80 лет со дня рождения Виктора Кривулина (1944 -2001)
моя подборка стихов поэта
***
Покупаю отныне корову с большим животом,
поселяюсь отныне у ней в оттопыренном ухе,
чтобы слышать, как дышит земля, как шевелятся реки с трудом,
как в пустынном эфире шурша образуются мухи.
В сочетанье частиц возникает случайная связь:
голод ранней весны, хоботок и мохнатые лапки…
Вот поеду в деревню, случайно в жука обратясь,
влезу в ухо корове - сапог не снимая и шапки,
потому что сквозит. Нарождаются всюду ветра,
гонят в разные стороны тучи худых насекомых,
громко падают капли, об дно ударяясь ведра,
с гулким цинковым звоном весенние катятся громы.
Пучит землю. Витают над нею в пару
травоядные, парнокопытные духи…
Просыпаюсь под утро под звон, заблудившийся в ухе.
1969
ПЕЙЗАЖЪ
Среднерусский малый дед
полосатые портки
через голову надев
из веревки вьет очки
время шарит на столе
где разложен инструмент
шило гвозди кожемит
клей пахучий, как болото
где муха жирная лежит
к деду вполуоборота.
В заколоченном сельпо
мыши нюхают сигару
бродят куры по базару
в сизом пасмурном пальто.
Среднерусская пейзажь!
твой художник бородатый
слюнявит скучный карандаш
и тот становится крылатый.
Певец кирзовых сапогов
квадратный витязь шевиота
сидит один среди стогов
любя копировать болото
где там и здесь по деревням
остатки роскоши военной
штаны армейского сукна
ремень со звездочкой на пузе
и дети с криками Война!
друг другу руки крутят в узел.
Рисуй художник руки деда
свинцовой кожи тусклый груз
то медь медальки за победу
в стакане жестяном проснулась
твой дед по гвоздику стучит
спиной ворочая трескучей
да в чайном блюдце клей пахучий
мутной вечностью смердит.
1972
***
Вечен Бог, творящий праздник
даже смертию своей.
Умирает соучастник,
ученик его страстей.
Но цветами воздух полон!
Между стеблей заплетен
свет с веселым произволом,
с телом гибким и глаголом
жизнью связанных времен!
1973
***
не наглядеться с низко-зеленой земли!
сверху - река и откосы и полузабредшее стадо
сбоку - светящийся поезд и цепи огней обвели
шею небесного Града
о расширение кверху заречных лесов!
туча растет и ступней попирает полоску
низкого берега - о, растеченье часов
чьи шестеренки и стрелки из белого слеплены воску!
в области предгрозовой духоты
времени вдоволь - но любое занятье постыло
словно мгновенная вечность уже наступила
и растекается всюду, ломая дома и мосты
фермы и трубы и мачты сквозные
тихая Чаша какую испили святые
1979
***
В дудочку спинного мозга
свернутая Карта Мира
с дрожью линии приморской
в пятнах гор и синих дырах
вложенная до рожденья
в полость хрупкого футляра
эта ось прямохожденья
развернется как подарок
мира полного открытий
где по очертаньям суши
восстанавливаем нити
связывавшие тела и души
океанской мощной лаской
в полуназванной вселенной
мы настигнуты - настенной
картою староголландской
как бы с головой накрыты
втянуты в ее воронку
1979
***
кто защитит народ не взывающий к Богу
непрестанно
о защите себя от себя же если ползут из тумана
болота
и кусты высыпают на слишком прямую дорогу
кто же расскажет
в именах и событьях историю этого плоского блюда
с вертикальной березой
над железной дорогой над насыпью желтоволосой
в небе красного чуда
снова стянуты к западу сизые длинные тучи
и круглое солнце над ними
здесь на сотни поселков - одна тишина и плывучий
гул - одно непрерывное Имя
для картофельной почвы сплошная вибрация Боже!
или силы подземной
напрягаются мускулы - и на холмах бездорожья
вырастают вечерние синие стены
даль, открытую сердцу, замыкая в единый
щит невидимый - в незащитимый
диск печали
1979
КТО ЭТОТ ЛЕГКИЙ
кто этот легкий, все время вприпрыжку
прыскающий воробьишко?
я такого не знаю
движется как бы танцуя - с чего бы?
