Маркс и труд
Оригинал взят у liniya_mass в Маркс и труд
Вот уже на протяжении полу года, мы с моими товарищами занимаемся проработкой вопроса возвращения трудового воспитания в школы. Работа ведется в нескольких направлениях. Это теоретическое обоснование, нормативная документация и непосредственная практика.
В рамках оформления теоретического обоснования мы пришли к выводу, что без серьезной проработки понятия труда, как такового, не обойтись. Поэтому, было принято решение подробного изучения трудовых традиций (Советской, православной, протестантской). Но начали мы с понятия труда по Марксу.
Предлагаю вам ознакомится с докладом "МАРКС И ТРУД" (о «труде» в ранних работах Маркса).
Терминологическое введение
До начала рассмотрения тезисов Маркса о человеческом труде и человеческой деятельности в целом, необходимо сделать пару вводных замечаний по поводу самих категорий «человеческий» и
«человеческое», о Марксовой специфике их употребления.
Вопреки закрепившемуся на уровне бытового языка широкому толкованию данных лингвистических определений как универсальных (во времени и пространстве) признаков человека и человеческого, Маркс наделяет категорию «человеческое» особым смыслом. Утверждая, что «Средние века - это животный период в истории человечества, человеческая зоология» [6] и повсеместно, из работы в работу, с нескрываемой страстью противопоставляя человека и животное, человеческое и «зоологическое мировоззрение» [6] Маркс предъявляет нам своё понимание развития человека и человеческого. И это развитие не есть развитие человека, уже ставшего человеком, к некоему «обогащённому» человеку, овладевшему лишь большей совокупностью знаний и/или материальных средств к жизни - нет, это развитие от животного человека (ещё не человека по факту) к настоящему, подлинному Человеку, от его предыстории к его человеческой, «всемирной истории» [4]. Таким образом, применяя крайне условные обозначения, можно построить следующую цепочку становления человека:
животное → дочеловеческое → человеческое
Несмотря на то обстоятельство, что сам Маркс не строго верен данной схеме и данному словоупотреблению, квалифицируя, иной раз, как «человеческое» то, что по контексту очевидным образом человеческим ещё не является, мы всегда способны самостоятельно «удержать в уме» тот
высший смысл, которым Маркс наделяет данное понятие. Ведь только тогда мы получаем важное
средство неочевидного различения «истории» и «человеческой истории», «общества» и «человеческого общества», «труда» и «человеческого труда». Только тогда становимся способны увидеть в Марксе истинно гуманистическую мечту, страсть по Человеку, по подлинно человеческой жизни и человеческой свободе, отличной от «слепой природной необходимости» [3].
***
Основа концепции человека по Марксу (с самых юных лет) в том, что человек - существо общественное и способное к индивидуальному развитию только посредством общественного развития: «Человеку божество указало общую цель - облагородить человечество и самого себя <...> Человеческая природа устроена так, что человек может достичь своего усовершенствования только работая для усовершенствования своих современников, во имя их блага» [1].
Труд по Марксу - главный определитель подлинно человеческой жизни, подлинно человеческой деятельности, ведь «что такое жизнь, если она не есть деятельность?» [2]. Но человеческая жизнь - всегда есть индивидуальная жизнь и потому честное рассмотрение человека и человеческого труда невозможно без адресации к индивидуальному, особому - иными словами, к конкретному, действительному человеку, а не к его абстракции: «Особенно следует избегать того, чтобы снова противопоставлять "общество", как абстракцию, индивиду. Индивид есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни - даже если оно и не выступает в
непосредственной форме коллективного, совершаемого совместно с другими, проявления жизни,
- является проявлением и утверждением общественной жизни» [2]. И, как следствие, не индивидуальное противостоит коллективному, а порочные коллективность и индивидуальность создают почву для человеческой неполноценности, отчуждения человека от своей родовой сущности: «Люди - не в абстракции, а в качестве действительных, живых, особенных индивидов - суть это сообщество. Каковы индивиды, такова и сама эта общественная связь. Поэтому идентичными являются положения, что [если - Н.Д.] человек отчуждён от самого себя, то и общество этого отчуждённого человека есть карикатура не его действительную общественную связь» [2].
