Да, нежный. Да, пытки.
Короткое личное соображение, связанное с нынешней политизацией, митингами, шествиями и задержаниями.
Если кто-то не заметил, за прошедшие столетия и десятилетия произошла гуманизация общественно-политической жизни.
Четвертование, дыбы, кандалы - в прошлом (?).
Замечания, которые часто используются в дискуссиях о нынешней ситуации с действиями Росгвардии и содержанием в Сахарово и Волосово ("тюрьма - это не санаторий", "о чем думали, когда выходили") ничтожны.
Можно и бабушек, рожавших в стогах, и дедушек с гранатами под танком вспоминать.
В прошлом жестокое обращение с заключенными воспринималось иначе (хорошо, что не убили, 5 лет - значит, ничего серьёзного, за серьезное 20 дают).
Никакими взглядами и политическими позициями нельзя оправдать издевательств над людьми, порой очень молодыми, находящимися в заведомо беспомощном положении, ничего дурного не совершившими, никому вреда не причинившими.
Меня лично покоробило, даже если сотрудник в облачении Росгвардии крикнул бы мне вслед что-то грубое или с матерком "тыкнул".
Посчитал бы это оскорблением.
Даже умозрительно не могу вообразить собственную реакцию, если бы за мной охотились по Москве как за диким зверем, дубасили дубинками, заламывали руки, ставили на колени, сутками возили бы в переполненном автозаке без еды и воды, потом в переполненную камеру.
Если кто-то не заметил, за прошедшие столетия и десятилетия произошла гуманизация общественно-политической жизни.
Четвертование, дыбы, кандалы - в прошлом (?).
Замечания, которые часто используются в дискуссиях о нынешней ситуации с действиями Росгвардии и содержанием в Сахарово и Волосово ("тюрьма - это не санаторий", "о чем думали, когда выходили") ничтожны.
Можно и бабушек, рожавших в стогах, и дедушек с гранатами под танком вспоминать.
В прошлом жестокое обращение с заключенными воспринималось иначе (хорошо, что не убили, 5 лет - значит, ничего серьёзного, за серьезное 20 дают).
Никакими взглядами и политическими позициями нельзя оправдать издевательств над людьми, порой очень молодыми, находящимися в заведомо беспомощном положении, ничего дурного не совершившими, никому вреда не причинившими.
Меня лично покоробило, даже если сотрудник в облачении Росгвардии крикнул бы мне вслед что-то грубое или с матерком "тыкнул".
Посчитал бы это оскорблением.
Даже умозрительно не могу вообразить собственную реакцию, если бы за мной охотились по Москве как за диким зверем, дубасили дубинками, заламывали руки, ставили на колени, сутками возили бы в переполненном автозаке без еды и воды, потом в переполненную камеру.
Click to view