все мы на улицах атомы злобы
а его природа иная
перевелась - так я и думал - порода
людей полуденного полета
средь оседлого быта
но вот он выпархивает из трамвая
полная солнцем душа кочевая
пальто распахнуто шея раскрыта
и сразу же - легче просторней светлее
на дне городской траншеи
послушай, не появись он -
я никогда не узнал бы что все мы
съедены, стали в горле Системы
лаем, тявканьем лисьим
слышишь его человеческий возглас:
жалуешься? промозгло?
да не в этом же дело!
разве погода и власть не подобны бумаге
разрываясь при каждом танцующем шаге
перед радостью без предела
1984
ЗОЛОТАЯ ЭПОХА. 1984
вещи вокруг меня забывают
какого цвета они
красного? синего?
или сразу
и того и другого?
бедная Франция
не расслышу твоих петухов
на рассвете под бой барабанный
под короткую флейту команд
золотого Рампаля
пробуждение позднеславянское. полдень
вещи вокруг меня
сонные в полном забвеньи
места и смысла
помню: снился райком
я - проситель у розовых стекол
шелк безвольной ладони
шаги съеденные ковром
золотая беседа
- что бы вы предпочли?
пруста или музиля?
- обеих,
и в переводе на польский...
скоро, думаю, пригов приедет
наступит весна
по утрам - непременный париж
на закате - какой-нибудь лондон
между спаньем и службой -
золотая эпоха!
Боже, пафоса в нас не хватает
воображенья, свободы -
неразлучны как жопа с трусами
розовое и голубое
Я и я
хоть бы щель между ними
полоска пещаного тела
шум прибоя...
выйдем голые - словно бы в рай,
пусть родимый, районный -
а все-таки златоволосый!
1984
МУЗЫКА НА ПРОЩАНЬЕ
с утра беспрерывно играют по радио
одну серьезную классику
шостакович шуберт шопен чайковский
даже брукнер
смерть начальства зачем соразмерна
с филармоническим залом
лучшие музыканты европы
меломаны ручные
и ведь правда редкая удача
пройти по дырявой улице
чувствуя над собою и надо всеми
собор звучащий
благословен фундамент его
жизни умерших
ибо стены дрожат и раскачиваются башни
и от Духа веющего где хочет
расходится духовое эхо
траурными кругами
1984
ОН БЕРЕТ
властной рукой берет он долю моей души
остро отсюда виден меч грозящий народам
отточенные, с полетом, посольские карандаши
старческой мыльной пясти разве решила власть
сколько дышать осталось как пересилить счастье
и частью малейшей частью в грозное целое впасть
сколько души осталось? меньше малого, горсть
вот он берет остальное - остается голая жалость
и что бы сейчас ни рождалось - как бы не родилось
знаю - она и в смерти продолжается, боль
только совсем другое - не болит она, просто светит
словно рыбина рвущая сети прежних своих неволь
это знает ребенок властной рукой схватив
пружинящую игрушку полную тихого звона
схватит - и напряженно вслушивается в мотив
1984
ИДЕЯ РОССИИ
Деревья, усопшие в сером снегу,
и две одиноких вороны...
Идея России, насколько могу
проникнуть сознаньем за ровный,
открытый, казалось бы, даже врагу
остриженный холм уголовный, -
идея России не где-то в мозгу,
не в области некой духовной -
а здесь, на виду, в неоглядной глуши,
в опасном соседстве с душою
не ведающей, где границы души,
где собственное, где - чужое.
1990
РУССКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ
воскрешая, Бог неистов
то разрушил то отстроит
павильоны эллинистов
в целлулоидных пластронах
целую пожрали вечность
ан пока еще не сыты!
и на что я с ними встречусь
подле статуи разбитой
Мира? анненский зелинский
жебелев или варнеке
поминальные записки
о Всемирном Человеке
вот он есть самоубийствен
и болезненно-веществен
мрамор доращенный гипсом
до предела в совершенстве
1994
КРАЙ ДОЛГОТЕРПЕНЬЯ
эти вечные бараки
этот выброшенный этнос
на ветер но как балакирь
исповедующий бедность
радуется зелененью
черных верб кустов крушины
своему долготерпенью
вышел немец из машины
слышит искреннее пенье
видит горные вершины
платит бешеные деньги
и довольный отлетает
от родимой деревеньки
где до лета снег не стает
1994
МАЛЬЧИКИ
времена какие поздние!
