В день рождения Даниила Андреева (1906 - 1959)
моя подборка его стихов
ИЗ ДНЕВНИКА
...И вот упало вновь на милую тетрадь
От лампы голубой бесстрастное сиянье...
Ты, ночь бессонная! На что мне променять
Твоё томленье и очарованье?
Один опять. В шкафах - нагроможденье книг,
Спокойных, как мудрец, как узурпатор, гордых:
Короны древних царств роняли луч на них,
И дышит ритм морей в их сумрачных аккордах.
Но их широких чаш ещё струится вверх
Поблёкший аромат былых тысячелетий,
Как старое вино перебродивших вер,
Когда-то полных сил и радостных, как [ветер].
Мемфис, Микены, Ур, Альгамбра, Вавилон -
Гармония времён в их бронзе мне звучала,
Томленье терпкое мой дух влекло, вело,
По стёртым плитам их - к небесному причалу.
Сегодняшнюю ночь иной стране отдам -
Востоку дерзкому, возлюбленной отчизне,
Уйду на Ганг - по мудрым городам,
В истоках дней искать истоков жизни.
...И в смутный сон, где веют вайи,
Мечтой я властно погружён...
Над сонным сердцем, в пальцах майи,
Жужжит веретено времён.
На месте гор - желтеют мели...
И в дней обратных череду
Я вспять от гроба к колыбели
Прозревшим странником иду.
И вновь я застаю цветенье
Давно отцветших лепестков,
Благоухание веков -
Неизъяснимое волненье, -
Смертей, рождений лабиринт,
Моря, равнины и отроги...
И на восток, за жёлтый Инд,
Ложится пыль моей дороги.
1934
***
Чуть колышется в зное,
Еле внятно шурша,
Тихошумная хвоя,
Стран дремучих душа.
На ленивой опушке,
В землянике, у пней,
Вещий голос кукушки
Знает счёт моих дней,
Там, у отмелей дальних -
Белых лилий ковши,
Там, у рек беспечальных,
Жизнь и смерть хороши.
Скоро дни свои брошу
В эту мягкую глубь...
Облегчи мою ношу.
Приласкай, приголубь.
1939
***
Сквозь жизнь ты шел в наглазниках. Пора бы
Хоть раз послать их к черту, наконец!
Вон, на снегу, приземистою жабой
Спит крематорий, - серый, как свинец.
Здесь чинно все: безверье, горесть, вера...
Нет ни берез, ни липок, ни куста,
И нагота блестящего партера
Амбулаторной чистотой чиста.
Пройдет оркестр, казенной медью брызнув...
Как бой часов, плывут чредой гроба,
И ровный гул подземных механизмов
Послушно туп, как нудный труд раба.
А в утешенье кажет колумбарий
Сто ниш под мрамор, серые как лед,
Где изойдет прогорклым духом гари
Погасших "я" оборванный полет.
1944
***
Запах мимозы: песчаные почвы,
Скудость смиренномудрой земли,
За белой оградой - терпкие почки,
Море - и дорога в пыли.
Запах цветка нежнее, чем лира,
Глубже небес, - и в нём -
Вечное детство нашего мира,
Вечного утра тихий псалом.
Быть может, ни краски, ни благовонья,
Ни стих, ни музыка, ни облака
Не говорят о потустороннем
Правдивей, чем вздох цветка.
1944
***
Другие твердят о сегодняшнем дне.
Пусть! Пусть!
У каждого тлеет - там, в глубине -
Таинственнейшая грусть.
Про всенародное наше Вчера,
Про древность я говорю;
Про вечность; про эти вот вечера,
Про эту зарю;
Про вызревающее в борозде,
Взрыхленной плугом эпох,
Семя, подобное тихой звезде,
Но солнечное, как бог.
Не заговорщик я, не бандит, -
Я вестник другого дня.
А тех, кто сегодняшнему кадит -
Достаточно без меня.
1949
ВОСХОЖДЕНИЕ МОСКВЫ
Тот, кто лепит подвигами бранными
Плоть народа, труд горячий свой,
Укрывал столетья под буранами,
Под звездами воли кочевой.
