Приезд - часть 2
Выдернула вторую часть рассказа, потому что поняла, что она абсолютна лишняя. Поэтому сегодня выкладываю финал истории. Он получился длиннее, чем обычно.
1 часть здесь
От всех домашних склок я разнервничался. Давно уже не испытывал такой злости на человека. Последний раз я был так несдержан, разве что, на службе.
Антон, мой сослуживец, также глубокой моралью не отличался. Таскал еду из общих запасов, что в аскетичных условиях било по общему духу, спал на посту, без зазрения совести, брехал командиру. Таких людей в расход надо пускать, а не тянуть на шее.
В то время я работал в местном отделении полиции. Тихое ковыряние в бумажках, оперативной работой мне не позволяло заниматься здоровье. В один субботний вечер в нашу дверь затарабанил сосед с шестого этажа, и зол он был безумно.
- Какого хрена эта старая маразматичка творит? Я ее прибью, я тебе клянусь! - сосед тряс кулаками у меня перед лицом. - Ты можешь своим бабам мозги вправить или будешь и дальше сопли жевать?...
Люстра звякнула, когда я толчком прижал соседа с стене. Он начал брыкаться, но тут же был спущен с лестницы. Выплевывая кровь он пообещал устроить нам всем проблемы. Оказалось, что бытовая ссора с каргой, по поводу припаркованного возле дворовой клумбы автомобиля, закончилась порчей имущества. Дурная бабка спустила все четыре зимних новеньких колеса на машине соседа, старательно продырявив их отверткой.
- Ты мне купишь и установишь новые колеса, понял? - рычал сосед, спускаясь по лестнице. - Весь двор уже воет от вас, чертова семейка!...
До приезда Настиной мамы никто в нашем дворе от нашей семьи не выл, да и вообще не жаловался. Теперь мы стали персонами, которых не просто не любят, а ненавидят. Это ужасное ощущение.
К сожалению, стычка с соседом бесследно не прошла, вести о ней разлетелись по всем подъездам, как это обычно и происходит. Из меня сделали взбесившегося мента, не гнушающегося произволом. Обиженный гад, спущенный с лестницы даже жалобу накатал. Это принесло массу проблем на работе, я лишился премии. К тому же пришлось все же оплатить покупку новых шин, чтобы не доводить дело до суда. Все это кипятило мое терпение.
На тещу было бессмысленно наседать. Она отмахивалась, говоря, что поступила по велению совести и лишь упрекала меня в том, что повел себя как размазня, не отстоял честь собственной семьи.
Настя просила меня успокоиться, квартира записана на тещу, и мы можем остаться на улице.
Я бесился от всего этого еще сильнее и подсел на успокоительное.
После работы запирался в спальне и просто сидел в тишине.
На службе, когда боевые действия заводили нас в опасные локации, в окружение врагов, я медитировал. Так я успокаивал нервы, находил решения. В доме теперь разверзлась война. Пора искать пути отступления.
Я услышал как дверь в спальню отворилась Рядом на кровать присел Вася и я почувствовал маленькую теплую ладонь на своей руке.
- Дядя Коля, не уходи, пожалуйста.
У меня защемило сердце. Я приобнял пасынка за плечи и прижал к себе:
- Никогда, Васька, не брошу вас.
Его плечи задрожали и он разрыдался, уткнувшись мне в плечо. В тот момент я испытал такую боль в груди, с которой даже огнестрельное ранение не сравнится. Я хотел выдрать сердце старой ведьмы и сожрать его сырым. Лишь бы мальчишка рядом со мной перестал плакать.
Следующие дни я вел себя тише и сдержаннее, не нарываясь на скандал. Глотал успокоительное. Молча наблюдал за тещей. Спокойно слушал ее истории, о том какой ужасной ошибкой для Насти было сойтись со мной, слюнтяем. После разговоров с матерью, Настя закрывалась в спальне и оттуда чувствовался тяжелый запах сигарет.
Помню как трудно Насте было прийти в себя после череды неудач в ее жизни, как тяжело оказалось для нее бросить курить. Обиднее в сотни раз от того, что Настя снова обратилась к никотину из-за этой глупой тирании.
