Целая жизнь длинною в шесть дней...
Один. Не утрирую, когда говорю, что обожаю этот город! Выхожу из аэропорта в густую жару, плотную как патока. Сажусь в такси, включаю плеер и плыву по дорогам под приготовленную заранее музыку, так вид из окна уравновешивается с внутренним. Приезжаю в отель, номер из двух комнат и кухни. Достаю шорты и майку, иду на пляж. Через пять минут в море, меня уже опутывает еврей, не смотря на очевидное наличие Кирилла. Сбегаю на песок, греюсь, морщу нос, ем чипсы.
Потом душ и тридцать минут в сторону пригорода. Там особняк с прислугой, собаками и людьми с разных концов света. Кто-то в бассейне, кто-то с детьми, кто-то я. Непринужденно так общаются на трех языках, чокаются, едят барбекю. Я с собачкой на руках и красным в бокале. Темнеет, вечеринка затухает, подают такси. Сажусь и замираю от музыки. Она моя... совершено, стопроцентно... вкатывает, качает. И запах в этом белом Мерседесе такой сложный и густой... настойчивый. Тридцать минут полнейшего удовольствия с мыслью, что если бы был автомобиль с личным шофером, то все было бы ровно так. Душ. Пол бокала Пина Колады и в белые, свежие простыни. Сладких...
Два. Автобус поднимается по дороге в Иерусалим. Остановка на завтрак в придорожном кафе. Вместо еды беру большой стакан ice coffee, тяну через трубочку вкуснейший эспрессо, в плеере Daft Punk/Random Access Memories 2013 - Within. Еще пол часа, и я вхожу в ворота старого города. Это как встреча с любимым, хочется набросится и расцеловать, но вместо этого ты трепещешь внутри и сдержанно любуешься знакомыми чертами.
В Храме новое открытие… Человек, которого я занесла во все возможные черные списки, чтобы не видеть его звонков и писем, человек, от которого выходила через черные ходы, чтобы не сталкиваться с ним, караулящим меня у дверей офиса, человек, который навязчиво преследовал меня несколько лет, встречается мне в Иерусалиме, в Храме Господнем. Его держит за руку некрасивая жена и я смотрю на него в упор, улыбаясь садистски. А у него лицо такое, словно он выступал перед тысячной аудиторией, и фонограмма вдруг оборвалась. Как же ироничен этот крошечный мир!
Три. Еврейская свадьба похожая на воплотившуюся мечту! Белые скамьи с видом на солнце, заходящее в море. Дорога к алтарю усыпана лепестками алых роз, арка в белоснежных живых цветах и жемчужных нитях, вид на розовый закат, клятвы на вечность. Он не знает русского, она еврита, подсказывают друг другу на английском. А потом, торжество на триста человек, на закуску фуа-гра, за моим столом Укупник с семьей и Агутин с Варум. При таком количестве гостей, сложно все сделать тонко и торжественно, но все удается! Перевод на три языка, минимум пожеланий и поздравлений, музыка, танцы и веселье. Такое... совершенно искреннее веселье! Под утро мы садимся в машину без задних ног, мальчик засыпает на коленях. Я устала очень, но мне все еще хочется танцевать.
Четыре. В полдень я иду по Тель Авиву на встречу с Василиной salamuna. Она ждет меня на площади и я подкрадываюсь сзади, чтобы услышать испуганное «Ой!». Дальше по узким рядам базара, где вперемешку бижутерия, майки, сладости и очки. Их я меряю долго и с упоением, но ухожу без покупки не сумев определиться (такое со мной случается в большинстве случаев). Мы обедаем в кафе и болтаем, Василина достает подарок - связку ключей, поражающих своими масштабами. Для нее от меня тончайший фарфор.
После, мы катаемся на качелях, смеемся и умиляемся детям.
Вечером меня ждет старинный порт Яффо с антикварными лавками и маленькими уличными кафе, с живой музыкой и запахом моря.
Пять. Дорога к Мертвому Морю лежит через пустыню. За окном пейзаж, похожий на Марроко или Тунис, и если отключить память с информацией о том, где ты находишься, запросто можно перепутать.
Заезжаем в крепость Масада, расположившуюся на вершине четырехсотметровой скалы, где в период падения Иерусалима около тысячи евреев держали оборону в течении трех лет. Для римлян взятие крепости было делом принципа. Брешь в стене была пробита, на следующее утро был назначен штурм. Оборонявшие крепость понимали, что шансов не осталось, через несколько часов римляне будут внутри. И тогда один из лидеров антиримского восстания - предложил «украсть победу» у врага. По предложенному плану сначала каждый мужчина должен был убить свою семью, чтобы не допустить позора жен и рабства детей. Потом десять мужчин, на которых падет жребий, должны убить всех остальных отцов семейств. После этого один из десяти должен был убить оставшихся девятерых и, наконец, покончить с собой. Грех самоубийства (в иудаизме это тоже тяжелый грех), таким образом, формально сводился к минимуму, ложился только на одного, последнего защитника крепости. Все вещи, которые могли гореть, были предварительно сожжены защитниками, за исключением продовольствия. Оно специально было оставлено, чтобы враги знали, что в еде у них не было недостатка.
От этой истории шерсть встает дыбом и это место становится не просто развалинами, а символом Свободы, которая дороже Жизни.
Мертвое Море как явление, которое нужно непременно увидеть и пережить! Густое как гель, горячее как суп. Все ранки на теле начинает щипать, но если погладить кожу, то ладонь примет ощущения не как от соленой воды, а как от массажного масла. Лазуревая, недвижимая гладь, упирающаяся в дымку и горы, как законченность и гармония, как необъяснимый парадокс, как место, которого на земле скоро может не стать.
Шесть. Утром последнего дня, я иду бросить монетку в ласковое и загадать заветное. Это единственное место на земле (кроме дома, пожалуй) куда хочется возвращаться и хочется длиться в этом городе, в этой стране, в этом времени, которое лечит и учит. Чему я пока не разобралась до конца, но следы вмешательства очевидны.