Определяя труд как средство самосозидания человеком самого себя: «Для социалистического человека вся так называемая всемирная история есть ни что иное, как порождение человека человеческим трудом» [2] (сноска).
«Людей можно отличить от животных по сознанию, по религии - вообще по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им средства к жизни, - шаг, который обусловлен их телесной организацией. Производя необходимые им средства к жизни, люди косвенным образом производят и самое свою материальную жизнь» [4].
«Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой представляют, совпадает, следовательно, с их производством - совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят. Что представляют собой индивиды, - это зависит, следовательно,
от материальных условий их производства» [4].
Маркс указывает на то, что в ситуации, когда производственные отношения носят отчуждённый и отчуждающий характер, сам труд - сколь угодно коллективный - становится отчуждённым трудом: «Сам труд - не только при нынешних его условиях, но и постольку, поскольку его целью является лишь увеличение богатства, - оказывается вредным, пагубным» [2]. Причины такой «пагубности» труда Маркс видит в самих капиталистических отношениях, в тех отношениях между человеком, трудом и капиталом, которые порождает система, основанная на разделении труда и частной собственности. В этой системе: «Труд фигурирует лишь в виде деятельности для заработка».
Труд, осуществляющийся ради заработка - не будучи строгим термином Маркса, вместе с тем
является важным понятием его теории отчуждения. Подобный - отчуждённый - труд, осуществляющийся сугубо ради поддержания индивидуального существования, стирает различие между человеком и животным: «Получается такое положение, что человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций - при еде, питье, в половом акте, в лучшем случае ещё расположившись у себя в жилище, украшая себя и т.д., - а в
своих человеческих функциях он чувствует себя только животным. То, что присуще животному,
становится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному» [2].
Маркс формулирует четыре следствия труда ради заработка:
«В труде ради заработка заключено:
1) отчуждение и случайность труда по отношению к трудящемуся субъекту;
2) отчуждение и случайность труда по отношению к его предмету;
3) то, что рабочий определяется потребностями [спрос - Н.Д.] общества [частнособственнического, капиталистического - Н.Д.], которые, однако, ему чужды, которым он вынужден подчиниться в силу [своей - Н.Д.] эгоистической потребности, в силу нужды и которые для него имеют значение только источника удовлетворения его непосредственных нужд, как и он сам имеет для общества значение только раба его [общества] потребностей;
4) что для рабочего сохранение его индивидуального существования выступает как цель его деятельности, а его действительная работа имеет для него значение только средства, так что он живёт только для того, чтобы добывать себе жизненные средства» [3].
Но не только труд ради заработка образует собой ту, условно говоря, «телеологию» труда, которая, по Марксу, препятствует осуществлению человеком подлинно человеческого труда. Труд, чья функция поддержки индивидуального существования или минимальна, или сведена - в следствие каких-либо причин - к нулю, ещё необязательно становится неотчуждённым трудом.
Подобное, например, имеет место в ситуации, когда человек производит некоторый излишек продукции, ориентированный на обмен, - то есть передачу (отчуждение) своего продукта и получение (обладание) чужого продукта по принципу их эквивалентности. Подобные отношения также являются отношениями («общением»), далёкими от подлинно человеческих отношений, поскольку в данном случае мотивом трудовой деятельности человека становится его эгоистическая потребность: «Человек - такова основная предпосылка частной собственности [политэкономии - Н.Д.] - производит только ради того, чтобы иметь. Цель производства - обладание. И производство имеет не только такого рода утилитарную цель; оно преследует своекорыстную цель; человек производит лишь ради того, чтобы иметь для себя; предмет его производства есть опредмечивание его непосредственной своекорыстной потребности» [3].
Таким образом, производя меновую стоимость - то есть продукт, подлежащий обмену на другой продукт - человек в очередной раз попадает в рабство чуждой ему сущности - товара, идола капиталистической системы. «Наша взаимная ценность есть для нас [таким образом - Н.Д.]