Дрянное дело. Сам я никогда не увлекался табаком, а вот Антон в армейке не гнушался красть сигареты. Не забуду никогда как он дрожащей, окровавленной рукой прикуривал ее, сидя в окопе, после страшной перестрелки. Нас осталось двое, под ногами горы трупов наших товарищей, вокруг враги, взрывы где-то вдали, а он жадно затягивается и улыбается мне. Впереди нас ждали месяца скитаний по горам, без еды и воды, в окружении враждебных лесов, но главной роскошью для Антона до последней минуты оставались сигареты.
Для тещи роскошью были измывательства над близкими, родной дочерью и внуком. Она также жадно затягивалась сигаретой, пускала дым вверх и улыбалась кривыми зубами. А я ждал.
В один из выходных дней она привычно клацала каналы на пульте, кроша сдобную булку на своей постели, как вдруг громко возмутилась раздавшемуся дверному звонку:
- Алкашня твоя приползла опять? - обратилась она ко мне и рассмеявшись поперхнулась булкой.
На пороге стоял курьер с небольшой коробкой.
- Распишитесь, к оплате шесть пятьсот.
Я осмотрел курьера, коробку:
- Что это?
- Это ваш заказ из теле-магазина. Оплата наличными при получении, доставка на дом.
- Кто это заказал?
- Здесь все паспортные данные заказчика, - курьер протянул бланк. - Распишитесь здесь.
- Оформлено на меня, но я ничего не заказывал.
- Это массажер ЕР-синкер-2000, стоимость четыре тысячи рублей, - пояснил курьер. - Две тысячи пятьсот за доставку. Заказ оформлен на вас, паспортные данные были предоставлены по телефону.
Тут из зала раздался жамкающий голосок:
- Это мне привезли.
Я попросил парня подождать и заглянул в зал:
- Что за подстава? - прошипел я. - Вы что мой паспорт выкрали?
- А ну прикрой рот! - гаркнула бабка. - Настяяяяя, что этот болван себе позволяет, как он со мной разговаривает?
- Я из вас сейчас все потроха выкручу, - зашипел я еще громче, но позади, за плечи, меня уже удержала Настя.
- Так кто оплачивать-то будет? - раздался голос курьера.
- У меня скоро день рождения. Это будет твой подарок, - решила ведьма. - Давай, жмот, раскошеливайся. Как себе на спиннинги деньги тратить так ты горазд, а на здоровье тещи жалко, да?
- Серьезно? Дурацкий массажер из телемагазина?
- Вообще-то это ЕР-синкер-2000, - гордо заявил парень. - В нем пять режимов и съемные насадки в подарок.
- Да заткнись ты! - рявкнул я в сторону.
- Мама, ну в самом деле? - взмолилась моя хрупкая Настя. - Ну так же нельзя, надо было посоветоваться прежде.
Бабка неожиданно пустила слезу. Уткнула морщинистое лицо в ладони и задергалась.
- У меня так болит ногаааа, - заныла она. - Не представляешь, дочка, как я устала от этих вечных скандалов в вашем доме. Мне нет покоя, мое здоровье пошатнулось, - повысив тональность она начала причитать настолько громко, чтобы курьер в коридоре неодобрительно цокнул. - Я ж всю жизнь только для тебя, доченька, и жила! Последние крохи тебе отдавала! Сама не ела ничерта! А сколько я вашей семье неблагодарной помогала, сколько денег давала вам, когда Васечка болел, когда жить вам было негде... Квартиру вам отдала мужнину. И что теперь, вот она благодарность, да? В кои-то веки купила что-то для себя, под старость лет, впервые в жизни. И я теперь плохаааая! - старуха завыла навзрыд.
Я попытался угомонить зврыв слез, но бабка резко переменилась, выпустив наружу своего дьявола:
- Да что ты понимаешь? Ты - нищеброд! Всю жизнь копейки в дом таскал, дочь мою на дно долговой ямы утащил! Я кому не расскажу о жизни вашей, так все только с жалостью вздыхают и жалеют меня и дочь мою, что достался нам такой мужик никчемный. И за что мне под старость лет такое? Мало того, что квартиру у меня забрали, так еще в трудную минуту никакой помощи.
Вдруг Настя подала голос. И не просто голос, она завопила так громко, как никогда не кричала, сильно удивив меня. Обозвала мать дрянью и сущим злом, вспоминая сколько крови та из нее выпила. На фоне криков в комнате Васи что-то грохнуло. Он выбежал в коридор, держа в руках смятые купюры и монеты из разбитой копилки:
- Вот. Этого хватит на массажер? - он протянул деньги ошарашенному курьеру.
