Жертвы и герои
Оригинал взят у kamrad2213 в Жертвы и герои
Наших прозападных, тоталерантных оппонентов из АНО «Пермь-36», общества «Мемориал» и тому подобную публику очень сильно задело выступление Ларисы Магдановой о формировании исторического самосознания на научно-практическом совещании 5 сентября.
Их не особо расстроило выступление доктора исторических наук М.Г.Суслова, который привел некоторые данные о реальном составе контингента пермских (якобы «политических») колоний. Их не особо тронул анализ лжи в СМИ и тех материалов АНО «Пермь-36», которые поощряли эту ложь и были её источником. Их не очень напряг политический анализ тех сил, которые являются архитекторами программ десоветизации.
Их по-настоящему испугали именно раскопки концептуального фундамента всей этой десоветизации.Всего того, чем, как мне кажется, они сами себя успокаивали. Что, как они, вероятно, думали, всегда будет их особой смысловой территорией, недоступной или неинтересной «классическим» историкам (например, в силу узко-марксистской ориентации этих историков). Стоя на которой, они смогут свысока поплевывать на остальных и посмеиваться над ними.
И тут такое вторжение! Кто-то посмел не только прочесть их «священные» тексты, но и подвергнуть их деятельность критике на основе этих же текстов, на основе их же авторитетов!
Мне с самого начала казалось чем-то неправильным стремление наших оппонентов поставить ценность пассивных жертв (т.е. тех, кто страдал ни за что, безо всякого сопротивления) выше ценности жертв активных (т.е. тех, кто пострадал в ходе своей борьбы за что-то) с точки зрения исторической памяти, да и вообще. Поставить ценность травматической памяти выше ценности героической памяти. Не только потому, что это перекос. И не только потому, что это дискредитировано практикой - в итоге все выливается в ту самую десоветизацию и создание комплекса исторической неполноценности.
Конечно, доклад многое проясняет, но, кажется, я нашел для себя дополнительный аргумент, перечитывая книгу авторитетнейшего психотерапевта Виктора Франкла «Человек в поисках смысла». Франкл описывает там жизнь узников нацистских концлагерей, в которых пребывал сам. Вот некоторые его слова:
«Если в жизни вообще есть смысл, то должен быть смысл и в страдании. Страдание - неотделимая часть жизни, как судьба и смерть. Без страдания и смерти человеческая жизнь не может быть полной».
«То, как человек принимает свою судьбу и доставленные ею страдания, то, как он несет свой крест, дает ему полную возможность - даже в самых тяжелых обстоятельствах - придать более глубокий смысл своей жизни. Он может остаться мужественным, полным достоинства и бескорыстным. Или в жесточайшей битве за самосохранение он может забыть свое человеческое достоинство и стать не более чем животным».
Франкл считает, что «поиск смысла жизни - это основная мотивация человеческой жизни, а вовсе не "вторичная рационализация" (сознательное объяснение) инстинктивных побуждений», что утрата смысла жизни (несводимого к животным потребностям) приводит к расстройствам, болезням и даже смерти.
Виктор Франкл
«Психологические наблюдения над заключенными показали, что только те, кто отказался от внутренней власти над своей моральной и духовной сущностью, со временем стали жертвами унижающего влияния лагеря».
«Естественно, только немногие были способны подняться до великих духовных высот. Но этим немногим был дан шанс обрести человеческое величие в своих видимых земных неудачах и даже смерти, чего они в обычных обстоятельствах никогда бы не достигли… Можно сказать: большинство людей в концлагере считали, что реальные возможности в жизни уже позади. И все же на самом деле была такая возможность, и был брошен вызов. Можно было одержать духовную победу, обратив лагерное существование во внутренний триумф, или можно было пренебречь вызовом и просто прозябать, как делало большинство заключенных».
Пассивные жертвы, говорите? Как видно из наблюдений Франкла, даже невинные узники концлагерей, чтобы выжить, должны были принять свои страдания как вызов, ощутить себя борцами! Тот, кто отказывался от подобных попыток, имел гораздо больше шансов умереть:
«Заключенный, который потерял веру в будущее - свое будущее - обречен. С потерей веры он теряет также и духовную стойкость; он позволяет себе опуститься и стать объектом душевного и физического разложения».