стоимость имеющихся у каждого из нас предметов. Следовательно, сам человек у нас представляет собой друг для друга нечто, лишенное ценности» [3]. Помимо этого, такой труд девальвирует человека как человека, сводя его уникальную способность - человеческий труд - к производству неуникальных предметов («ширпотреба»), ведь только неуникальный предмет может
обладать меновой стоимостью, то есть быть эквивалентным какому-то иному предмету.
Подводя промежуточный итог, мы имеем возможность сформулировать четыре определения отчуждённого труда по Марксу, которые, в сжатой форме, могут звучать так:
1. «Рабочий относится к продукту своего труда как к чужому предмету <...> Что отошло в продукт труда, того уже нет у него самого» [2] - здесь мы видим отчуждение человека от
продукта труда, от природы, которая даёт ему его трудовой, производственный материал;
2. «Отношение к акту производства в самом процессе труда <...> [- Н.Д.] это отношение
есть отношение рабочего к его собственной деятельности, как к чему-то чуждому, ему не
принадлежащему» [2] - здесь имеет место отчуждение человека от процесса труда, от своей
производственной деятельности;
3. «Отчуждённый труд человека, отчуждая от него 1) природу, 2) его самого, его собственную
деятельную функцию, его жизнедеятельность, тем самым отчуждает от человека род: он
превращает для человека родовую жизнь в средство поддержания индивидуальной жизни»
[2] - здесь имеет место отчуждение человека от его человечности, от его родовой сущности;
4. И (как итог): «Непосредственным следствием того, что человек отчуждён от продукта своего труда, от своей жизнедеятельности, от своей родовой сущности, является отчуждение человека от человека» [2].
Каким же видит Маркс неотчуждённый труд, - труд, неподвластный вышеописанным факторам
отчуждения; труд, свободный от функции поддержания индивидуального человеческого существования и не ориентированный на потребление (накопление) вещей?
«Предположим, что мы производили бы как люди. В таком случае каждый из нас в процессе сво-
его производства двояким образом утверждал бы и самого себя и другого:
1) я в своём производстве опредмечивал бы мою индивидуальность, её своеобразие, и благодаря этому во время деятельности я наслаждался бы индивидуальным проявлением жизни, а в созерцании произведенного предмета испытывал бы индивидуальную радость от осознания того, что моя личность выступает как предметная, чувственно созерцаемая и потому стоящая вне всяких сомнений сила;
2) в твоём наслаждении или в твоём потреблении моего продукта, я бы непосредственно наслаждался сознанием того, что моим трудом удовлетворена человеческая потребность, опредмечена человеческая сущность, и что поэтому создан предмет, соответствующий потребности другого человеческого существа;
3) я был бы для тебя посредником между тобой и родом и сознавался бы и воспринимался бы тобой как восполнение твоей собственной сущности, как неотъемлемая часть тебя самого, - и тем самым я сознавал бы самого себя, утверждаемым в твоём мышлении и в твоей любви;
4) в моём индивидуальном жизненном проявлении я непосредственно создавал бы твоё жизненное проявление, и, следовательно, в моей индивидуальной деятельности я непосредственно создавал бы и осуществлял бы мою истинную сущность. Каждый из производимых нами продуктов был бы зеркалом, из которого наша сущность лучезарно сияла бы навстречу самой себе» [3] (сноска).
«Человек не теряет самого себя в своём предмете лишь в том случае, если этот предмет становится для него человеческим предметом, или опредмеченным человеком. Это возможно лишь тогда, когда этот предмет становится для него общественным предметом, сам он становится
для себя общественным существом, а общество становится для него сущностью в данном предмете» [2].