- Да ну вас нахер, - произнес парень, и развернувшись засеменил по лестнице вниз.
Эта картина поразила меня острием в самое сердце. Я почувствовал дикую боль внутри, смешанную со смятением. Молча прикрыл входную дверь и ушел в спальню, оставив кричащих женщин позади.
Я ушел в свой собственный транс, осознав убогость жизни. Когда-то я не смог спасти свой отряд, там, в окружении вражеских головорезов, с дикой жаждой крови и без капли жалости. Полегли все, от самых молодых двадцатилетних пацанов, до почти ветеранов. Мой долг был прикрыть их от пуль. А вместо этого после боя мы оказались с Антоном в выжженных войной горах. Голых горах. Где даже птицы не пели. С безумным чувством голода. С животным ощущением страха. Я ощутил ровно те же чувства сейчас. теперь я не могу защитить свою семью.
- Опять помои какие-то, - выдернула меня из мыслей ведьма. Я будто выпал из реальности и очнулся уже за столом. Мы ужинали всей семьей, в томном молчании. И только теща говорила то, что уже не имело никакого смысла ни для кого. - Помнишь, Настенька, как за тобой после школы один военный ухаживал. Какой он был красивый, статный, не то что этот проходимец… Эх, да что уж теперь говорить! Я тебе твердила тогда, выходи замуж за военного, не будешь бед знать. А ты кого выбрала? Слушала бы меня, не пришлось бы сейчас с голоду помирать нам всем.
Настя насупилась:
- Еще слово и ты вылетишь вон отсюда!
- Да что ты говоришь, - ехидно заворковала бабуля. - Кишка тонка! Ты видимо забыла, в чьей квартире живешь, нахлебница? На свою еще не заработали, и в жизни никогда не заработаете. А если я захочу - полетите отсюда нахрен, все втроем! Со всеми своими нищими пожитками. А я может вообще отсюда больше не уеду. Это моя квартира. Я уже стара, мне нужен уход. Вот и будете квартиру отрабатывать, досматривать меня. А не нравится - вали на все части света.
Я встал и вышел из кухни не доев. Внутри почувствовал озноб. Не было злости, было опустошение. Рыба с картошкой для ведьмы помои, надо же!
В горах после бомбежки вообще есть было нечего. Камни сосали когда в горле пересыхало и шли дальше. Листья жевали сухие, песок жрали. Ветки на костре поджаривали и ели с аппетитом, аки шашлык на шампуре. Антон сапог свой армейский в бреду жевать начал. Пальцы во сне грыз, так жрать хотелось. До одури просто. Это тебе не рыба с картошкой.
Васька от всех этих ссор слег. Пришел со школы, от температуры трясет, сил нет. Отправил их с Настей в больницу. А сам все чаще запирался в спальне и погружался в свой транс, не слыша звуки внешнего мира.
- Алло, - снял я трубку, когда Настя позвонила из больницы.
Она плакала и рассказывала как хорошо им там. В обшарпанной больнице-то! Говорила книжки читают, ели суп горячий, медсестры улыбаются - идиллия. Вася домой не хочет возвращаться, греет градусник под лампой, готов уколы терпеть, лишь бы не выписывали.
Бедный мой мальчик. Да я убить ради него готов. Иногда ситуация того и требует. Порой за жизнь надо бороться, и либо ты победишь, либо победят тебя.
Ко второму месяцу в горах, когда мы с Антоном отощали и уже идти не могли, я понял, что сдохнем мы там оба. Но есть вариант погибнуть одному. Я тогда ночью перерезал горло Антохе, пока он спал. Тот даже не дергался почти, только глаза открыл посмотрел на меня и вроде как кивнул даже, как будто понял все. Не вытянуть нам было обоим, пришлось пожертвовать одним. Я его разделывал потом так долго, жира в нем почти не было уже, одни мышцы да кости. Прожаривал на костре тщательно, потому что все его потроха провоняли сигаретным дымом. Ел потом жадно, так, что плохо становилось. Кровь его пил. Набирался сил, складывал останки в рюкзак за спину и шел дальше. Так и выбрался, благодаря этому балбесу. Иначе остался бы точно трупов на склоне.
