городу сродни патологии - еще мягко сказано.
У россиян есть матушка-Россия.
У украинцев есть ненька-Украина.
У одесситов есть Одесса-мама.
И этим все сказано.