В день рождения Эльдара Рязанова (1937 - 2015)
моя подборка стихов замечательного кинорежиссера.
ПЕСЕНКА ЖУРНАЛИСТОВ
из к/ф "Дайте жалобную книгу"
Обо всем, что было на планете
Ты читаешь в утренней газете
И все новости с любого континента
Шлём в газету мы, корреспонденты.
Наша должность гонит нас из дома
По маршрутам новым, незнакомым.
То гостиница, купе или каюта,-
Нет у нас домашнего уюта.
И куда бы не занёс нас ветер,
До всего есть дело нам на свете.
Лишь любимые порой на нас в обиде,
Что так долго нас они не видят.
Мы шагали по пескам пустыни,
Дрейфовали на полярной льдине,
Мы встречались с облаками на Эльбрусе,-
Жизнь такая, в общем, в нашем вкусе.
Мы встречались с облаками на Эльбрусе,-
Жизнь такая, в общем, в нашем вкусе.
Журналистская судьба такая -
Находиться на переднем крае.
И о том, что приключилось на планете,
Рассказать в сегодняшней газете.
1964
Музыка Анатолия Лепина.
***
Почти обшарен шар земной,
хотя не до конца изучен.
Но что мне мир, коль сам собой
я недоволен и измучен.
Не смерил всех своих глубин,
во мне немало белых пятен.
Пускай я дожил до седин,
но не во всем себе понятен.
Стараюсь жить я по уму,
заверить, что благоразумен.
Но мне-то ясно самому,
что я - увы! - непредсказуем.
У расписания в плену
я следую привычным рейсом.
Вдруг неожиданно взбрыкну -
поеду поперек по рельсам.
Нормальный, вроде, не чудной,
и знаю правила вожденья.
Но вот я левой стороной
прусь против встречного движенья.
Корят и гладят по плечу,
чтоб поведение исправил.
Да я и сам-то не хочу
быть исключением из правил.
Я обещания даю,
я соглашаюсь, соглашаюсь:
мол, изменюсь, пойду в строю!
Но - бац! - и я опять срываюсь.
1984
НОЯБРЬ
Исступленно кланялись берёзы,
парусил всей кроной ржавый дуб.
Мужичонка, поутру тверёзый,
разбирал трухлявый черный сруб.
Три дымка курилось над селеньем.
Ветер покрутился и утих.
Вдруг явилось сладкое виденье -
возле клуба крытый грузовик.
Надпись на борту «Прием посуды»
за литровку написал маляр…
Вот пошли из всех калиток люди,
мужики и бабы, млад и стар.
В валенках, в берете на затылке
и по две авоськи на руке
пер старик порожние бутылки
к благодетелям в грузовике.
Шел верзила с детскою коляской,
бережно толкал перед собой;
не дитя, а разные стекляшки
голосили в ней наперебой.
Паренек в замызганной ушанке,
явно не по детской голове,
как бурлак, волок посуду в санках
по осенней грязи и ботве.
Ерзали и звякали бутыли
у старухи в рваной простыне.
Где-то петухи заголосили,
вороны сидели на стерне.
Тишина надмирная повсюду.
Иней под подошвами шуршал:
населенье шло сдавать посуду
истово, солидно, не спеша.
Очередь безмолвная стояла.
Все вращалась хмурая земля.
А пустая, испитая тара
возвращалась на круги своя.
НА ОТДЫХЕ
У природы нет плохой погоды - написал я много лет назад.
Столько я упреков от народа выслушал, что сам себе не рад.
Был моложе, веселей, беспечней, не страшился я держать ответ.
Болтанешь, как будто плюнешь в вечность, ан обратно уж дороги нет.
Да и мне не скрыться от судьбины: отдых! Я приехал на курорт!
Три недели страшной холодины, дождь на нас чихал, как злющий черт.
Мнимый парадокс весьма опасен, фраза прилепилась, как печать.
Я и сам с собою не согласен, я хочу при солнце отдыхать.