с дикой осенью оружия
входят новости из Боснии
ничего кругом не слушая
ни весны им ни жемчужного
перебора капель сводчатых
среди света безоружного
в недоразделённых вотчинах
среди света слишком резкого
сослепу темно - и щурятся
из трактира Достоевского
вывалившие на улицу
недоспорившие мальчики
обведенные по контуру
линией кровавой начерно -
и понурые покорные
1994
СТИХОТВОРНОЕ ПОСЛАНИЕ
не все еще друзья развеяны по свету
не до сухотки обезвожен ямб
но словно увлажненную газету
из-под надзора галогенных ламп
изъятую для чтения вслепую,
еще цитируешь послания в стихах
почти что по инерции тоскуя
почтовою тоской
ведя о пустяках
в один конец в обратный шестистопной
стрикуче-насекомою строфой
рассказ дорожный, медленный, подробный
и лишь по-видимости легкий и простой
1994
ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ, или ПОХОРОНЫ БАНДИТА
собираются свидетели полураспада
песня зимняя звенит звенит за ними
как заржавленная мерзлая лопата
закопали в землю и завыли
волчьи дети поминая брата
связки рвя голосовые
1999
ПИРОГ С НАЧАЛЬНИКОМ
(сонет)
пирог с начальничком румяный
с несытым ножичком народ
скрипя армейскими ремнями
наедет набежит сожрет
и вот внутри у нас живет
сознанье что обороняли
власть живота - но сам живот
как шостакович на рояли
играет вам не трали-вали
а марш походный марш вперед
и в барабаны гулко бьет
и если так - зачем сонет
где связанные да и нет
напрасно строили нещадно рифмовали
отцы - производители побед
1999
В ДЕНЬ КСЕНИИ-ВЕСНОУКАЗАТЕЛЬНИЦЫ
О весна без конца и без краю!
Без конца и без края мечта...
А.Б.
время тмится на часах без циферблата
вот уже и первая седмица
февраля и пленного солдата
вывели менять на пойманную птицу
на диковинную птицу-адвоката
и не спрашивают нужен ли защитник
время тлеет на часах без циферблата,
и хрипит их рация пищит их
частота нечистая от мата
а весна - весна мне только мстится!
без конца блок-посты и без края
вечная мечта - растаять раствориться,
отлететь резвяся и играя
в даль безвременья в надмирные станицы
в бой часов без циферблата
1999
ПИСЬМО НА ДЕРЕВНЮ
не казали б нам больше казаков рычащих: "РРРоссия!"
утрояющих "Р" в наказание свету всему
за обиды за крови за прежние крымы в дыму...
бэтээр запряженный зарею куда он к чему
на дымящейся чешет резине
тащит рубчатый след за холмы
а для раненой почвы одна только анестезия -
расстоянье доступное разве письму
в молоко на деревню в туман поедающий домы
1999
ВИД НА РОДНОЕ СЕЛО
садись придурок на пригорок
пиши придурок пеизаж
родной деревни Кьеркегорок
где после хая и разборок
царят хаос и раскардаш
сажусь пишу читаю канта
малинового. На штанах
пузырится, пестрит ландкарта -
штандарты царские, сплошная пропаганда
приватной жизни в четырех стенах
при вате женщины, мужчины при оружье
и все твердят прощай прощай прощай
село родимое икра моя белужья
когда-то осетровый край
1999
ЗА ЛАРЬКАМИ
отойдем человек ненапрасный
за ларьки от заряженных водок
территория мира, пустырь
где заря да лазурь да солдат-первогодок
(вечно полуголодный расхристанный старообразный)
горсть патронов меняет на дурь
2000
НАДЕЖДА И ОПОРА
опора наша и надежда наша
о дети поврежденные войной
одетые в подобье камуфляжа
с нагрудной наградной дырой
водили их как скот на водопой
по тронным залам эрмитажа
пускай потрогают хоть отблеск золотой
той роскоши и славы чья пропажа
волнует меньше их чем гильза в кулаке
чем почернелый угол позолоты
в подножии колонн
тайком назло тоске
там даже можно выцарапать что-то -
козел басаев или хуй наполеон -
и тихо раствориться меж своими
и - к выходу... что остается? имя?