При этом следует избегать уценки интеллектуального и/или индивидуального труда - по Марксу, это лишь различные формы труда, не являющиеся сами по себе ни отчуждёнными, ни наоборот подлинно человеческими. Человеческими данные формы труда делают такие производственные отношения, которые устраняют из трудовой деятельности индивида изложенные выше отчуждающие моменты - т.е. при коммунизме, когда: «Общественная деятельность и общественное пользование существуют отнюдь не только в форме непосредственно коллективной деятельности и непосредственно коллективного пользования. <...> Даже тогда, когда я занимаюсь
научной и т.п. деятельностью, - деятельностью, которую я только в редких случаях могу осуществить в непосредственном общении с другими, даже и тогда я занят общественной деятельностью, потому что я действую как человек» [2].
Действительный Маркса примат материального производства, практики, над теорией базируется
на том, что именно общественная практика должна являться итогом любой теоретической (интеллектуальной) работы, поскольку именно: «В практике должен доказать человек истинность,
т.е. действительность и мощь, построенность своего мышления» [5] или по-другому: «Разрешение теоретических противоположностей само оказывается возможным только практическим путём, только посредством практической энергии людей» [2].
Проанализировав сказанное, мы получаем возможность сделать некий, хоть и неокончательный, но довольно важный вывод, слагаемыми которого являются следующие четыре тезиса:
1. Человек ещё не наступил, мы стоим лишь на пороге подлинно человеческой истории;
2. Человеческий труд - есть родовая деятельность человека, именно «труд делает человека человеком»;
3. Подлинный человеческий труд также есть лишь дело будущего. Современный труд - есть труд отчуждённый, нечеловеческий труд;
4. Неотчуждённый, человеческий труд возможен как следствие устранения из производственных
и общественных отношений отчуждающих его факторов, но само это устранение возможно лишь как следствие коренного изменения самих производственных и общественных отношений.
ЛИТЕРАТУРА
1. Размышления юноши при выборе профессии (сочинение, написанное на выпускном экзамене в Трирской гимназии) (1835);
2. Экономическо-философские рукописи (1844);
3. Заметки по поводу книги Джемса Милля (1844);
4. Немецкая идеология (1845-1846 гг.);
5. Тезисы о Фейербахе (1845);
6. К критике гегелевской философии права (1843).
Доклад подготовлен Николаем Дятловым (активистом движения "Суть времени" г. Красноярск)
Вот уже на протяжении полу года, мы с моими товарищами занимаемся проработкой вопроса возвращения трудового воспитания в школы. Работа ведется в нескольких направлениях. Это теоретическое обоснование, нормативная документация и непосредственная практика.
В рамках оформления теоретического обоснования мы пришли к выводу, что без серьезной проработки понятия труда, как такового, не обойтись. Поэтому, было принято решение подробного изучения трудовых традиций (Советской, православной, протестантской). Но начали мы с понятия труда по Марксу.
Предлагаю вам ознакомится с докладом "МАРКС И ТРУД" (о «труде» в ранних работах Маркса).
Терминологическое введение
До начала рассмотрения тезисов Маркса о человеческом труде и человеческой деятельности в целом, необходимо сделать пару вводных замечаний по поводу самих категорий «человеческий» и
«человеческое», о Марксовой специфике их употребления.
Вопреки закрепившемуся на уровне бытового языка широкому толкованию данных лингвистических определений как универсальных (во времени и пространстве) признаков человека и человеческого, Маркс наделяет категорию «человеческое» особым смыслом. Утверждая, что «Средние века - это животный период в истории человечества, человеческая зоология» [6] и повсеместно, из работы в работу, с нескрываемой страстью противопоставляя человека и животное, человеческое и «зоологическое мировоззрение» [6] Маркс предъявляет нам своё понимание развития человека и человеческого. И это развитие не есть развитие человека, уже ставшего человеком, к некоему «обогащённому» человеку, овладевшему лишь большей совокупностью знаний и/или материальных средств к жизни - нет, это развитие от животного человека (ещё не человека по факту) к настоящему, подлинному Человеку, от его предыстории к его человеческой, «всемирной истории» [4]. Таким образом, применяя крайне условные обозначения, можно построить следующую цепочку становления человека:
животное → дочеловеческое → человеческое
Несмотря на то обстоятельство, что сам Маркс не строго верен данной схеме и данному словоупотреблению, квалифицируя, иной раз, как «человеческое» то, что по контексту очевидным образом человеческим ещё не является, мы всегда способны самостоятельно «удержать в уме» тот
высший смысл, которым Маркс наделяет данное понятие. Ведь только тогда мы получаем важное
средство неочевидного различения «истории» и «человеческой истории», «общества» и «человеческого общества», «труда» и «человеческого труда». Только тогда становимся способны увидеть в Марксе истинно гуманистическую мечту, страсть по Человеку, по подлинно человеческой жизни и человеческой свободе, отличной от «слепой природной необходимости» [3].