Штормы, вихри, смерчи, ураганы, зной, буран, самум и снегопад,
я скажу вам, очень не желанны. Я беру свои слова назад!
Отрекаюсь от своей ошибки, забираю эту песню вспять.
У природы - редкие улыбки! Только их и надо привечать.
Жизнь идет, сменяя цикл за циклом. Ну, какая старость благодать?!
А меня и эту беспринципность надо понимать и принимать.
1989
СУМЕРКИ
Сумерки - такое время суток,
краткая меж днем и ночью грань,
маленький, но емкий промежуток,
когда разум грустен, нежен, чуток,
и приходит тьма, куда ни глянь.
Сумерки - такое время года,
дождь долдонит, радость замерла,
и, как обнаженный нерв, природа
жаждет белоснежного прихода,
ждет, когда укроет все зима.
Сумерки - такое время века,
неохота поднимать глаза.
Там эпоха тащится калекой,
человек боится человека
и, что было можно, все нельзя.
Сумерки - такое время жизни,
что заемным греешься огнем,
но добреешь к людям и отчизне.
При сплошной вокруг дороговизне
сам ты дешевеешь с каждым днем...
Сумерки - такое время суток,
между жизнью и кончиной грань,
маленький, но емкий промежуток,
когда взгляд размыт, печален, чуток,
и приходит тьма, куда ни глянь.
1989
***
Какие звонкие ребята
пришли в конце пятидесятых,-
худы, крикливы, небогаты,
со свежим чувством, с тонкой кожей,
со словом новым, непохожим;
глаза дерзки, упрямы мышцы,
певцы, актеры, живописцы,
творцы кино и музыканты,
поэты и комедианты...
Какие звонкие таланты!
Теперь, в конце восьмидесятых,
в почете прежние ребята,
богаты и лауреаты,
и телом и душой пузаты,-
пропал их праведный запал...
Теперь, в годах восьмидесятых,
оборотились в доставал.
Какая жалкая расплата!
1989
ДЕТСКОЕ
Если все-все-все железные дороги
взять и вытянуть в одну,
а потом, собрав все-все здоровье,
эту лестницу поставить в вышину -
так, что в черной звездной тишине
прислонить верхушку лестницы к луне,
за перила-рельсины держаться
и по шпалам-перекладинам подняться…
Вот откуда здорово плеваться!
1989
***
Жить бы мне В такой стране, Чтобы ей гордиться.
Только мне В большом говне Довелось родиться.
Не помог России Бог, Царь или республика,
Наш народ Ворует, пьёт, Гадит из-за рублика.
Обмануть, Предать, надуть, Обокрасть - как славно-то!
Страшен путь Во мрак и жуть, Родина державная.
Сколько лет Всё нет и нет Жизни человеческой.
Мчат года... Всегда беда Над тобой, Отечество.
1994
НОЯБРЬ НА ВАЛДАЕ
Эмме
Опять ноябрь раздел деревья,
опять окрест округа спит…
И, как сто лет назад, деревня
печными трубами дымит.
Дым вертикальными столбами
вознесся к серым небесам.
Душа стремится за дымами…
И скоро улечу я сам.
Нигде не видно ярких пятен,
поблекло озера стекло.
А воздух чист! Невероятен…
Как на душе моей светло!
Над озером зависла дымка,
кочует ворон по стерне…
А мы с тобой идем в обнимку
по нашей старой стороне.
Твое плечо, твоя поддержка,
моя уверенность в тебе…
И вот опять смотрю я дерзко
и снова радуюсь судьбе.
Стоят, обнявшись, две коняги,
на холки морды положив…
И я, забыв про передряги,
вдруг понял, чем живу и жив.
Мы, как они, храня друг друга,
тепло и силу отдаем.
И потому не сходим с круга,
а, взявшись за руки, идем.
Морозец свеж, и жить охота…
Шагаем мы по ноябрю.
Калитка наша… дом… ворота.
