Джон Кил. Демократия и гражданское общество. 1991 год.
Маленькая цитата:
Развивая структуру как видимых, так и «подспудных» публичных сфер, являющихся предметом обсуждения и деятельности и зачастую находящихся вне партийной системы или «под» ней, социальные движения (такие как феминистское, экологическое и движение чернокожих) ставят важные вопросы не только касательно распределения и легитимности макросоциальных властных полномочий. Такие движения к тому же ставят под сомнение и преобразуют установившиеся коренные модели взаимодействия, существующие внутри гражданского общества. Они придают общественное звучание чувствам недовольства и неуверенности в будущем дне; они изменяют общие для всех представления о времени, пространстве и «нормальности»; они исходят из убеждения, что в соответствии с этими безусловными правилами пространства, времени и межличностных отношений гражданское общество может быть расширено и демократизировано. Именно в этом смысле социальные движения Запада являются партнерами демократической оппозиции и социальных движений в странах, где господствуют режимы советского типа. Всем им свойственна определенная аитиполитичность - в том смысле, что в своей деятельности они не руководствуются ни эпическими фантазиями о захвате и трансформации государственной власти, ни более скромными притязаниями на участие в партийной политике. Вместо этого они видят свою главную задачу в кажущемся банальным деле доведения до сознания общества и изменения менее заметных сфер микровластных отношений, внутри которых они формируются и действуют.
Вот почему социальные движения ставят под сомнение утверждение (выдвигавшееся в период расцвета партии компромисса, например, Энтони Даунсом"), согласно которому избиратели поступили бы разумно, если бы делегировали все или часть своих полномочий по принятию политических решений партиям компромисса - и неважно, насколько серьезными или верными будут эти решения. Новые движения ставят это утверждение с ног на голову: если партия компромисса не может предложить желаемых альтернативных решений тех проблем, которые представляются важными рядовым гражданам и к которым они относятся весьма эмоционально, то данные граждане поступили бы разумно, если бы сочли партию компромисса ненужной или мешающей и, следовательно, нуждающейся в исправлении посредством инициатив. идущих извне партийной системы. Социальные движения стимулируют интерес общества к двум ключевым темам: той, что, с одной стороны, не любой важный конфликт можно в конечном счете соотнести с единственным источником энергии (как в случае классовых антагонизмов); и что, с другой стороны, ни один отдельный класс, ни одно движение или политическая организация не способны играть роль защитника всех частных интересов.
Развивая структуру как видимых, так и «подспудных» публичных сфер, являющихся предметом обсуждения и деятельности и зачастую находящихся вне партийной системы или «под» ней, социальные движения (такие как феминистское, экологическое и движение чернокожих) ставят важные вопросы не только касательно распределения и легитимности макросоциальных властных полномочий. Такие движения к тому же ставят под сомнение и преобразуют установившиеся коренные модели взаимодействия, существующие внутри гражданского общества. Они придают общественное звучание чувствам недовольства и неуверенности в будущем дне; они изменяют общие для всех представления о времени, пространстве и «нормальности»; они исходят из убеждения, что в соответствии с этими безусловными правилами пространства, времени и межличностных отношений гражданское общество может быть расширено и демократизировано. Именно в этом смысле социальные движения Запада являются партнерами демократической оппозиции и социальных движений в странах, где господствуют режимы советского типа. Всем им свойственна определенная аитиполитичность - в том смысле, что в своей деятельности они не руководствуются ни эпическими фантазиями о захвате и трансформации государственной власти, ни более скромными притязаниями на участие в партийной политике. Вместо этого они видят свою главную задачу в кажущемся банальным деле доведения до сознания общества и изменения менее заметных сфер микровластных отношений, внутри которых они формируются и действуют.
Вот почему социальные движения ставят под сомнение утверждение (выдвигавшееся в период расцвета партии компромисса, например, Энтони Даунсом"), согласно которому избиратели поступили бы разумно, если бы делегировали все или часть своих полномочий по принятию политических решений партиям компромисса - и неважно, насколько серьезными или верными будут эти решения. Новые движения ставят это утверждение с ног на голову: если партия компромисса не может предложить желаемых альтернативных решений тех проблем, которые представляются важными рядовым гражданам и к которым они относятся весьма эмоционально, то данные граждане поступили бы разумно, если бы сочли партию компромисса ненужной или мешающей и, следовательно, нуждающейся в исправлении посредством инициатив. идущих извне партийной системы. Социальные движения стимулируют интерес общества к двум ключевым темам: той, что, с одной стороны, не любой важный конфликт можно в конечном счете соотнести с единственным источником энергии (как в случае классовых антагонизмов); и что, с другой стороны, ни один отдельный класс, ни одно движение или политическая организация не способны играть роль защитника всех частных интересов.