***
Основа концепции человека по Марксу (с самых юных лет) в том, что человек - существо общественное и способное к индивидуальному развитию только посредством общественного развития: «Человеку божество указало общую цель - облагородить человечество и самого себя <...> Человеческая природа устроена так, что человек может достичь своего усовершенствования только работая для усовершенствования своих современников, во имя их блага» [1].
Труд по Марксу - главный определитель подлинно человеческой жизни, подлинно человеческой деятельности, ведь «что такое жизнь, если она не есть деятельность?» [2]. Но человеческая жизнь - всегда есть индивидуальная жизнь и потому честное рассмотрение человека и человеческого труда невозможно без адресации к индивидуальному, особому - иными словами, к конкретному, действительному человеку, а не к его абстракции: «Особенно следует избегать того, чтобы снова противопоставлять "общество", как абстракцию, индивиду. Индивид есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни - даже если оно и не выступает в
непосредственной форме коллективного, совершаемого совместно с другими, проявления жизни,
- является проявлением и утверждением общественной жизни» [2]. И, как следствие, не индивидуальное противостоит коллективному, а порочные коллективность и индивидуальность создают почву для человеческой неполноценности, отчуждения человека от своей родовой сущности: «Люди - не в абстракции, а в качестве действительных, живых, особенных индивидов - суть это сообщество. Каковы индивиды, такова и сама эта общественная связь. Поэтому идентичными являются положения, что [если - Н.Д.] человек отчуждён от самого себя, то и общество этого отчуждённого человека есть карикатура не его действительную общественную связь» [2].
Определяя труд как средство самосозидания человеком самого себя: «Для социалистического человека вся так называемая всемирная история есть ни что иное, как порождение человека человеческим трудом» [2] (сноска).
«Людей можно отличить от животных по сознанию, по религии - вообще по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им средства к жизни, - шаг, который обусловлен их телесной организацией. Производя необходимые им средства к жизни, люди косвенным образом производят и самое свою материальную жизнь» [4].
«Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой представляют, совпадает, следовательно, с их производством - совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят. Что представляют собой индивиды, - это зависит, следовательно,
от материальных условий их производства» [4].
Маркс указывает на то, что в ситуации, когда производственные отношения носят отчуждённый и отчуждающий характер, сам труд - сколь угодно коллективный - становится отчуждённым трудом: «Сам труд - не только при нынешних его условиях, но и постольку, поскольку его целью является лишь увеличение богатства, - оказывается вредным, пагубным» [2]. Причины такой «пагубности» труда Маркс видит в самих капиталистических отношениях, в тех отношениях между человеком, трудом и капиталом, которые порождает система, основанная на разделении труда и частной собственности. В этой системе: «Труд фигурирует лишь в виде деятельности для заработка».
Труд, осуществляющийся ради заработка - не будучи строгим термином Маркса, вместе с тем
является важным понятием его теории отчуждения. Подобный - отчуждённый - труд, осуществляющийся сугубо ради поддержания индивидуального существования, стирает различие между человеком и животным: «Получается такое положение, что человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций - при еде, питье, в половом акте, в лучшем случае ещё расположившись у себя в жилище, украшая себя и т.д., - а в
своих человеческих функциях он чувствует себя только животным. То, что присуще животному,
становится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному» [2].