О рыбке да о картофеле отварном тогда только мечтали. Да так мечтали, что аж судороги желудок сводили.
Когда Настя с Васькой наконец вернулись домой, я встретил их накрытым столом и радостной новостью:
- К нашему счастью бабушка нас покинула, - ответил я, помогая Насте снять пальто. Она ошарашено осмотрела пустой диван в зале.
- Неужели вправду уехала?
- Угу.
Настя настороженно взглянула на меня:
- В ванной пахнет хлоркой. Ты тут хозяйничал без нас? Даже кафель помыл? И сварил обед?
Наконец я увидел Настину улыбку, теплую и родную. Пригласил всех за стол, отпраздновать Васину выписку. С гордостью налил по тарелке наваристого мясного супа каждому. Васька с жадностью набросился на него, впрочем как и я. Никогда не обладал особым кулинарным талантом, но здесь словно поймал вдохновение.
Только Настя оставалась озабоченной. Она оглянулась на полку возле раковины:
- Она что же, даже травы свои не забрала?
- Не было времени у нее.
- А что за мясо такое, из чего бульон? С душком как будто.
- Хорошее мясо, да? Такое жирненькое. У нас теперь целая морозилка этой туши, можешь посмотреть. Пришлось даже выбросить старые пельмени, чтобы все влезло.
- И что, большая зверина была?
- Ага, еще какая! Пришлось в ванной забить. Кровищи было!... Визг стоял оглушительный, я боялся что соседи прибегут. Но ничего, разделался. Даже с удовольствием. Пару раз топориком, и все, испустила дух, тварь.
- А это что такое? - удивилась Настя, вытащив ложкой из супа белую нитку.
- А на что похоже?
- Похоже на… нитку с гипса.
Ну наверное так и есть. Я бы назвал этот суп “до свидания, мама!”.
Настя резко встала и подошла к холодильнику, взялась за ручку морозильной камеры, дернула ее. Издала загробный, мрачный вздох, захлопнула морозилку и села обратно за стол.
- Голову мог бы и убрать, - мрачно произнесла она. Повернулась к Васе и ласково произнесла. - Кушай, Васенька, суп.
1 часть здесь
От всех домашних склок я разнервничался. Давно уже не испытывал такой злости на человека. Последний раз я был так несдержан, разве что, на службе.
Антон, мой сослуживец, также глубокой моралью не отличался. Таскал еду из общих запасов, что в аскетичных условиях било по общему духу, спал на посту, без зазрения совести, брехал командиру. Таких людей в расход надо пускать, а не тянуть на шее.
В то время я работал в местном отделении полиции. Тихое ковыряние в бумажках, оперативной работой мне не позволяло заниматься здоровье. В один субботний вечер в нашу дверь затарабанил сосед с шестого этажа, и зол он был безумно.
- Какого хрена эта старая маразматичка творит? Я ее прибью, я тебе клянусь! - сосед тряс кулаками у меня перед лицом. - Ты можешь своим бабам мозги вправить или будешь и дальше сопли жевать?...
Люстра звякнула, когда я толчком прижал соседа с стене. Он начал брыкаться, но тут же был спущен с лестницы. Выплевывая кровь он пообещал устроить нам всем проблемы. Оказалось, что бытовая ссора с каргой, по поводу припаркованного возле дворовой клумбы автомобиля, закончилась порчей имущества. Дурная бабка спустила все четыре зимних новеньких колеса на машине соседа, старательно продырявив их отверткой.
- Ты мне купишь и установишь новые колеса, понял? - рычал сосед, спускаясь по лестнице. - Весь двор уже воет от вас, чертова семейка!...
До приезда Настиной мамы никто в нашем дворе от нашей семьи не выл, да и вообще не жаловался. Теперь мы стали персонами, которых не просто не любят, а ненавидят. Это ужасное ощущение.
К сожалению, стычка с соседом бесследно не прошла, вести о ней разлетелись по всем подъездам, как это обычно и происходит. Из меня сделали взбесившегося мента, не гнушающегося произволом. Обиженный гад, спущенный с лестницы даже жалобу накатал. Это принесло массу проблем на работе, я лишился премии. К тому же пришлось все же оплатить покупку новых шин, чтобы не доводить дело до суда. Все это кипятило мое терпение.
