Владимир Берязев. стихи из двух постов
В двух свежих постах ЖЖ Владимира Берязева beryazev большое интересное интервью и много стихов. Это мой выбор, а кому-то понравится еще и другое...
Девушка с прозрачными глазами,
С лунным камнем в мочке золотой
Замерла, склонясь пред образами,
Тихая, пред ликом Девы той,
Той, что так чиста и непорочна,
Той, что милосерднее зари...
И летали в куполе барочном
Белоснежной парой сизари.
Господи, я грешен и ничтожен,
Горб мой полон мрака и свинца,
Но обескуражен и восторжен
Благодатью этого лица.
Господи, я знаю, как непрочна
Плоть - как и лукава, и горька...
Но летают в куполе барочном
Два непобедимых голубка.
Призрак это или откровенье,
Я не знаю, только не могу
Удержать в груди сердцебиенье,
Как лучом пронзившее тоску.
Девушку с прозрачными глазами,
Кроткую в молитве о любви...
Душу ли, омытую слезами,
Господи, мою благослови.
Мне уже под тяжестью сомненья
И не встать, и не поднять лица,
Лишь глядеть с улыбкой умиленья
С тихих плит церковного крыльца...
* * *
У-по-доб-лю себя глине кровавой
Или же Господу у-по-доб-лю.
Слову Творенья покорствую, авва!
Глиной ли, духом ли, равно - люблю...
Вот и кончаются шелесты плоти,
Тесто растрескалось, прах-сухари...
Не сожалей же о бедном илоте,
Глину оставь, а своё - забери.
* * *
Cнова созвездья полны мощью вещей, чью волю не знаю,
Снова очи Петровой страны бесовиденьем искажены,
Снова вспыхнула белым крылом, поплыла колокольня лесная...
До-о-л-гая дрожь... О зачем, Боже, звоны твоей тишины?!..
Каплею лишней готов я скользнуть с твоего коромысла:
Нам ли искать благодати на дорогах из ЗАГСа в собес...
Дай лишь молекулой быть, золотой кислородинкой смысла,
Мне - в светоносных твоих голубых альвеолах небес!
* * *
Себя уподоблю слепому,
Забредшему в осени блюз...
Я прожитой жизни не помню.
Ну, разве, - на ощупь, на вкус.
Я жил или не жил? Ошмётья,
Обрывки сует суеты.
Какие такие угодья
Засеял любовию ты?..
Какое такое величье
Извлёк из отрепья-шмотья?..
Но - вера, как песня синичья,
Над мёрзлою мглой бытия!
Восходят со дна упованья
И жалобы детской восхлип,
И глыбы седого рыданья,
И Троицы свет из-под глыб.
* * *
Ветры с Карского моря по долгой дуге
Досягнули до кровель Алтая.
У меня ж за душой - лишь монетка-теньге,
Как потерянный май, золотая.
Тьма и холод опять норовят в кумовья,
Карусельную песню вертая,
Ты ль одна у меня, золотая моя?!
Как потерянный май, золотая...
И когда до небес полыхнёт молонья,
Из любови-грозы прорастая,
Распускайся и ты, золотая моя,
Как потерянный рай, золотая.
***
Воробей на форточке
тренькает своё,
мол, от весны не спрячешься
летаргически!
Ты ж, моя хорошая,
вешаешь бельё,
а я гляжу на твой подол
ностальгически.
Вновь на цыпочки привстав,
тянешь простыню,
расправляешь на ветру
белым-белое!
Душу выну, прищепи, -
слезы не пророню,
коль с улыбкой распахнёшь
небо целое.
А снега от синевы
ос-ле-пи-тель-ны!
А капель, капель, капель
пере-лив-ча-та.
Волны нежности в крови
жарки и темны.
А во льду журчит ручьём -
звень-феличита...
***
Чудь начудила иль меря намеряла…
А. Блок
Если случится от Нарвы до Ревеля*
Вам простудиться в пути,
Надо, не тратя гриппозного времени,
Сразу в аптеку идти.
И изъясняться лишь жестами, жестами:
Вот, мол, опухла гортань!
С гордыми и самобытными эстами
Языкознания дань
Нам не осилить, уж лучше немотствовать,
«Северный» строить поток
И на Совете Европы юродствовать,
Вооружившись чуток!
В памяти вепса чтоб девственно девичьей
Бронзовый ожил солдат
Да убиенное войско Юденича
Вышло из смертных оград...
Чудь моя, рыбку златую не милуя,
Снова ты бьёшь о скалу…
Воля шенгенская, доля постылая
В тёмном Европе углу.
*Таллин, в русских летописях Колывань
* * *
Вечно светит лишь сердце поэта
В целомудренной бездне стиха.
Николай Заболоцкий
Обалдуй-балабол, что любил евразийскую Музу,
Где твои торбаса, где кочевья, где звонкий калым?