Маркс формулирует четыре следствия труда ради заработка:
«В труде ради заработка заключено:
1) отчуждение и случайность труда по отношению к трудящемуся субъекту;
2) отчуждение и случайность труда по отношению к его предмету;
3) то, что рабочий определяется потребностями [спрос - Н.Д.] общества [частнособственнического, капиталистического - Н.Д.], которые, однако, ему чужды, которым он вынужден подчиниться в силу [своей - Н.Д.] эгоистической потребности, в силу нужды и которые для него имеют значение только источника удовлетворения его непосредственных нужд, как и он сам имеет для общества значение только раба его [общества] потребностей;
4) что для рабочего сохранение его индивидуального существования выступает как цель его деятельности, а его действительная работа имеет для него значение только средства, так что он живёт только для того, чтобы добывать себе жизненные средства» [3].
Но не только труд ради заработка образует собой ту, условно говоря, «телеологию» труда, которая, по Марксу, препятствует осуществлению человеком подлинно человеческого труда. Труд, чья функция поддержки индивидуального существования или минимальна, или сведена - в следствие каких-либо причин - к нулю, ещё необязательно становится неотчуждённым трудом.
Подобное, например, имеет место в ситуации, когда человек производит некоторый излишек продукции, ориентированный на обмен, - то есть передачу (отчуждение) своего продукта и получение (обладание) чужого продукта по принципу их эквивалентности. Подобные отношения также являются отношениями («общением»), далёкими от подлинно человеческих отношений, поскольку в данном случае мотивом трудовой деятельности человека становится его эгоистическая потребность: «Человек - такова основная предпосылка частной собственности [политэкономии - Н.Д.] - производит только ради того, чтобы иметь. Цель производства - обладание. И производство имеет не только такого рода утилитарную цель; оно преследует своекорыстную цель; человек производит лишь ради того, чтобы иметь для себя; предмет его производства есть опредмечивание его непосредственной своекорыстной потребности» [3].
Таким образом, производя меновую стоимость - то есть продукт, подлежащий обмену на другой продукт - человек в очередной раз попадает в рабство чуждой ему сущности - товара, идола капиталистической системы. «Наша взаимная ценность есть для нас [таким образом - Н.Д.]
стоимость имеющихся у каждого из нас предметов. Следовательно, сам человек у нас представляет собой друг для друга нечто, лишенное ценности» [3]. Помимо этого, такой труд девальвирует человека как человека, сводя его уникальную способность - человеческий труд - к производству неуникальных предметов («ширпотреба»), ведь только неуникальный предмет может
обладать меновой стоимостью, то есть быть эквивалентным какому-то иному предмету.
Подводя промежуточный итог, мы имеем возможность сформулировать четыре определения отчуждённого труда по Марксу, которые, в сжатой форме, могут звучать так:
1. «Рабочий относится к продукту своего труда как к чужому предмету <...> Что отошло в продукт труда, того уже нет у него самого» [2] - здесь мы видим отчуждение человека от
продукта труда, от природы, которая даёт ему его трудовой, производственный материал;
2. «Отношение к акту производства в самом процессе труда <...> [- Н.Д.] это отношение
есть отношение рабочего к его собственной деятельности, как к чему-то чуждому, ему не
принадлежащему» [2] - здесь имеет место отчуждение человека от процесса труда, от своей
производственной деятельности;
3. «Отчуждённый труд человека, отчуждая от него 1) природу, 2) его самого, его собственную
деятельную функцию, его жизнедеятельность, тем самым отчуждает от человека род: он
превращает для человека родовую жизнь в средство поддержания индивидуальной жизни»
[2] - здесь имеет место отчуждение человека от его человечности, от его родовой сущности;
4. И (как итог): «Непосредственным следствием того, что человек отчуждён от продукта своего труда, от своей жизнедеятельности, от своей родовой сущности, является отчуждение человека от человека» [2].
Каким же видит Маркс неотчуждённый труд, - труд, неподвластный вышеописанным факторам
отчуждения; труд, свободный от функции поддержания индивидуального человеческого существования и не ориентированный на потребление (накопление) вещей?