На тещу было бессмысленно наседать. Она отмахивалась, говоря, что поступила по велению совести и лишь упрекала меня в том, что повел себя как размазня, не отстоял честь собственной семьи.
Настя просила меня успокоиться, квартира записана на тещу, и мы можем остаться на улице.
Я бесился от всего этого еще сильнее и подсел на успокоительное.
После работы запирался в спальне и просто сидел в тишине.
На службе, когда боевые действия заводили нас в опасные локации, в окружение врагов, я медитировал. Так я успокаивал нервы, находил решения. В доме теперь разверзлась война. Пора искать пути отступления.
Я услышал как дверь в спальню отворилась Рядом на кровать присел Вася и я почувствовал маленькую теплую ладонь на своей руке.
- Дядя Коля, не уходи, пожалуйста.
У меня защемило сердце. Я приобнял пасынка за плечи и прижал к себе:
- Никогда, Васька, не брошу вас.
Его плечи задрожали и он разрыдался, уткнувшись мне в плечо. В тот момент я испытал такую боль в груди, с которой даже огнестрельное ранение не сравнится. Я хотел выдрать сердце старой ведьмы и сожрать его сырым. Лишь бы мальчишка рядом со мной перестал плакать.
Следующие дни я вел себя тише и сдержаннее, не нарываясь на скандал. Глотал успокоительное. Молча наблюдал за тещей. Спокойно слушал ее истории, о том какой ужасной ошибкой для Насти было сойтись со мной, слюнтяем. После разговоров с матерью, Настя закрывалась в спальне и оттуда чувствовался тяжелый запах сигарет.
Помню как трудно Насте было прийти в себя после череды неудач в ее жизни, как тяжело оказалось для нее бросить курить. Обиднее в сотни раз от того, что Настя снова обратилась к никотину из-за этой глупой тирании.
Дрянное дело. Сам я никогда не увлекался табаком, а вот Антон в армейке не гнушался красть сигареты. Не забуду никогда как он дрожащей, окровавленной рукой прикуривал ее, сидя в окопе, после страшной перестрелки. Нас осталось двое, под ногами горы трупов наших товарищей, вокруг враги, взрывы где-то вдали, а он жадно затягивается и улыбается мне. Впереди нас ждали месяца скитаний по горам, без еды и воды, в окружении враждебных лесов, но главной роскошью для Антона до последней минуты оставались сигареты.
Для тещи роскошью были измывательства над близкими, родной дочерью и внуком. Она также жадно затягивалась сигаретой, пускала дым вверх и улыбалась кривыми зубами. А я ждал.
В один из выходных дней она привычно клацала каналы на пульте, кроша сдобную булку на своей постели, как вдруг громко возмутилась раздавшемуся дверному звонку:
- Алкашня твоя приползла опять? - обратилась она ко мне и рассмеявшись поперхнулась булкой.
На пороге стоял курьер с небольшой коробкой.
- Распишитесь, к оплате шесть пятьсот.
Я осмотрел курьера, коробку:
- Что это?
- Это ваш заказ из теле-магазина. Оплата наличными при получении, доставка на дом.
- Кто это заказал?
- Здесь все паспортные данные заказчика, - курьер протянул бланк. - Распишитесь здесь.
- Оформлено на меня, но я ничего не заказывал.
- Это массажер ЕР-синкер-2000, стоимость четыре тысячи рублей, - пояснил курьер. - Две тысячи пятьсот за доставку. Заказ оформлен на вас, паспортные данные были предоставлены по телефону.
Тут из зала раздался жамкающий голосок:
- Это мне привезли.
Я попросил парня подождать и заглянул в зал:
- Что за подстава? - прошипел я. - Вы что мой паспорт выкрали?
- А ну прикрой рот! - гаркнула бабка. - Настяяяяя, что этот болван себе позволяет, как он со мной разговаривает?
- Я из вас сейчас все потроха выкручу, - зашипел я еще громче, но позади, за плечи, меня уже удержала Настя.
- Так кто оплачивать-то будет? - раздался голос курьера.
- У меня скоро день рождения. Это будет твой подарок, - решила ведьма. - Давай, жмот, раскошеливайся. Как себе на спиннинги деньги тратить так ты горазд, а на здоровье тещи жалко, да?
