О гражданской войне в России и беженцах
Из семи институтских одногруппников (двое за границей, пятеро в России), которые до сих пор поддерживают между собой тесную связь, шестеро полностью не приемлют российскую агрессию, но седьмой топит за войну так, что волосы дыбом. Там полный набор - преступные США разбомбили Белград, а почему нам нельзя бомбить Киев? мы пришли к свидомым, чтобы освободить их от бандеровцев, а не захотят добром, сделаем это силой. На Украине за каждого убитого солдата российской армии снайперам платят по 300$ (от себя добавлю, что это, конечно, расточительство, во все времена чужих солдат на своей земле принято было убивать бесплатно. Так что, видимо, Западу деньги некуда девать).
А поскольку этот патриот войны знает, что я работаю с украинскими беженцами, то и этой темы он коснулся. Оказывается, это не беженцы, а (цитирую) «понаехавшие в Париж на экскурсию беженцы-галицаи.» Все-таки Геббельсу в 1942 году не приходило в голову называть советских беженцев в Средней Азии туристами. Нынешние российские ученики явно превзошли своих немецких учителей.
Но тема беженцев сейчас - очень болезненная тема для Кремля, поэтому про нее молчат куда больше, чем про какую-нибудь потопленную «Москву». Никак эта тема не клеится с «освободительным походом». А мне она знакома из первых рук.
Сначала немного сухих цифр. По данным UNICEF уже полтора месяца назад половина украинских детей покинула постоянное место своего жительства, а четверть из них вообще покинула страну (сейчас эти цифры еще больше). Вот таких нацистов успешно гонит из страны доблестная российская армия.
Часть этих изгнанных нацистов я вижу собственными глазами, потому что до далекой Франции добралось уже более 70 000 беженцев. Они приходят лечиться в парижский медцентр, где волонтеры помогают им, работая переводчиками с медиками. Мужчин среди беженцев практически нет, а есть очень много детей.
Как-то разговорились с одной пациенткой, она пришла с сыном-аллергиком, ему лет 9. Она киевлянка, абсолютно чистый русский выговор, что и понятно, она русская, по-украински говорит, но украинский не родной. Бежала сюда только с сыном, без мужа, тот остался воевать. Очень беспокоится за него, но из-за сына боится возвращаться, пока опасность бомбардировок и обстрелов остается.
Ну какое отношение у этих русских людей может быть к путинской России? Только пожелание всей этой российской милитаристской сволочи сгореть в аду.
Говорят, что, если очень сильно захотеть, пожелания сбываются.