«Тот, кто знает, насколько тесна связь душевного состояния человека с состоянием его телесного иммунитета, поймет, что внезапная потеря надежды и мужества может иметь смертельное воздействие».
Франкл приводит также «статистический» пример:
«Смертность в лагере в течение недели между Рождеством 1944 г. и Новым Годом 1945 г. сильно подскочила по сравнению с обычной. По его мнению, объяснение этого резкого скачка не в ухудшении питания или условий работы, и не в изменении погоды или во вспышке эпидемии. Он произошел просто потому, что большинство заключенных жило наивной надеждой вернуться домой к Рождеству. Когда приблизилось Рождество и не появилось никаких ободряющих известий, мужество их покинуло, и их охватило разочарование. Это оказало опасное влияние на их сопротивляемость, и многие из них умерли».
«Горе тому, кто больше не видел ни смысла своей жизни, ни цели, ни стремлений, и поэтому ему незачем было переносить ее тяжесть. Он скоро погибал».
Интересно, как прокомментируют следующие слова Франкла все эти наши ревнители травматической памяти, мечтающие всю Россию превратить в один большой «Мемориал» невинным жертвам, вся эта прозападная тусовка, испытывающая вслед за своими западными кураторами и консультантами патологическую ревность к любым советским героям и их подвигам.
«Когда нам открылся смысл страдания, мы перестали мысленно преуменьшать мучения лагерной жизни, пытаясь их игнорировать, или питать ложные иллюзии и поддерживать искусственный оптимизм. Страдание стало для нас вызовом, от которого мы не хотели отворачиваться. Мы стали понимать скрытые в нем возможности для подвига, возможности, которые заставили поэта Рильке воскликнуть: "Wie viel ist aufzuleiden!" (Как много существует страданий, чтобы справиться с ними!)»
Франкл описывает, как в один особо трудный период ему пришлось произнести речь в бараке перед другими узниками, чтобы ободрить их:
«…И в конце я говорил о нашей жертвенности, которая при любом исходе имеет смысл. В нормальном мире, мире материального успеха, эта жертвенность, вполне естественно, могла показаться бесцельной. Но на самом деле наша жертвенность имеет смысл. Те из нас, кто обладает какой-нибудь религиозной верой, сказал я открыто, поймут это без затруднений. Я рассказал о моем товарище, который, попав в лагерь, постарался заключить договор с Небесами: пусть его страдания и смерть спасут существо, которое он любил, от мучительного конца. Для этого человека страдания и смерть были полны смысла: это была его жертва, полная самого глубокого значения. Он не хотел умереть напрасно. Ни один из нас этого не хочет».
Очевидно, что Виктор Франкл говорит здесь именно о «сакральной» жертве. Жертве во имя чего-то. Он пытается заставить своих товарищей относиться к своим страданиям как к героической борьбе за некую цель: за сохранение в себе человеческих качеств, за шанс встретиться со своими близкими или за возможность завершить труд своей жизни после освобождения и т.д. Потому, что тот, кто превращается в пассивную жертву по-настоящему, кто отказывается от борьбы - тот умирает. Нам же хотят навязать именно это - идентичность на основе травматической памяти, памяти пассивных жертв, воспевание тех, кто стал пассивной жертвой, превосходство их морального авторитета, и пренебрежение к жертвам героическим, к их подвигам (т.е. к Победе 1945 года в первую очередь). Иными словами, представить Россию «одной большой Катынью», как выражались авторы программы десоветизации образца 2011 года… Закономерным итогом будет смерть страны и народа.
P.S.
Кстати, самих себя наши прозападные оппоненты отнюдь не хотят лишать героической памяти. Именно своих «героев» они хотят возвести на пьедестал - солженицыных, ковалевых и т.п. Как это заведено у «демократов», покаяние - оно для всего остального быдла, а для либеральной кучки - гордость и триумф.