Ты успел налегке погулять по Большому Союзу,
Пил Отечества дым - то Абхазия, то Когалым…
Дерипасу - своё: вся Сибирь, словно депозитарий,
Знай, соси да соси, поминая приёмную мать…
А тебе не забыть торгашей на восточном базаре:
Ну, в цене не сошлись, так зачем же прилавки ломать?!
Так пошло, покатилось со Съезда до самых окраин,
В необъятную даль, где, казалось, покой нерушим,
Бог ты мой, с той поры уж никто ничему не хозяин,
С Южных гор до Морей - то террор, то продажный режим.
И по-новой - Великою Степью - народы и орды
Потекли, заклубились, как тени Второй мировой.
Словно сёмга на нерест - в Европу, в порты и фиорды! -
От чумы своевластия и нищеты моровой.
Скольких я схоронил, сколько бродит в забвенья угаре,
В лабиринте страдания, в сумерках серой нужды…
Словно шквал термояда! - в Гвинее, на Мадагаскаре,
Всё - ошмётки России, всё - русского Взрыва следы.
Ну, кому Холокост, а на нашем веку катастрофы
Беспощадней и дольше. На празднике гробовщика
Я читаю свои оптимизмом набитые строфы
За бутылку мадеры и - видео ГТРК.
Не селитесь на кладбищах! Или на месте расстрела.
Пусть навек зарастут пустыри золотых деревень.
Не любите Россию, она навсегда постарела,
И леса обветшали, и все облака набекрень.
А в горах сопредельных, где порохом пахнет дорога,
Из кромешных аулов шакалы уносят детей.
Не молите Аллаха - тире - милосердного Бога,
Не сыскать и костей…
Не любите Россию, простые советские люди,
Вам пора умирать, вы уже никому не нужны.
И не ждите добра, на поклон не ходите к Иуде,
Всё давно решено, и все сроки, увы, сочтены.
Но когда возгорит свет любви в целомудренной бездне,
И когда запоёт словом Божьим души вещество,
Он на этом кладбище, конечно, конечно, воскреснет
И враги расточатся, рассеются врази Его.
* * *
Мне стало довольно притчи
И плача псалма Давида...
Какое тебе величье?
Какая хула-обида?
Из гумуса-чернозёма,
Из божьего слова - делом,
Душа, по лучу ведома,
Восстань вопреки плевелам!
Взгляни на себя тверёзо:
Не будет другого раза.
А всё остальное - проза.
А всё остальное - фраза...
Девушка с прозрачными глазами,
С лунным камнем в мочке золотой
Замерла, склонясь пред образами,
Тихая, пред ликом Девы той,
Той, что так чиста и непорочна,
Той, что милосерднее зари...
И летали в куполе барочном
Белоснежной парой сизари.
Господи, я грешен и ничтожен,
Горб мой полон мрака и свинца,
Но обескуражен и восторжен
Благодатью этого лица.
Господи, я знаю, как непрочна
Плоть - как и лукава, и горька...
Но летают в куполе барочном
Два непобедимых голубка.
Призрак это или откровенье,
Я не знаю, только не могу
Удержать в груди сердцебиенье,
Как лучом пронзившее тоску.
Девушку с прозрачными глазами,
Кроткую в молитве о любви...
Душу ли, омытую слезами,
Господи, мою благослови.
Мне уже под тяжестью сомненья
И не встать, и не поднять лица,
Лишь глядеть с улыбкой умиленья
С тихих плит церковного крыльца...
* * *
У-по-доб-лю себя глине кровавой
Или же Господу у-по-доб-лю.
Слову Творенья покорствую, авва!
Глиной ли, духом ли, равно - люблю...
Вот и кончаются шелесты плоти,
Тесто растрескалось, прах-сухари...
Не сожалей же о бедном илоте,
Глину оставь, а своё - забери.
* * *
Cнова созвездья полны мощью вещей, чью волю не знаю,
Снова очи Петровой страны бесовиденьем искажены,
Снова вспыхнула белым крылом, поплыла колокольня лесная...
До-о-л-гая дрожь... О зачем, Боже, звоны твоей тишины?!..
Каплею лишней готов я скользнуть с твоего коромысла:
Нам ли искать благодати на дорогах из ЗАГСа в собес...
Дай лишь молекулой быть, золотой кислородинкой смысла,
Мне - в светоносных твоих голубых альвеолах небес!
* * *
Себя уподоблю слепому,
Забредшему в осени блюз...
Я прожитой жизни не помню.
Ну, разве, - на ощупь, на вкус.
Я жил или не жил? Ошмётья,
Обрывки сует суеты.
Какие такие угодья
Засеял любовию ты?..
Какое такое величье
Извлёк из отрепья-шмотья?..
Но - вера, как песня синичья,
Над мёрзлою мглой бытия!
