И на два часа я чувствовал себя равным Рембранту или Босху, или - Леонардо...
1.
- Я бы хотел тебя нарисовать. Можно?
- Легко…
Так я познакомился с Ню.
Ее звали Аня. Ню - потому, что рисовал я ее почти всегда - обнаженной, вернее - голой, понимаете, в чем разница? У профессионалов не принято говорить - голой, принято - обнаженной, полуобнаженной…Завтра у меня обнаженка…Натурщицы голыми не бывают. Со всеми до нее - так и было. И со всеми - после. И даже - во время. А вот - с ней…
Она сидела на лавочке - маленькая, зареванная, совершенно одна. Куча народу проходила мимо и никто даже не обращал на нее внимания, ее просто - не видели. Ни опухшего от слез лица, ни рук, теребящих сумочку, ни высоченных каблуков ее туфель.
Знаете, с чего начинаются войны? С необдуманных поступков. То-то и оно…
Я не просто ее увидел, я - подошел. Но, почему-то, вместо того, чтобы спросить, не нужна ли ей помощь или, на крайний случай, протянуть носовой платок, я вдруг произнес вот это самое:
- Я хотел бы тебя нарисовать…
Так все и началось…
Я звал ее по-разному, то - Нюрой, то - Нюшей, иногда, просто - Ню. Ей было - все равно.
Кто-то думает, что рисовать обнаженную женщину - обязательно с ней спать. Это не так. Врачи тоже довольно часто имеют дело с обнаженным женским телом, но никому и в голову не приходит…Конечно - профессия. Конечно, бывает - все. И даже - нередко, но художник - это тоже профессионал и его отношение к натурщице - отношение профессионала. И тот свет, то чудо, которое потом все мы видим на полотне, это не отражение - натурщицы, как таковой, а отражение того неуловимого - нечто, чем ее наделил - художник. Это - не она. Это - его ощущение ее. И это - совершенно разные вещи. Ну и - умение это нечто - изобразить.
Ню без одежды была неописуема. Она была - невероятна. Все эти рассуждения совершенно к ней не относились. Они любили друг друга - Ню и свет. Ее можно было рисовать в любой позе, при любом освещении, и в любом ракурсе - свет всегда падал на нее, ложился на нее, обтекал ее - так…в общем, она начинала светиться - сама.
Каким образом я смог почувствовать это неким верхним чутьем и подошел к ней, и - спросил, и - услышал в ответ…Не знаю.
Я почти никогда не просил ее принять определенную позу, она просто снимала с себя одежду, выходила из-за ширмы и вставала, садилась, или ложилась так, как хотела в данный момент - сама. И в мастерской становилось светлей.
А уж, если она молчала во время сеанса…
В своем обычном состоянии, она была ужасная болтушка. Аутист, который вдруг - заговорил и за все годы молчания…При этом - никаких авторитетов, никаких правил и совершенно точечный кругозор.
Но иногда, мне удавалось упросить ее помолчать. Или у нее вдруг было такое настроение…И на два часа я чувствовал себя равным Рембранту или Босху, или - Леонардо...
Любил ли я ее?
Я и сейчас ее люблю...
Но в тот год, я, в своем отношении к ней, оставался, прежде всего - художником. С ней я был способен на многое и понимал это. И желание, которое владело мной - положить ее на холст, написать ее. Написать ее так…
Ню стала моей моной Лизой, моей голубкой, моей девочкой на шаре. Моей мечтой - о себе…
2.
- Гоша, уже давно пора сделать перерыв, слышишь? У меня нога затекла. Левая…И в туалет. И рефлектор у тебя барахлит, почти не греет, холодно…
Сколько ни прошу не называть меня Гошей - бесполезно.
- Ну, почему - Гоша?
- А почему - Нюша?
- Так ведь ты - Аня!
- Ну, а ты?