Тело царства, незнакомо с негою,
Крепло в схватках бури боевой,
Где моря играют с печенегами,
Где поля гудят под татарвой.
И призвал он плотников, кирпичников,
Тысячами тысяч, тьмою тем,
Бут тесать для сводов и наличников,
Укреплять забрала белых стен.
С давних лет водителями горними
Труд могучий был благословен.
Это созидалась плоть соборная
Для души - сосуд её и плен.
День вставал размеренно и истово,
Свежестью нетронутой дыша,
Жития с молитвой перелистывал
И закатывался не спеша.
Что завещано и что повелено,
Знала ясно крепкая душа,
И брала всю жизнь легко и медленно,
Как глоток студёный из ковша.
И в глуши, где ягод в изобилии,
Где дубы да щедрая смола,
Юной белокаменною лилией
Дивная столица расцвела.
Клирным пением сменялись гульбища,
Ярмарками - звон колоколов;
Золотом сквозь нищенское рубище
Брезжили созвездья куполов.
1949
***
Ах, как весело разуться в день весенний!
Здравствуй, милая, прохладная земля,
Перелески просветленные без тени
И лужайки без травы и щавеля.
Колко-серые, как руки замарашки,
Пятна снега рассыпаются кругом,
И записано в чернеющем овражке,
Как бежали тут ребята босиком.
В чащу бора - затеряться без оглядки
В тихошумной зеленеющей толпе,
Мягко топают смеющиеся пятки
По упругой подсыхающей тропе.
А земля-то - что за умница! такая
Вся насыщенная радостью живой,
Влажно-нежная, студеная, нагая,
С тихо-плещущею в лужах синевой...
Ноздри дышат благовонием дороги,
И корней, и перегноя, и травы,
И - всю жизнь вы проморгаете в берлоге,
Если этого не чувствовали вы.
1949
***
То цветущими вишнями,
То ажурными башнями
Упованье народов от земли вознося,
Над просторами вешними,
Городами и пашнями
Вся блистает нетленная, - белоснежная вся.
Ей опорами нежными,
Кружевами подножными
Служат узкие шпили церквей,
С кораблей уплывающих
Ave Mater тоскующих
К Ней доносит морской тиховей.
Кто падет иль оступится,
Кто скорбит иль отчается,
Кто обидится хмурой судьбой -
Всем благая Заступница,
Пресвятая Печальница,
Всем Защитница в час роковой.
В каменистой Кастилии,
В кипарисовой Умбрии,
И в Тироле, и в бедной Литве
Дева-Матерь, как лилия,
Тихо светится в сумраке,
Серебрится звездой в синеве.
Исходила, незримая,
Тюрьма, плахи, побоища,
Персть кровавую бранных полей, -
Защити, Всехвалимая,
В темном сердце сокровище,
Росы духа на судьбы пролей.
1954
ДОМА
Этот двор, эти входы,
Этот блик, что упал на скамью,
В роды, роды и роды
Помнят добрую нашу семью.
Эти книжные полки,
Досягнув, наконец, к потолкам,
Помнят свадьбы и ёлки,
И концерты, и бредни, и гам;
Драгоценные лица,
Спор концепций и диспуты вер -
Все, что жаждется, снится,
Что творится, - от правд до химер.
Эта комната светит
Среди ночи, как маленький куб, -
Ей так мирно в привете
Твоих рук, твоих глаз, твоих губ.
До далеких Басманных,
До Хамовников, хмурых Грузин
Свет годов нерасстанных
Мне - вот здесь: он - певуч, он - один.
Но над теплою крышей
Проплывает, как демон, наш век,
Буйный, вязкий и рыжий,
Будто ил взбаламученных рек.
Звездный атлас раскрою:
Грозен в чуткую ночь Зодиак,
И какому герою
По плечу сокрушить этот мрак?
Ни границ, ни сравнений,
Как для путника в снежной степи.