Как я тебя благодарю!
2004
ПЕСЕНКА ЖУРНАЛИСТОВ
из к/ф "Дайте жалобную книгу"
Обо всем, что было на планете
Ты читаешь в утренней газете
И все новости с любого континента
Шлём в газету мы, корреспонденты.
Наша должность гонит нас из дома
По маршрутам новым, незнакомым.
То гостиница, купе или каюта,-
Нет у нас домашнего уюта.
И куда бы не занёс нас ветер,
До всего есть дело нам на свете.
Лишь любимые порой на нас в обиде,
Что так долго нас они не видят.
Мы шагали по пескам пустыни,
Дрейфовали на полярной льдине,
Мы встречались с облаками на Эльбрусе,-
Жизнь такая, в общем, в нашем вкусе.
Мы встречались с облаками на Эльбрусе,-
Жизнь такая, в общем, в нашем вкусе.
Журналистская судьба такая -
Находиться на переднем крае.
И о том, что приключилось на планете,
Рассказать в сегодняшней газете.
1964
You can watch this video on www.livejournal.com
Музыка Анатолия Лепина.
***
Почти обшарен шар земной,
хотя не до конца изучен.
Но что мне мир, коль сам собой
я недоволен и измучен.
Не смерил всех своих глубин,
во мне немало белых пятен.
Пускай я дожил до седин,
но не во всем себе понятен.
Стараюсь жить я по уму,
заверить, что благоразумен.
Но мне-то ясно самому,
что я - увы! - непредсказуем.
У расписания в плену
я следую привычным рейсом.
Вдруг неожиданно взбрыкну -
поеду поперек по рельсам.
Нормальный, вроде, не чудной,
и знаю правила вожденья.
Но вот я левой стороной
прусь против встречного движенья.
Корят и гладят по плечу,
чтоб поведение исправил.
Да я и сам-то не хочу
быть исключением из правил.
Я обещания даю,
я соглашаюсь, соглашаюсь:
мол, изменюсь, пойду в строю!
Но - бац! - и я опять срываюсь.
1984
НОЯБРЬ
Исступленно кланялись берёзы,
парусил всей кроной ржавый дуб.
Мужичонка, поутру тверёзый,
разбирал трухлявый черный сруб.
Три дымка курилось над селеньем.
Ветер покрутился и утих.
Вдруг явилось сладкое виденье -
возле клуба крытый грузовик.
Надпись на борту «Прием посуды»
за литровку написал маляр…
Вот пошли из всех калиток люди,
мужики и бабы, млад и стар.
В валенках, в берете на затылке
и по две авоськи на руке
пер старик порожние бутылки
к благодетелям в грузовике.
Шел верзила с детскою коляской,
бережно толкал перед собой;
не дитя, а разные стекляшки
голосили в ней наперебой.
Паренек в замызганной ушанке,
явно не по детской голове,
как бурлак, волок посуду в санках
по осенней грязи и ботве.
Ерзали и звякали бутыли
у старухи в рваной простыне.
Где-то петухи заголосили,
вороны сидели на стерне.
Тишина надмирная повсюду.
Иней под подошвами шуршал:
населенье шло сдавать посуду
истово, солидно, не спеша.
Очередь безмолвная стояла.
Все вращалась хмурая земля.
А пустая, испитая тара
возвращалась на круги своя.
НА ОТДЫХЕ
У природы нет плохой погоды - написал я много лет назад.
Столько я упреков от народа выслушал, что сам себе не рад.
Был моложе, веселей, беспечней, не страшился я держать ответ.
Болтанешь, как будто плюнешь в вечность, ан обратно уж дороги нет.
Да и мне не скрыться от судьбины: отдых! Я приехал на курорт!
Три недели страшной холодины, дождь на нас чихал, как злющий черт.
Мнимый парадокс весьма опасен, фраза прилепилась, как печать.
Я и сам с собою не согласен, я хочу при солнце отдыхать.