Восходят со дна упованья
И жалобы детской восхлип,
И глыбы седого рыданья,
И Троицы свет из-под глыб.
* * *
Ветры с Карского моря по долгой дуге
Досягнули до кровель Алтая.
У меня ж за душой - лишь монетка-теньге,
Как потерянный май, золотая.
Тьма и холод опять норовят в кумовья,
Карусельную песню вертая,
Ты ль одна у меня, золотая моя?!
Как потерянный май, золотая...
И когда до небес полыхнёт молонья,
Из любови-грозы прорастая,
Распускайся и ты, золотая моя,
Как потерянный рай, золотая.
***
Воробей на форточке
тренькает своё,
мол, от весны не спрячешься
летаргически!
Ты ж, моя хорошая,
вешаешь бельё,
а я гляжу на твой подол
ностальгически.
Вновь на цыпочки привстав,
тянешь простыню,
расправляешь на ветру
белым-белое!
Душу выну, прищепи, -
слезы не пророню,
коль с улыбкой распахнёшь
небо целое.
А снега от синевы
ос-ле-пи-тель-ны!
А капель, капель, капель
пере-лив-ча-та.
Волны нежности в крови
жарки и темны.
А во льду журчит ручьём -
звень-феличита...
***
Чудь начудила иль меря намеряла…
А. Блок
Если случится от Нарвы до Ревеля*
Вам простудиться в пути,
Надо, не тратя гриппозного времени,
Сразу в аптеку идти.
И изъясняться лишь жестами, жестами:
Вот, мол, опухла гортань!
С гордыми и самобытными эстами
Языкознания дань
Нам не осилить, уж лучше немотствовать,
«Северный» строить поток
И на Совете Европы юродствовать,
Вооружившись чуток!
В памяти вепса чтоб девственно девичьей
Бронзовый ожил солдат
Да убиенное войско Юденича
Вышло из смертных оград...
Чудь моя, рыбку златую не милуя,
Снова ты бьёшь о скалу…
Воля шенгенская, доля постылая
В тёмном Европе углу.
*Таллин, в русских летописях Колывань
* * *
Вечно светит лишь сердце поэта
В целомудренной бездне стиха.
Николай Заболоцкий
Обалдуй-балабол, что любил евразийскую Музу,
Где твои торбаса, где кочевья, где звонкий калым?
Ты успел налегке погулять по Большому Союзу,
Пил Отечества дым - то Абхазия, то Когалым…
Дерипасу - своё: вся Сибирь, словно депозитарий,
Знай, соси да соси, поминая приёмную мать…
А тебе не забыть торгашей на восточном базаре:
Ну, в цене не сошлись, так зачем же прилавки ломать?!
Так пошло, покатилось со Съезда до самых окраин,
В необъятную даль, где, казалось, покой нерушим,
Бог ты мой, с той поры уж никто ничему не хозяин,
С Южных гор до Морей - то террор, то продажный режим.
И по-новой - Великою Степью - народы и орды
Потекли, заклубились, как тени Второй мировой.
Словно сёмга на нерест - в Европу, в порты и фиорды! -
От чумы своевластия и нищеты моровой.
Скольких я схоронил, сколько бродит в забвенья угаре,
В лабиринте страдания, в сумерках серой нужды…
Словно шквал термояда! - в Гвинее, на Мадагаскаре,
Всё - ошмётки России, всё - русского Взрыва следы.
Ну, кому Холокост, а на нашем веку катастрофы
Беспощадней и дольше. На празднике гробовщика
Я читаю свои оптимизмом набитые строфы
За бутылку мадеры и - видео ГТРК.
Не селитесь на кладбищах! Или на месте расстрела.
Пусть навек зарастут пустыри золотых деревень.
Не любите Россию, она навсегда постарела,
И леса обветшали, и все облака набекрень.
А в горах сопредельных, где порохом пахнет дорога,
Из кромешных аулов шакалы уносят детей.
Не молите Аллаха - тире - милосердного Бога,
Не сыскать и костей…
Не любите Россию, простые советские люди,
Вам пора умирать, вы уже никому не нужны.
И не ждите добра, на поклон не ходите к Иуде,
Всё давно решено, и все сроки, увы, сочтены.
Но когда возгорит свет любви в целомудренной бездне,
И когда запоёт словом Божьим души вещество,
Он на этом кладбище, конечно, конечно, воскреснет
И враги расточатся, рассеются врази Его.
* * *
Мне стало довольно притчи
И плача псалма Давида...
Какое тебе величье?
Какая хула-обида?
Из гумуса-чернозёма,
Из божьего слова - делом,
Душа, по лучу ведома,
Восстань вопреки плевелам!
Взгляни на себя тверёзо:
Не будет другого раза.
А всё остальное - проза.
А всё остальное - фраза...