Лакировка военного времени
Сегодня беседовал с матушкой о том, как она принимала участие в сталинской пропаганде времен войны. Вот кадр из "Свинарки и пастуха", вторая справа девушка в темном платке это моя мама.
Это конец июля, может быть, начало августа 1941 года. Как говорит мама, время удивительное, в том смысле, что все так быстро меняется, что никто не может понять происходящее. Только что начались бомбежки Москвы, это было главным событием. Каждое утро, приходя на съемки, Николай Крючков растягивал свою гармошку и говорил одну и ту же фразу:
-Ну что, девки? Все живы? Никого не убило?
А потом начиналось изображение этой ржаки. Комедия, частушки, хохот...
А уже почти всю Белоруссию сдали.
Это конец июля, может быть, начало августа 1941 года. Как говорит мама, время удивительное, в том смысле, что все так быстро меняется, что никто не может понять происходящее. Только что начались бомбежки Москвы, это было главным событием. Каждое утро, приходя на съемки, Николай Крючков растягивал свою гармошку и говорил одну и ту же фразу:
-Ну что, девки? Все живы? Никого не убило?
А потом начиналось изображение этой ржаки. Комедия, частушки, хохот...
А уже почти всю Белоруссию сдали.