22 августа 100 лет назад Корней Чуковский
записал в своём дневнике:
22 авг., пятница. Третьего дня, лежа нагишом в плюварии, я увидел зловещую тучу, наползающую на солнце, и крикнул:
- Через 5 минут кончится лето.
Так и случилось. Период изумительного, небывалого в Питере - безоблачного, безветренного, жаркого лета кончился. Пошли дожди, ветры, насморки, пальто, кашнэ. Третьего дня ко мне
в комнату влетела трясогузка. Боба поймал ее - посадил в плетеную корзину. Мура требовала, чтобы птичку не пускали на волю, а устроили бы ей клетку. Предвидя, что она будет плакать, если мы, вопреки ее желанию, выпустим птицу, Боба придумал хитрость: он дал птицу Муре в руки, Мура не удержала ее - и птица улетела якобы по вине Муры. Это так ошеломило Муру, что в то время как другие дети кинулись к дереву вслед за птицей, Мура закоченела на месте - минуту, другую, пятую стояла без движения - даже жутко было смотреть. Я видел ее спину и по спине понимал, как ей трудно повернуться к нам. Вдруг Марья Николаевна засмеялась (чему-то другому). Мура закричала - и кинулась прочь. - Зачем вы надо мною смеялись? - сказала она мне потом.
Принимал ванну третьего дня, а в ванной у меня были: Коля, Сима Дрейден и Боба. Оба первые с портфелями. Колю вдруг словно прорвало: он одновременно пишет:
1. Стихи для детской книги о Петухе и цыплятах.
2. Стихи, тоже детские, заказанные ему Центросоюзом.
3. Роман авантюрный для «Радуги».
4. Переводит для Лившица английский роман.
Все стихи и свой роман он читал мне подряд одно за другим - и мне понравилось все - своим напором, - но больше всего меня удивил и обрадовал роман. Чувствуется, что Коле труднее его не писать, чем писать - и что вообще писательство доставляет ему колоссальную радость.
Лида привезла из Одессы перевод начала «Джунглей».
Сима прочитал мне первую часть своей работы «Сборник революционной сатиры».
Хорошо! Но слушать подряд то, что в течение нескольких месяцев сделали двое трудолюбивейших юношей - критиковать, исправлять - очень утомило меня. А весь следующий день (вчера) я работал над редактурой Хроники для 6 номера «Современного Запада»
каторжная и никчемная работа, которая кажется еще более нелепой ввиду дурацкой придирчивости цензора Рузера - который выбросил статейки Ольденбурга, Сологуба и многих других.
Боба учит географию.
22 авг., пятница. Третьего дня, лежа нагишом в плюварии, я увидел зловещую тучу, наползающую на солнце, и крикнул:
- Через 5 минут кончится лето.
Так и случилось. Период изумительного, небывалого в Питере - безоблачного, безветренного, жаркого лета кончился. Пошли дожди, ветры, насморки, пальто, кашнэ. Третьего дня ко мне
в комнату влетела трясогузка. Боба поймал ее - посадил в плетеную корзину. Мура требовала, чтобы птичку не пускали на волю, а устроили бы ей клетку. Предвидя, что она будет плакать, если мы, вопреки ее желанию, выпустим птицу, Боба придумал хитрость: он дал птицу Муре в руки, Мура не удержала ее - и птица улетела якобы по вине Муры. Это так ошеломило Муру, что в то время как другие дети кинулись к дереву вслед за птицей, Мура закоченела на месте - минуту, другую, пятую стояла без движения - даже жутко было смотреть. Я видел ее спину и по спине понимал, как ей трудно повернуться к нам. Вдруг Марья Николаевна засмеялась (чему-то другому). Мура закричала - и кинулась прочь. - Зачем вы надо мною смеялись? - сказала она мне потом.
Принимал ванну третьего дня, а в ванной у меня были: Коля, Сима Дрейден и Боба. Оба первые с портфелями. Колю вдруг словно прорвало: он одновременно пишет:
1. Стихи для детской книги о Петухе и цыплятах.
2. Стихи, тоже детские, заказанные ему Центросоюзом.
3. Роман авантюрный для «Радуги».
4. Переводит для Лившица английский роман.
Все стихи и свой роман он читал мне подряд одно за другим - и мне понравилось все - своим напором, - но больше всего меня удивил и обрадовал роман. Чувствуется, что Коле труднее его не писать, чем писать - и что вообще писательство доставляет ему колоссальную радость.
Лида привезла из Одессы перевод начала «Джунглей».
Сима прочитал мне первую часть своей работы «Сборник революционной сатиры».
Хорошо! Но слушать подряд то, что в течение нескольких месяцев сделали двое трудолюбивейших юношей - критиковать, исправлять - очень утомило меня. А весь следующий день (вчера) я работал над редактурой Хроники для 6 номера «Современного Запада»
каторжная и никчемная работа, которая кажется еще более нелепой ввиду дурацкой придирчивости цензора Рузера - который выбросил статейки Ольденбурга, Сологуба и многих других.
Боба учит географию.