Tel Аviv
Самолет на половину пуст. Наполовину полон евреями, которые говорят по-русски, но так карикатурно, что становится очевидно - анекдоты не врут.
Передо мной сидит пара, которую я постоянно вижу между спинками кресел целующимися. Вспоминаю, когда меня последний раз любили так непрерывно нежно... любили ли?
02.
Попасть в Иерусалим на Крещение - как чудо, как откровение. Стоять на коленях и не просить о себе. Ощущать себя каждой клеткой живой, распахнутой, принятой. Если и есть места на Земле, где должен побывать каждый, то это непременно такое место.
03.
Сижу на скамейке набережной, упираюсь глазами в горизонт, где стаей летают белые чайки, как будто перышки сдутые с чьей-то ладони.
Еще ближе, стая людей в черных костюмах. Лежат на досках, ждут волны, потом поднимаются, немного скользят по пене, падают и снова ждут. Часы ожиданий, ради секунд полета...
04.
Рядом останавливается велосипед, человек спускается с него и садиться со мной рядом. Я слышу слова долетающие до меня через музыку в наушниках. Вынимаю один, поворачиваюсь. Мужчина улыбается, говорит по-английски, представляется, но я не запоминаю имя, только возраст - 60. Мы болтаем около часа о Марксе, Бетховине, Путине и проститутках. Он дарит мне свою историю одиночества, которое он таскает с собой всю жизнь, которое он больше не обозначает словами "не был женат" и "нет детей", из которого он выжал все соки и научился считать свободой.
05.
На базаре цветные платки, мутные стальные блюда, длинные бусы из бирюзы, но мне нужен Ключ. Хожу боком по узким рядам и стараюсь не заходить внутрь палаток. Выхожу на площадь блошиного рынка, нахожу один, но мне его мало. Парень сидит на пластиковом стуле, в ногах аккордеон, за спиной раскинулось кладбище отживших вещей, он их царь. Показываю ключ не выпуская из рук, спрашиваю есть ли похожие, он просит посмотреть поближе, но я не даю, он смеется во все горло. Достает из кармана брюк пачку шекелей, дает мне, чтобы я разрешила глянуть… меняемся. Он поднимается со стула, выходит в центр улицы, кричит на всю площадь имя несколько раз, на его голос выходит гора в пыльном пиджаке, в шляпе и с дремучей бородой. Парень забирает деньги, отдает ему мое сокровище и хлопком по плечу направляет меня к горе. Тот ведет в свою лавку, крутит в грязных пальцах мой ключ, зайдя за прилавок садится на корточки и достает ящик в котором четыре секции с ключами всех возрастов, размеров и мастей. Я впадаю в беспамятство на несколько долгих минут.
06.
Пожалуй, это рекордное количество комплиментов и знакомств за крошечных два дня моей жизни. Два приглашения на кофе, три предложения иммигрировать, четыре поцелуя руки, десяток "Красивая" и сотня прицокиваний языком, открытых ртов, выкриков из машин и свернутых шей. Как жить на таких углях? Чем здесь платит женщина за чувство, что она богиня?
07.
Шокирующее откровение: если гуляет семья с маленьким ребенком, то коляску ведет красивый мужчина. Как хорошо, что у Василька salamuna так же. Мы встречаемся у отеля и идем по солнечной набережной. Нам не надо привыкать друг к другу, разговор начинается с улыбки и течет, не обрываясь до самого конца. Кафе с мятными стульями, первые ряды которых, тонут ножками в волнах. Три шарика мороженого двумя ложками с одной маленькой девочкой. За моей спиной солнце прячется в море, чтобы завтра выйти из-за небоскребов. Жалко, я этого не застану...
08.
Утопив себя в кресле, и вытянув гудящие от пеших прогулок ноги, дочитываю двадцатьпятую за поездку, страницу книги. Оторвавшись от напечатанных букв, вижу как за стеклом идет Таня liebertine , прилетевшая на самолете, который через час поднимет меня над морем и перенесет в снежный город, полный зимы и не улыбающихся людей.
Мир по правде не случаен и не велик.
09.
Одета опять не по погоде... совсем не по сезону. Приходится на метро, а потом по снегу. Хочется скорее миновать всю эту полосу препятствий, и оказаться дома. Принять душ, сварить кофе и уснуть.
Все кончилось.
10.