Памятник Солженицыну во Владивостоке
Снос Краснознаменной группы в Екатеринбурге
Специально для eotperm.ru
Наших прозападных, тоталерантных оппонентов из АНО «Пермь-36», общества «Мемориал» и тому подобную публику очень сильно задело выступление Ларисы Магдановой о формировании исторического самосознания на научно-практическом совещании 5 сентября.
Их не особо расстроило выступление доктора исторических наук М.Г.Суслова, который привел некоторые данные о реальном составе контингента пермских (якобы «политических») колоний. Их не особо тронул анализ лжи в СМИ и тех материалов АНО «Пермь-36», которые поощряли эту ложь и были её источником. Их не очень напряг политический анализ тех сил, которые являются архитекторами программ десоветизации.
Их по-настоящему испугали именно раскопки концептуального фундамента всей этой десоветизации.Всего того, чем, как мне кажется, они сами себя успокаивали. Что, как они, вероятно, думали, всегда будет их особой смысловой территорией, недоступной или неинтересной «классическим» историкам (например, в силу узко-марксистской ориентации этих историков). Стоя на которой, они смогут свысока поплевывать на остальных и посмеиваться над ними.
И тут такое вторжение! Кто-то посмел не только прочесть их «священные» тексты, но и подвергнуть их деятельность критике на основе этих же текстов, на основе их же авторитетов!
Мне с самого начала казалось чем-то неправильным стремление наших оппонентов поставить ценность пассивных жертв (т.е. тех, кто страдал ни за что, безо всякого сопротивления) выше ценности жертв активных (т.е. тех, кто пострадал в ходе своей борьбы за что-то) с точки зрения исторической памяти, да и вообще. Поставить ценность травматической памяти выше ценности героической памяти. Не только потому, что это перекос. И не только потому, что это дискредитировано практикой - в итоге все выливается в ту самую десоветизацию и создание комплекса исторической неполноценности.
Конечно, доклад многое проясняет, но, кажется, я нашел для себя дополнительный аргумент, перечитывая книгу авторитетнейшего психотерапевта Виктора Франкла «Человек в поисках смысла». Франкл описывает там жизнь узников нацистских концлагерей, в которых пребывал сам. Вот некоторые его слова:
«Если в жизни вообще есть смысл, то должен быть смысл и в страдании. Страдание - неотделимая часть жизни, как судьба и смерть. Без страдания и смерти человеческая жизнь не может быть полной».
«То, как человек принимает свою судьбу и доставленные ею страдания, то, как он несет свой крест, дает ему полную возможность - даже в самых тяжелых обстоятельствах - придать более глубокий смысл своей жизни. Он может остаться мужественным, полным достоинства и бескорыстным. Или в жесточайшей битве за самосохранение он может забыть свое человеческое достоинство и стать не более чем животным».
Франкл считает, что «поиск смысла жизни - это основная мотивация человеческой жизни, а вовсе не "вторичная рационализация" (сознательное объяснение) инстинктивных побуждений», что утрата смысла жизни (несводимого к животным потребностям) приводит к расстройствам, болезням и даже смерти.
Виктор Франкл
«Психологические наблюдения над заключенными показали, что только те, кто отказался от внутренней власти над своей моральной и духовной сущностью, со временем стали жертвами унижающего влияния лагеря».
«Естественно, только немногие были способны подняться до великих духовных высот. Но этим немногим был дан шанс обрести человеческое величие в своих видимых земных неудачах и даже смерти, чего они в обычных обстоятельствах никогда бы не достигли… Можно сказать: большинство людей в концлагере считали, что реальные возможности в жизни уже позади. И все же на самом деле была такая возможность, и был брошен вызов. Можно было одержать духовную победу, обратив лагерное существование во внутренний триумф, или можно было пренебречь вызовом и просто прозябать, как делало большинство заключенных».
Пассивные жертвы, говорите? Как видно из наблюдений Франкла, даже невинные узники концлагерей, чтобы выжить, должны были принять свои страдания как вызов, ощутить себя борцами! Тот, кто отказывался от подобных попыток, имел гораздо больше шансов умереть:
«Заключенный, который потерял веру в будущее - свое будущее - обречен. С потерей веры он теряет также и духовную стойкость; он позволяет себе опуститься и стать объектом душевного и физического разложения».