- Серьезно? Дурацкий массажер из телемагазина?
- Вообще-то это ЕР-синкер-2000, - гордо заявил парень. - В нем пять режимов и съемные насадки в подарок.
- Да заткнись ты! - рявкнул я в сторону.
- Мама, ну в самом деле? - взмолилась моя хрупкая Настя. - Ну так же нельзя, надо было посоветоваться прежде.
Бабка неожиданно пустила слезу. Уткнула морщинистое лицо в ладони и задергалась.
- У меня так болит ногаааа, - заныла она. - Не представляешь, дочка, как я устала от этих вечных скандалов в вашем доме. Мне нет покоя, мое здоровье пошатнулось, - повысив тональность она начала причитать настолько громко, чтобы курьер в коридоре неодобрительно цокнул. - Я ж всю жизнь только для тебя, доченька, и жила! Последние крохи тебе отдавала! Сама не ела ничерта! А сколько я вашей семье неблагодарной помогала, сколько денег давала вам, когда Васечка болел, когда жить вам было негде... Квартиру вам отдала мужнину. И что теперь, вот она благодарность, да? В кои-то веки купила что-то для себя, под старость лет, впервые в жизни. И я теперь плохаааая! - старуха завыла навзрыд.
Я попытался угомонить зврыв слез, но бабка резко переменилась, выпустив наружу своего дьявола:
- Да что ты понимаешь? Ты - нищеброд! Всю жизнь копейки в дом таскал, дочь мою на дно долговой ямы утащил! Я кому не расскажу о жизни вашей, так все только с жалостью вздыхают и жалеют меня и дочь мою, что достался нам такой мужик никчемный. И за что мне под старость лет такое? Мало того, что квартиру у меня забрали, так еще в трудную минуту никакой помощи.
Вдруг Настя подала голос. И не просто голос, она завопила так громко, как никогда не кричала, сильно удивив меня. Обозвала мать дрянью и сущим злом, вспоминая сколько крови та из нее выпила. На фоне криков в комнате Васи что-то грохнуло. Он выбежал в коридор, держа в руках смятые купюры и монеты из разбитой копилки:
- Вот. Этого хватит на массажер? - он протянул деньги ошарашенному курьеру.
- Да ну вас нахер, - произнес парень, и развернувшись засеменил по лестнице вниз.
Эта картина поразила меня острием в самое сердце. Я почувствовал дикую боль внутри, смешанную со смятением. Молча прикрыл входную дверь и ушел в спальню, оставив кричащих женщин позади.
Я ушел в свой собственный транс, осознав убогость жизни. Когда-то я не смог спасти свой отряд, там, в окружении вражеских головорезов, с дикой жаждой крови и без капли жалости. Полегли все, от самых молодых двадцатилетних пацанов, до почти ветеранов. Мой долг был прикрыть их от пуль. А вместо этого после боя мы оказались с Антоном в выжженных войной горах. Голых горах. Где даже птицы не пели. С безумным чувством голода. С животным ощущением страха. Я ощутил ровно те же чувства сейчас. теперь я не могу защитить свою семью.
- Опять помои какие-то, - выдернула меня из мыслей ведьма. Я будто выпал из реальности и очнулся уже за столом. Мы ужинали всей семьей, в томном молчании. И только теща говорила то, что уже не имело никакого смысла ни для кого. - Помнишь, Настенька, как за тобой после школы один военный ухаживал. Какой он был красивый, статный, не то что этот проходимец… Эх, да что уж теперь говорить! Я тебе твердила тогда, выходи замуж за военного, не будешь бед знать. А ты кого выбрала? Слушала бы меня, не пришлось бы сейчас с голоду помирать нам всем.
Настя насупилась:
- Еще слово и ты вылетишь вон отсюда!
- Да что ты говоришь, - ехидно заворковала бабуля. - Кишка тонка! Ты видимо забыла, в чьей квартире живешь, нахлебница? На свою еще не заработали, и в жизни никогда не заработаете. А если я захочу - полетите отсюда нахрен, все втроем! Со всеми своими нищими пожитками. А я может вообще отсюда больше не уеду. Это моя квартира. Я уже стара, мне нужен уход. Вот и будете квартиру отрабатывать, досматривать меня. А не нравится - вали на все части света.