Дай зарыться в колени,
Силу знать и молчать укрепи.
1958
ИЗ ДНЕВНИКА
...И вот упало вновь на милую тетрадь
От лампы голубой бесстрастное сиянье...
Ты, ночь бессонная! На что мне променять
Твоё томленье и очарованье?
Один опять. В шкафах - нагроможденье книг,
Спокойных, как мудрец, как узурпатор, гордых:
Короны древних царств роняли луч на них,
И дышит ритм морей в их сумрачных аккордах.
Но их широких чаш ещё струится вверх
Поблёкший аромат былых тысячелетий,
Как старое вино перебродивших вер,
Когда-то полных сил и радостных, как [ветер].
Мемфис, Микены, Ур, Альгамбра, Вавилон -
Гармония времён в их бронзе мне звучала,
Томленье терпкое мой дух влекло, вело,
По стёртым плитам их - к небесному причалу.
Сегодняшнюю ночь иной стране отдам -
Востоку дерзкому, возлюбленной отчизне,
Уйду на Ганг - по мудрым городам,
В истоках дней искать истоков жизни.
...И в смутный сон, где веют вайи,
Мечтой я властно погружён...
Над сонным сердцем, в пальцах майи,
Жужжит веретено времён.
На месте гор - желтеют мели...
И в дней обратных череду
Я вспять от гроба к колыбели
Прозревшим странником иду.
И вновь я застаю цветенье
Давно отцветших лепестков,
Благоухание веков -
Неизъяснимое волненье, -
Смертей, рождений лабиринт,
Моря, равнины и отроги...
И на восток, за жёлтый Инд,
Ложится пыль моей дороги.
1934
***
Чуть колышется в зное,
Еле внятно шурша,
Тихошумная хвоя,
Стран дремучих душа.
На ленивой опушке,
В землянике, у пней,
Вещий голос кукушки
Знает счёт моих дней,
Там, у отмелей дальних -
Белых лилий ковши,
Там, у рек беспечальных,
Жизнь и смерть хороши.
Скоро дни свои брошу
В эту мягкую глубь...
Облегчи мою ношу.
Приласкай, приголубь.
1939
***
Сквозь жизнь ты шел в наглазниках. Пора бы
Хоть раз послать их к черту, наконец!
Вон, на снегу, приземистою жабой
Спит крематорий, - серый, как свинец.
Здесь чинно все: безверье, горесть, вера...
Нет ни берез, ни липок, ни куста,
И нагота блестящего партера
Амбулаторной чистотой чиста.
Пройдет оркестр, казенной медью брызнув...
Как бой часов, плывут чредой гроба,
И ровный гул подземных механизмов
Послушно туп, как нудный труд раба.
А в утешенье кажет колумбарий
Сто ниш под мрамор, серые как лед,
Где изойдет прогорклым духом гари
Погасших "я" оборванный полет.
1944
***
Запах мимозы: песчаные почвы,
Скудость смиренномудрой земли,
За белой оградой - терпкие почки,
Море - и дорога в пыли.
Запах цветка нежнее, чем лира,
Глубже небес, - и в нём -
Вечное детство нашего мира,
Вечного утра тихий псалом.
Быть может, ни краски, ни благовонья,
Ни стих, ни музыка, ни облака
Не говорят о потустороннем
Правдивей, чем вздох цветка.
1944
***
Другие твердят о сегодняшнем дне.
Пусть! Пусть!
У каждого тлеет - там, в глубине -
Таинственнейшая грусть.
Про всенародное наше Вчера,
Про древность я говорю;
Про вечность; про эти вот вечера,
Про эту зарю;
Про вызревающее в борозде,
Взрыхленной плугом эпох,
Семя, подобное тихой звезде,
Но солнечное, как бог.
Не заговорщик я, не бандит, -
Я вестник другого дня.
А тех, кто сегодняшнему кадит -
Достаточно без меня.
1949
ВОСХОЖДЕНИЕ МОСКВЫ
Тот, кто лепит подвигами бранными
Плоть народа, труд горячий свой,
Укрывал столетья под буранами,
Под звездами воли кочевой.