Штормы, вихри, смерчи, ураганы, зной, буран, самум и снегопад,
я скажу вам, очень не желанны. Я беру свои слова назад!
Отрекаюсь от своей ошибки, забираю эту песню вспять.
У природы - редкие улыбки! Только их и надо привечать.
Жизнь идет, сменяя цикл за циклом. Ну, какая старость благодать?!
А меня и эту беспринципность надо понимать и принимать.
1989
СУМЕРКИ
Сумерки - такое время суток,
краткая меж днем и ночью грань,
маленький, но емкий промежуток,
когда разум грустен, нежен, чуток,
и приходит тьма, куда ни глянь.
Сумерки - такое время года,
дождь долдонит, радость замерла,
и, как обнаженный нерв, природа
жаждет белоснежного прихода,
ждет, когда укроет все зима.
Сумерки - такое время века,
неохота поднимать глаза.
Там эпоха тащится калекой,
человек боится человека
и, что было можно, все нельзя.
Сумерки - такое время жизни,
что заемным греешься огнем,
но добреешь к людям и отчизне.
При сплошной вокруг дороговизне
сам ты дешевеешь с каждым днем...
Сумерки - такое время суток,
между жизнью и кончиной грань,
маленький, но емкий промежуток,
когда взгляд размыт, печален, чуток,
и приходит тьма, куда ни глянь.
1989
***
Какие звонкие ребята
пришли в конце пятидесятых,-
худы, крикливы, небогаты,
со свежим чувством, с тонкой кожей,
со словом новым, непохожим;
глаза дерзки, упрямы мышцы,
певцы, актеры, живописцы,
творцы кино и музыканты,
поэты и комедианты...
Какие звонкие таланты!
Теперь, в конце восьмидесятых,
в почете прежние ребята,
богаты и лауреаты,
и телом и душой пузаты,-
пропал их праведный запал...
Теперь, в годах восьмидесятых,
оборотились в доставал.
Какая жалкая расплата!
1989
ДЕТСКОЕ
Если все-все-все железные дороги
взять и вытянуть в одну,
а потом, собрав все-все здоровье,
эту лестницу поставить в вышину -
так, что в черной звездной тишине
прислонить верхушку лестницы к луне,
за перила-рельсины держаться
и по шпалам-перекладинам подняться…
Вот откуда здорово плеваться!
1989
***
Жить бы мне В такой стране, Чтобы ей гордиться.
Только мне В большом говне Довелось родиться.
Не помог России Бог, Царь или республика,
Наш народ Ворует, пьёт, Гадит из-за рублика.
Обмануть, Предать, надуть, Обокрасть - как славно-то!
Страшен путь Во мрак и жуть, Родина державная.
Сколько лет Всё нет и нет Жизни человеческой.
Мчат года... Всегда беда Над тобой, Отечество.
1994
НОЯБРЬ НА ВАЛДАЕ
Эмме
Опять ноябрь раздел деревья,
опять окрест округа спит…
И, как сто лет назад, деревня
печными трубами дымит.
Дым вертикальными столбами
вознесся к серым небесам.
Душа стремится за дымами…
И скоро улечу я сам.
Нигде не видно ярких пятен,
поблекло озера стекло.
А воздух чист! Невероятен…
Как на душе моей светло!
Над озером зависла дымка,
кочует ворон по стерне…
А мы с тобой идем в обнимку
по нашей старой стороне.
Твое плечо, твоя поддержка,
моя уверенность в тебе…
И вот опять смотрю я дерзко
и снова радуюсь судьбе.
Стоят, обнявшись, две коняги,
на холки морды положив…
И я, забыв про передряги,
вдруг понял, чем живу и жив.
Мы, как они, храня друг друга,
тепло и силу отдаем.
И потому не сходим с круга,
а, взявшись за руки, идем.
Морозец свеж, и жить охота…
Шагаем мы по ноябрю.
Калитка наша… дом… ворота.
Как я тебя благодарю!
2004