Я встал и вышел из кухни не доев. Внутри почувствовал озноб. Не было злости, было опустошение. Рыба с картошкой для ведьмы помои, надо же!
В горах после бомбежки вообще есть было нечего. Камни сосали когда в горле пересыхало и шли дальше. Листья жевали сухие, песок жрали. Ветки на костре поджаривали и ели с аппетитом, аки шашлык на шампуре. Антон сапог свой армейский в бреду жевать начал. Пальцы во сне грыз, так жрать хотелось. До одури просто. Это тебе не рыба с картошкой.
Васька от всех этих ссор слег. Пришел со школы, от температуры трясет, сил нет. Отправил их с Настей в больницу. А сам все чаще запирался в спальне и погружался в свой транс, не слыша звуки внешнего мира.
- Алло, - снял я трубку, когда Настя позвонила из больницы.
Она плакала и рассказывала как хорошо им там. В обшарпанной больнице-то! Говорила книжки читают, ели суп горячий, медсестры улыбаются - идиллия. Вася домой не хочет возвращаться, греет градусник под лампой, готов уколы терпеть, лишь бы не выписывали.
Бедный мой мальчик. Да я убить ради него готов. Иногда ситуация того и требует. Порой за жизнь надо бороться, и либо ты победишь, либо победят тебя.
Ко второму месяцу в горах, когда мы с Антоном отощали и уже идти не могли, я понял, что сдохнем мы там оба. Но есть вариант погибнуть одному. Я тогда ночью перерезал горло Антохе, пока он спал. Тот даже не дергался почти, только глаза открыл посмотрел на меня и вроде как кивнул даже, как будто понял все. Не вытянуть нам было обоим, пришлось пожертвовать одним. Я его разделывал потом так долго, жира в нем почти не было уже, одни мышцы да кости. Прожаривал на костре тщательно, потому что все его потроха провоняли сигаретным дымом. Ел потом жадно, так, что плохо становилось. Кровь его пил. Набирался сил, складывал останки в рюкзак за спину и шел дальше. Так и выбрался, благодаря этому балбесу. Иначе остался бы точно трупов на склоне.
О рыбке да о картофеле отварном тогда только мечтали. Да так мечтали, что аж судороги желудок сводили.
Когда Настя с Васькой наконец вернулись домой, я встретил их накрытым столом и радостной новостью:
- К нашему счастью бабушка нас покинула, - ответил я, помогая Насте снять пальто. Она ошарашено осмотрела пустой диван в зале.
- Неужели вправду уехала?
- Угу.
Настя настороженно взглянула на меня:
- В ванной пахнет хлоркой. Ты тут хозяйничал без нас? Даже кафель помыл? И сварил обед?
Наконец я увидел Настину улыбку, теплую и родную. Пригласил всех за стол, отпраздновать Васину выписку. С гордостью налил по тарелке наваристого мясного супа каждому. Васька с жадностью набросился на него, впрочем как и я. Никогда не обладал особым кулинарным талантом, но здесь словно поймал вдохновение.
Только Настя оставалась озабоченной. Она оглянулась на полку возле раковины:
- Она что же, даже травы свои не забрала?
- Не было времени у нее.
- А что за мясо такое, из чего бульон? С душком как будто.
- Хорошее мясо, да? Такое жирненькое. У нас теперь целая морозилка этой туши, можешь посмотреть. Пришлось даже выбросить старые пельмени, чтобы все влезло.
- И что, большая зверина была?
- Ага, еще какая! Пришлось в ванной забить. Кровищи было!... Визг стоял оглушительный, я боялся что соседи прибегут. Но ничего, разделался. Даже с удовольствием. Пару раз топориком, и все, испустила дух, тварь.
- А это что такое? - удивилась Настя, вытащив ложкой из супа белую нитку.
- А на что похоже?
- Похоже на… нитку с гипса.
Ну наверное так и есть. Я бы назвал этот суп “до свидания, мама!”.
Настя резко встала и подошла к холодильнику, взялась за ручку морозильной камеры, дернула ее. Издала загробный, мрачный вздох, захлопнула морозилку и села обратно за стол.
- Голову мог бы и убрать, - мрачно произнесла она. Повернулась к Васе и ласково произнесла. - Кушай, Васенька, суп.