2000
СЛОВА СЛОВА
и стали русские слова
как тополя зимой
черней земли в отвалах рва
во рту у тьмы самой
меж ними слякотно гулять
их зябко повторять
дорогой от метро домой
сквозь синтаксис хромой
2000
ЗВЕЗДЫ - НЕ ПРЕДЕЛ
в темноте развороченной светом
разве нищенствуют глаза
разве голыми бродят по скользким предметам
натыкаясь на лица углы, образа
выпадая в мерцанье, какое не враз опознаем...
с опозданьем спохватишься: трассер, пунктир световой
от зенитных разрывов над косовским краем
слава Богу не прямо над головой
А в ушах-то звенит... Ив разрывах далекой сирены
как бы рэкет небесный запел
он берет за грудки он бросает затылком об стены -
только звезды из глаз. Но и звезды еще не предел
2000
***
Покупаю отныне корову с большим животом,
поселяюсь отныне у ней в оттопыренном ухе,
чтобы слышать, как дышит земля, как шевелятся реки с трудом,
как в пустынном эфире шурша образуются мухи.
В сочетанье частиц возникает случайная связь:
голод ранней весны, хоботок и мохнатые лапки…
Вот поеду в деревню, случайно в жука обратясь,
влезу в ухо корове - сапог не снимая и шапки,
потому что сквозит. Нарождаются всюду ветра,
гонят в разные стороны тучи худых насекомых,
громко падают капли, об дно ударяясь ведра,
с гулким цинковым звоном весенние катятся громы.
Пучит землю. Витают над нею в пару
травоядные, парнокопытные духи…
Просыпаюсь под утро под звон, заблудившийся в ухе.
1969
ПЕЙЗАЖЪ
Среднерусский малый дед
полосатые портки
через голову надев
из веревки вьет очки
время шарит на столе
где разложен инструмент
шило гвозди кожемит
клей пахучий, как болото
где муха жирная лежит
к деду вполуоборота.
В заколоченном сельпо
мыши нюхают сигару
бродят куры по базару
в сизом пасмурном пальто.
Среднерусская пейзажь!
твой художник бородатый
слюнявит скучный карандаш
и тот становится крылатый.
Певец кирзовых сапогов
квадратный витязь шевиота
сидит один среди стогов
любя копировать болото
где там и здесь по деревням
остатки роскоши военной
штаны армейского сукна
ремень со звездочкой на пузе
и дети с криками Война!
друг другу руки крутят в узел.
Рисуй художник руки деда
свинцовой кожи тусклый груз
то медь медальки за победу
в стакане жестяном проснулась
твой дед по гвоздику стучит
спиной ворочая трескучей
да в чайном блюдце клей пахучий
мутной вечностью смердит.
1972
***
Вечен Бог, творящий праздник
даже смертию своей.
Умирает соучастник,
ученик его страстей.
Но цветами воздух полон!
Между стеблей заплетен
свет с веселым произволом,
с телом гибким и глаголом
жизнью связанных времен!
1973
***
не наглядеться с низко-зеленой земли!
сверху - река и откосы и полузабредшее стадо
сбоку - светящийся поезд и цепи огней обвели
шею небесного Града
о расширение кверху заречных лесов!
туча растет и ступней попирает полоску
низкого берега - о, растеченье часов
чьи шестеренки и стрелки из белого слеплены воску!
в области предгрозовой духоты
времени вдоволь - но любое занятье постыло
словно мгновенная вечность уже наступила
и растекается всюду, ломая дома и мосты
фермы и трубы и мачты сквозные
тихая Чаша какую испили святые
1979
***
В дудочку спинного мозга
свернутая Карта Мира
с дрожью линии приморской
в пятнах гор и синих дырах
вложенная до рожденья
в полость хрупкого футляра
эта ось прямохожденья
развернется как подарок
мира полного открытий
где по очертаньям суши
восстанавливаем нити
связывавшие тела и души
океанской мощной лаской
в полуназванной вселенной
мы настигнуты - настенной
картою староголландской
как бы с головой накрыты
втянуты в ее воронку
1979
***
кто защитит народ не взывающий к Богу
непрестанно
о защите себя от себя же если ползут из тумана
болота
и кусты высыпают на слишком прямую дорогу
кто же расскажет
в именах и событьях историю этого плоского блюда
с вертикальной березой
над железной дорогой над насыпью желтоволосой
в небе красного чуда
снова стянуты к западу сизые длинные тучи
и круглое солнце над ними
здесь на сотни поселков - одна тишина и плывучий
гул - одно непрерывное Имя
для картофельной почвы сплошная вибрация Боже!