- А я - Марк, но логика у тебя - железная. Женская логика…
Может, она и в самом деле забывала, как меня зовут…
Вначале, она приходила редко - раз в полторы-две недели. Плела что-то про строгого отца и занятия в институте. Я даже не помню наш первый раз. Наверно - тут же, прямо на полу, на брошенном на пол чехле от подрамника или в углу, на старом, продавленном диване…Как обычно. Девчонка - еще одна, только и всего…
Мне, на самом деле, было все равно и про институт, и про отца, и про личную жизнь. Она ведь тоже дистанцию держала и - вполне со знанием дела, вполне. Она, как ежик была - еще до меня, иголки - наружу и в свою жизнь - ни-ни…Да и у меня ни времени, ни желания не было на нежности всякие. Натурщица - от бога, одна на миллион, а остальное…Главное и единственное - только бы она продолжала приходить. Чтобы - снова увидеть игру светотени на ее груди и бедрах, прозрачность кожи, тень, заплутавшую в подмышечной впадине… И - рисовать, рисовать, рисовать…
Ее единственный каприз: с дороги - чай с баранками и сахаром вприкуску - чтобы похрустеть, затем, сразу же - за ширму, и - к станку…
А потом…С началом зимы, она стала появляться гораздо чаще, причем, без всяких видимых причин - наши отношения остались прежними, но…В общем, я постарался и кое-что о ней узнал. Ну, хотя бы, заботясь о собственной…безопасности.
Аня, как оказалось, жила с бабкой, родители умерли. Год назад бросила институт и…Что может молоденькая девчонка в ее положении и что вы об этом не знаете…А сейчас она встречалась с каким-то…и подрабатывала в ночном клубе. По крайней мере, пластика движений у нее была от природы - такая…
За это время я сделал с нее сотни эскизов - всем, чем только возможно - от угля до пера и акварели и два портрета маслом, в довольно необычной манере. Думаю, что в этом все дело. За манерой я потерял - ее. Настолько был уверен, что само ее присутствие на холсте и есть - чудо, что чуда - не произошло. Не случилось…
Я прислонил к стене оба портрета, а между ними поставил - ее. И раздвинул шторы…
…Пока она бегала в магазин, я изрезал их на куски. Потом мы сидели за столом и она смотрела на меня, как никогда раньше. На этом же столе, она впервые стала - моей. Я не оговорился, мы были любовниками уже несколько месяцев, но первый раз моей Ню стала именно - тогда…
Наутро, мы уехали в Крым, к морю…
3.
Две недели мы жили в старом, покосившемся теткином доме почти на самом берегу. Он достался мне в наследство и я с самого начала не знал, что мне с ним делать. Заниматься ремонтом - слишком дорого, продавать - слишком дешево. Я называл его - теткин дом. Так он и стоял…
Валялись на теплом песке, грызли семечки, покупали на рынке парное молоко и мохнатые персики. Вечером разводили костер и пекли картошку и молодую кукурузу. И - странное дело, Ню вдруг стала меня стесняться. Как только я это почувствовал, я захотел ее по-настоящему. Как не хотел женщину уже очень давно. Та чертовщина, которая возникла между нами…Не знаю, что это такое, может и…
- А маленьких чаек я называю - знаешь как? Чаинками…
- Что? Что ты сказала?
- Я говорю, что маленьких чаек…
- А-ааа…
- А ты умеешь ловить ртом виноградинки?
- Я…не знаю. А - зачем?
- Как - зачем? Чтобы - поймать!
- Нет, не умею.
- А я вот - запросто. Гляди.
- Ню-ю-юш…Я сплю, Нюша…
…- Гоша…
- Что?
- А почему ты уже не ругаешься, когда я тебя Гошей зову?
- Привык…
- Вот и я - тоже. Если привыкну к кому - потом не отдерешь. Хорошо, что к тебе привыкнуть невозможно, а то бы я, наверное, влюбилась…
- Почему - невозможно привыкнуть?
- Так ты - разный. Вот, как море. Ах, Гоша, Гоша, море ты мое…
…- Скажи…А ты часто влюблялась?
- А я все время влюблена.
- Как это так - все время?
- Вот так - все время, а что?
- И сейчас влюблена?
- Конечно.
- В кого, можешь сказать?
- Да, в парня одного. Так - ничего особенного.
- Ты спишь с ним?
- А как же. Тут самое главное - обмен жидкостями.
- Это как? Какими такими…жидкостями? - сон сразу, как рукой…
- Ну…всякими. Пот, сперма, слюна…Еще - вдохновение…
- А это еще что такое?
- Что-то типа оргазма, по-вашему.