«Тот, кто знает, насколько тесна связь душевного состояния человека с состоянием его телесного иммунитета, поймет, что внезапная потеря надежды и мужества может иметь смертельное воздействие».
Франкл приводит также «статистический» пример:
«Смертность в лагере в течение недели между Рождеством 1944 г. и Новым Годом 1945 г. сильно подскочила по сравнению с обычной. По его мнению, объяснение этого резкого скачка не в ухудшении питания или условий работы, и не в изменении погоды или во вспышке эпидемии. Он произошел просто потому, что большинство заключенных жило наивной надеждой вернуться домой к Рождеству. Когда приблизилось Рождество и не появилось никаких ободряющих известий, мужество их покинуло, и их охватило разочарование. Это оказало опасное влияние на их сопротивляемость, и многие из них умерли».
«Горе тому, кто больше не видел ни смысла своей жизни, ни цели, ни стремлений, и поэтому ему незачем было переносить ее тяжесть. Он скоро погибал».
Интересно, как прокомментируют следующие слова Франкла все эти наши ревнители травматической памяти, мечтающие всю Россию превратить в один большой «Мемориал» невинным жертвам, вся эта прозападная тусовка, испытывающая вслед за своими западными кураторами и консультантами патологическую ревность к любым советским героям и их подвигам.
«Когда нам открылся смысл страдания, мы перестали мысленно преуменьшать мучения лагерной жизни, пытаясь их игнорировать, или питать ложные иллюзии и поддерживать искусственный оптимизм. Страдание стало для нас вызовом, от которого мы не хотели отворачиваться. Мы стали понимать скрытые в нем возможности для подвига, возможности, которые заставили поэта Рильке воскликнуть: "Wie viel ist aufzuleiden!" (Как много существует страданий, чтобы справиться с ними!)»
Франкл описывает, как в один особо трудный период ему пришлось произнести речь в бараке перед другими узниками, чтобы ободрить их:
«…И в конце я говорил о нашей жертвенности, которая при любом исходе имеет смысл. В нормальном мире, мире материального успеха, эта жертвенность, вполне естественно, могла показаться бесцельной. Но на самом деле наша жертвенность имеет смысл. Те из нас, кто обладает какой-нибудь религиозной верой, сказал я открыто, поймут это без затруднений. Я рассказал о моем товарище, который, попав в лагерь, постарался заключить договор с Небесами: пусть его страдания и смерть спасут существо, которое он любил, от мучительного конца. Для этого человека страдания и смерть были полны смысла: это была его жертва, полная самого глубокого значения. Он не хотел умереть напрасно. Ни один из нас этого не хочет».
Очевидно, что Виктор Франкл говорит здесь именно о «сакральной» жертве. Жертве во имя чего-то. Он пытается заставить своих товарищей относиться к своим страданиям как к героической борьбе за некую цель: за сохранение в себе человеческих качеств, за шанс встретиться со своими близкими или за возможность завершить труд своей жизни после освобождения и т.д. Потому, что тот, кто превращается в пассивную жертву по-настоящему, кто отказывается от борьбы - тот умирает. Нам же хотят навязать именно это - идентичность на основе травматической памяти, памяти пассивных жертв, воспевание тех, кто стал пассивной жертвой, превосходство их морального авторитета, и пренебрежение к жертвам героическим, к их подвигам (т.е. к Победе 1945 года в первую очередь). Иными словами, представить Россию «одной большой Катынью», как выражались авторы программы десоветизации образца 2011 года… Закономерным итогом будет смерть страны и народа.
P.S.
Кстати, самих себя наши прозападные оппоненты отнюдь не хотят лишать героической памяти. Именно своих «героев» они хотят возвести на пьедестал - солженицыных, ковалевых и т.п. Как это заведено у «демократов», покаяние - оно для всего остального быдла, а для либеральной кучки - гордость и триумф.
Памятник Солженицыну во Владивостоке
Снос Краснознаменной группы в Екатеринбурге
Специально для eotperm.ru