Тело царства, незнакомо с негою,
Крепло в схватках бури боевой,
Где моря играют с печенегами,
Где поля гудят под татарвой.
И призвал он плотников, кирпичников,
Тысячами тысяч, тьмою тем,
Бут тесать для сводов и наличников,
Укреплять забрала белых стен.
С давних лет водителями горними
Труд могучий был благословен.
Это созидалась плоть соборная
Для души - сосуд её и плен.
День вставал размеренно и истово,
Свежестью нетронутой дыша,
Жития с молитвой перелистывал
И закатывался не спеша.
Что завещано и что повелено,
Знала ясно крепкая душа,
И брала всю жизнь легко и медленно,
Как глоток студёный из ковша.
И в глуши, где ягод в изобилии,
Где дубы да щедрая смола,
Юной белокаменною лилией
Дивная столица расцвела.
Клирным пением сменялись гульбища,
Ярмарками - звон колоколов;
Золотом сквозь нищенское рубище
Брезжили созвездья куполов.
1949
***
Ах, как весело разуться в день весенний!
Здравствуй, милая, прохладная земля,
Перелески просветленные без тени
И лужайки без травы и щавеля.
Колко-серые, как руки замарашки,
Пятна снега рассыпаются кругом,
И записано в чернеющем овражке,
Как бежали тут ребята босиком.
В чащу бора - затеряться без оглядки
В тихошумной зеленеющей толпе,
Мягко топают смеющиеся пятки
По упругой подсыхающей тропе.
А земля-то - что за умница! такая
Вся насыщенная радостью живой,
Влажно-нежная, студеная, нагая,
С тихо-плещущею в лужах синевой...
Ноздри дышат благовонием дороги,
И корней, и перегноя, и травы,
И - всю жизнь вы проморгаете в берлоге,
Если этого не чувствовали вы.
1949
***
То цветущими вишнями,
То ажурными башнями
Упованье народов от земли вознося,
Над просторами вешними,
Городами и пашнями
Вся блистает нетленная, - белоснежная вся.
Ей опорами нежными,
Кружевами подножными
Служат узкие шпили церквей,
С кораблей уплывающих
Ave Mater тоскующих
К Ней доносит морской тиховей.
Кто падет иль оступится,
Кто скорбит иль отчается,
Кто обидится хмурой судьбой -
Всем благая Заступница,
Пресвятая Печальница,
Всем Защитница в час роковой.
В каменистой Кастилии,
В кипарисовой Умбрии,
И в Тироле, и в бедной Литве
Дева-Матерь, как лилия,
Тихо светится в сумраке,
Серебрится звездой в синеве.
Исходила, незримая,
Тюрьма, плахи, побоища,
Персть кровавую бранных полей, -
Защити, Всехвалимая,
В темном сердце сокровище,
Росы духа на судьбы пролей.
1954
ДОМА
Этот двор, эти входы,
Этот блик, что упал на скамью,
В роды, роды и роды
Помнят добрую нашу семью.
Эти книжные полки,
Досягнув, наконец, к потолкам,
Помнят свадьбы и ёлки,
И концерты, и бредни, и гам;
Драгоценные лица,
Спор концепций и диспуты вер -
Все, что жаждется, снится,
Что творится, - от правд до химер.
Эта комната светит
Среди ночи, как маленький куб, -
Ей так мирно в привете
Твоих рук, твоих глаз, твоих губ.
До далеких Басманных,
До Хамовников, хмурых Грузин
Свет годов нерасстанных
Мне - вот здесь: он - певуч, он - один.
Но над теплою крышей
Проплывает, как демон, наш век,
Буйный, вязкий и рыжий,
Будто ил взбаламученных рек.
Звездный атлас раскрою:
Грозен в чуткую ночь Зодиак,
И какому герою
По плечу сокрушить этот мрак?
Ни границ, ни сравнений,
Как для путника в снежной степи.
Дай зарыться в колени,
Силу знать и молчать укрепи.
1958