- По нашему…
- Сложно объяснить, Гоша…Да и ни к чему тебе…
Она опустила голову на подушку и прижалась ко мне так крепко-крепко и - уснула. Прямо в старой, вылинявшей футболке. Улыбаясь.
А я - только под утро…
…Луна глядела на нас потому, что на море - ей уже, наверное, надоело.
Ню лежала рядом - обессиленная и нездешняя. И улыбалась, как-то - вовнутрь.
А мне вдруг страшно захотелось узнать, о чем она думает, когда, как сейчас - сразу после…
Прежде, мы никогда не спали вместе, в одной кровати - рядом. Мы спали друг с другом, но - в другом смысле, по-другому. А когда - засыпать и просыпаться…
Я подумал, что рай, очень может быть, существует…
Когда она перестала быть для меня - обнаженной натурой? Телом? Ню?
Иногда, сразу - после, мы болтали.
…- Гош, скажи…А вот ты, когда портреты мои резал…
- Ну?
- Ты сильно…переживал?
- Переживал…
- А как?
- Что - как? Переживал и все.
- Понимаешь, об этом лучше говорить…
- О чем - об этом?
- О смерти…
- О смерти? А кто умер? Не мы с тобой - это точно…
- Картины. Ты же их - убил. Значит, они умерли. А тех, кто умер, надо вспоминать, иначе, они умирают на самом деле…
Я поворачиваю к ней голову и вижу только ее силуэт на фоне ночного неба. Ну вот - откуда у нее…
- Ты же не хочешь, что они умерли - совсем?
- Наверно - нет…
- Тогда - говори…
- Ну…Как тебе объяснить…Было два момента. Первый - я никогда раньше не работал в такой технике. Очевидно, это в какой-то момент стало доминировать, а я не заметил. И получилось - техника ради техники…Это, конечно, упрощенно, но, тем не менее…И потом - это - не главное…
- А что - главное?
- Пожалуй, излишняя самоуверенность…Вот…ты приходила, позировала, я на тебя смотрел…Иногда - просто смотрел, даже ничего не делал, ни одной линии, ни одного мазка - ничего…Я тебя - впитывал, понимаешь…Ну, вот…Мне когда-то давно попались стихи, там строчка была такая, я ее запомнил. «Твоих мелодий гибельная суть, твоих шагов ленивое начало…» Лишь, когда ты в меня входила и наполняла меня, и твои мелодии начинали звучать, и я слышал эти шаги, я принимался - рисовать. И однажды, мне показалось, что в этом уже нет необходимости, что ты во мне - всегда, что я могу в любой момент, не глядя, передать этот свет - тебя и из тебя. И эту твою мелодию…Иллюзия…Мне показалось, что я до конца познал то, что познать нельзя. Свет - неисчерпаем. Но оказалось, что и ты неисчерпаема - тоже…Слишком сложно, да?
- Послушай, Гоша…А хочешь - мы это повторим, ну, еще раз. Я тебе помогу, подскажу…
- Ты - мне? Что ты можешь подсказать?
- Что надо сделать, чтобы все получилось.
- Да? И что же?
- Ты должен…сам меня раздеть. Попробуй - раздеть меня - сам. Вот увидишь…
- Как ты сказала? Раздеть?
Но Нюша уже спала…
4.
Я все никак не мог на нее наглядеться. Вот - просто…
Даже подглядывал, надеялся увидеть нечто такое, чего еще… Потому что было всегда - мало.
Она была невысокого роста, ямочки на щеках, румянец, совершенно беззащитные плечи. Копна каштановых волос. И, самое главное - у нее были потрясающе правильные пропорции тела. Она вся была, как - золотое сечение, идеальная соразмерность во всем и необыкновенный, только ее - оттенок кожи. А если до нее - дотронуться. Положить на нее ладонь. Провести - по ней…Порой, мне было жаль, что я не скульптор, только потому, что передать не только - форму, цвет, тепло, но - чудо прикосновения к - Ню…
Как-то раз, она уснула на берегу, а к ночи у нее подскочила температура - она, конечно же, обгорела. Порывшись в теткиных шкафах, я нашел какую-то, на мой взгляд, подходящую мазь, перевернул ее, сонную на живот и стал осторожно натирать ей спину и плечи. И вдруг поймал себя - на нежности к ней. В эту секунду, Ню - кончилась. Или, наоборот - началась…
…Утром, двигаясь на мне, она наклонилась и поцеловала меня в губы, и произнесла только одно слово:
- Марик…
Мы начинались - вместе. Ню и я…
- А ты уже приезжал сюда с женщинами?