«Предположим, что мы производили бы как люди. В таком случае каждый из нас в процессе сво-
его производства двояким образом утверждал бы и самого себя и другого:
1) я в своём производстве опредмечивал бы мою индивидуальность, её своеобразие, и благодаря этому во время деятельности я наслаждался бы индивидуальным проявлением жизни, а в созерцании произведенного предмета испытывал бы индивидуальную радость от осознания того, что моя личность выступает как предметная, чувственно созерцаемая и потому стоящая вне всяких сомнений сила;
2) в твоём наслаждении или в твоём потреблении моего продукта, я бы непосредственно наслаждался сознанием того, что моим трудом удовлетворена человеческая потребность, опредмечена человеческая сущность, и что поэтому создан предмет, соответствующий потребности другого человеческого существа;
3) я был бы для тебя посредником между тобой и родом и сознавался бы и воспринимался бы тобой как восполнение твоей собственной сущности, как неотъемлемая часть тебя самого, - и тем самым я сознавал бы самого себя, утверждаемым в твоём мышлении и в твоей любви;
4) в моём индивидуальном жизненном проявлении я непосредственно создавал бы твоё жизненное проявление, и, следовательно, в моей индивидуальной деятельности я непосредственно создавал бы и осуществлял бы мою истинную сущность. Каждый из производимых нами продуктов был бы зеркалом, из которого наша сущность лучезарно сияла бы навстречу самой себе» [3] (сноска).
«Человек не теряет самого себя в своём предмете лишь в том случае, если этот предмет становится для него человеческим предметом, или опредмеченным человеком. Это возможно лишь тогда, когда этот предмет становится для него общественным предметом, сам он становится
для себя общественным существом, а общество становится для него сущностью в данном предмете» [2].
При этом следует избегать уценки интеллектуального и/или индивидуального труда - по Марксу, это лишь различные формы труда, не являющиеся сами по себе ни отчуждёнными, ни наоборот подлинно человеческими. Человеческими данные формы труда делают такие производственные отношения, которые устраняют из трудовой деятельности индивида изложенные выше отчуждающие моменты - т.е. при коммунизме, когда: «Общественная деятельность и общественное пользование существуют отнюдь не только в форме непосредственно коллективной деятельности и непосредственно коллективного пользования. <...> Даже тогда, когда я занимаюсь
научной и т.п. деятельностью, - деятельностью, которую я только в редких случаях могу осуществить в непосредственном общении с другими, даже и тогда я занят общественной деятельностью, потому что я действую как человек» [2].
Действительный Маркса примат материального производства, практики, над теорией базируется
на том, что именно общественная практика должна являться итогом любой теоретической (интеллектуальной) работы, поскольку именно: «В практике должен доказать человек истинность,
т.е. действительность и мощь, построенность своего мышления» [5] или по-другому: «Разрешение теоретических противоположностей само оказывается возможным только практическим путём, только посредством практической энергии людей» [2].
Проанализировав сказанное, мы получаем возможность сделать некий, хоть и неокончательный, но довольно важный вывод, слагаемыми которого являются следующие четыре тезиса:
1. Человек ещё не наступил, мы стоим лишь на пороге подлинно человеческой истории;
2. Человеческий труд - есть родовая деятельность человека, именно «труд делает человека человеком»;
3. Подлинный человеческий труд также есть лишь дело будущего. Современный труд - есть труд отчуждённый, нечеловеческий труд;
4. Неотчуждённый, человеческий труд возможен как следствие устранения из производственных
и общественных отношений отчуждающих его факторов, но само это устранение возможно лишь как следствие коренного изменения самих производственных и общественных отношений.
ЛИТЕРАТУРА
1. Размышления юноши при выборе профессии (сочинение, написанное на выпускном экзамене в Трирской гимназии) (1835);
2. Экономическо-философские рукописи (1844);
3. Заметки по поводу книги Джемса Милля (1844);
4. Немецкая идеология (1845-1846 гг.);
5. Тезисы о Фейербахе (1845);
6. К критике гегелевской философии права (1843).
Доклад подготовлен Николаем Дятловым (активистом движения "Суть времени" г. Красноярск)