- Приезжал.
- А ты был уже женат?
- Угу, был…
- А хочешь - еще раз?
- Жениться? Нет…
- Вот и я - нет.
- Ты еще молодая…Но, вообще-то, и молодые тоже хотят - замуж. Все хотят…
- А я - не все!
- Это я уже успел понять. Так почему - нет?
- Это больно.
- Что - жениться?
- Да нет. Ты - балда…Больно потом, когда хорошее кончается.
- Обязательно кончается?
- А как же иначе? Оно всегда кончается. Это только плохое тянется, тянется и никуда от него…
- Но есть же на свете счастливые люди…
- Я не встречала…
Солнце палило. И ее горячий живот под моей рукой. А губы - вот они, наклонись и - пей…И я - пил. Пожалуй, действительно, и я не встречал - тоже…
Так что, очень может быть, она…
Однажды, перед самым закатом, мы случайно набрели на заброшенный яблоневый сад. Покосившийся забор из прогнившего штакетника, и дыр - больше, чем этого самого забора. Но сад…А какой там стоял запах…
Нюша носилась между деревьями, хватаясь за стволы и радуясь, как ребенок. Подбирала валявшиеся повсюду яблоки и ела. А они - хрустели у нее на зубах…
- Смотри, сколько их тут, - она повела рукой вокруг. - Они же просто пропадут и все, сгниют, жалко. Давай возьмем с собой, ну, хоть немного, хоть на сегодня, а?
- А во что? У нас же ничего нет, Нюша…
- Я сейчас что-нибудь придумаю, подожди минутку…
Она шустро стянула через голову свою белую майку, простую, на резинке, юбку задрала до подмышек - получилось - платье. Не слишком длинное, до середины бедер…
- Вот, из этого можно сделать узелок, видишь?
- Вижу…- я смотрел на ее голые плечи. - Знаешь, что, верни-ка юбку на место…
- Но я…
- Я сказал - верни юбку на место, слышишь…
Она стояла передо мной, смущенная, враз покрасневшая и почему-то - беспомощная. Я ее такой…
- Ну…
- Я…Я стесняюсь.
- Кого? Здесь же никого нет.
- Ты есть. Я тебя стесняюсь…
- Почему? Я что, тебя голой не видел?
- Это совсем другое, это работа. А сейчас…
- А ночью? Тоже работа?
- Ночью - темно…
- Ну и что? Что изменилось?
- Ты не понимаешь…
- Ну, так объясни.
Она подняла на меня глаза и несколько секунд молчала. Потом - отвернулась.
- Если ты часто будешь видеть меня голой, я тебе надоем…тело мое тебе надоест. Я ведь для тебя - тело. Ты его - рисуешь. Ты его…-она запнулась. - А я не хочу…надоесть. Хочу, чтобы ты каждый раз - удивлялся мне, вот…
Передо мной стояла - смущенная и покрасневшая и - вся, целиком моя - Ню…
- Я понял. А теперь - верни юбку на место... …Ню медленно подняла руки, ухватила ткань и потянула ее вниз. Ее глаза были полны слез.
- Еще, - сказал я. - Сними ее совсем,..все сними...Вот так, да...
- Что… дальше? - спросила она, хлюпая носом.
- Подойди к дереву и прижмись к стволу…И не хлюпай ты, дуреха. Чуть опусти голову и чуть - вправо…левую ногу…все…замри и не шевелись…
Я знал ее тело. Я помнил каждый его изгиб и каждую ложбинку. И как она сказала - попробуй раздеть меня - сам…Я сделал это - ее руками и все, в самом деле - получилось. Я написал ее "Портрет в солнечном свете", хотя солнца почти уже не осталось - закат, закат, закат…Но она - светилась. И техника была особая, уникальная. Когда все мазки выполняются одной единственной кистью - нежностью. Такой же слепящей и обжигающей, как…
© 01.07.2013 Борис Берлин
Продолжение : http://vechernyi.livejournal.com/160863.html