или силы подземной
напрягаются мускулы - и на холмах бездорожья
вырастают вечерние синие стены
даль, открытую сердцу, замыкая в единый
щит невидимый - в незащитимый
диск печали
1979
КТО ЭТОТ ЛЕГКИЙ
кто этот легкий, все время вприпрыжку
прыскающий воробьишко?
я такого не знаю
движется как бы танцуя - с чего бы?
все мы на улицах атомы злобы
а его природа иная
перевелась - так я и думал - порода
людей полуденного полета
средь оседлого быта
но вот он выпархивает из трамвая
полная солнцем душа кочевая
пальто распахнуто шея раскрыта
и сразу же - легче просторней светлее
на дне городской траншеи
послушай, не появись он -
я никогда не узнал бы что все мы
съедены, стали в горле Системы
лаем, тявканьем лисьим
слышишь его человеческий возглас:
жалуешься? промозгло?
да не в этом же дело!
разве погода и власть не подобны бумаге
разрываясь при каждом танцующем шаге
перед радостью без предела
1984
ЗОЛОТАЯ ЭПОХА. 1984
вещи вокруг меня забывают
какого цвета они
красного? синего?
или сразу
и того и другого?
бедная Франция
не расслышу твоих петухов
на рассвете под бой барабанный
под короткую флейту команд
золотого Рампаля
пробуждение позднеславянское. полдень
вещи вокруг меня
сонные в полном забвеньи
места и смысла
помню: снился райком
я - проситель у розовых стекол
шелк безвольной ладони
шаги съеденные ковром
золотая беседа
- что бы вы предпочли?
пруста или музиля?
- обеих,
и в переводе на польский...
скоро, думаю, пригов приедет
наступит весна
по утрам - непременный париж
на закате - какой-нибудь лондон
между спаньем и службой -
золотая эпоха!
Боже, пафоса в нас не хватает
воображенья, свободы -
неразлучны как жопа с трусами
розовое и голубое
Я и я
хоть бы щель между ними
полоска пещаного тела
шум прибоя...
выйдем голые - словно бы в рай,
пусть родимый, районный -
а все-таки златоволосый!
1984
МУЗЫКА НА ПРОЩАНЬЕ
с утра беспрерывно играют по радио
одну серьезную классику
шостакович шуберт шопен чайковский
даже брукнер
смерть начальства зачем соразмерна
с филармоническим залом
лучшие музыканты европы
меломаны ручные
и ведь правда редкая удача
пройти по дырявой улице
чувствуя над собою и надо всеми
собор звучащий
благословен фундамент его
жизни умерших
ибо стены дрожат и раскачиваются башни
и от Духа веющего где хочет
расходится духовое эхо
траурными кругами
1984
ОН БЕРЕТ
властной рукой берет он долю моей души
остро отсюда виден меч грозящий народам
отточенные, с полетом, посольские карандаши
старческой мыльной пясти разве решила власть
сколько дышать осталось как пересилить счастье
и частью малейшей частью в грозное целое впасть
сколько души осталось? меньше малого, горсть
вот он берет остальное - остается голая жалость
и что бы сейчас ни рождалось - как бы не родилось
знаю - она и в смерти продолжается, боль
только совсем другое - не болит она, просто светит
словно рыбина рвущая сети прежних своих неволь
это знает ребенок властной рукой схватив
пружинящую игрушку полную тихого звона
схватит - и напряженно вслушивается в мотив
1984
ИДЕЯ РОССИИ
Деревья, усопшие в сером снегу,
и две одиноких вороны...
Идея России, насколько могу
проникнуть сознаньем за ровный,
открытый, казалось бы, даже врагу
остриженный холм уголовный, -
идея России не где-то в мозгу,
не в области некой духовной -
а здесь, на виду, в неоглядной глуши,
в опасном соседстве с душою
не ведающей, где границы души,
где собственное, где - чужое.
1990
РУССКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ
воскрешая, Бог неистов
то разрушил то отстроит
павильоны эллинистов
в целлулоидных пластронах
целую пожрали вечность
ан пока еще не сыты!
и на что я с ними встречусь
подле статуи разбитой
Мира? анненский зелинский
жебелев или варнеке
поминальные записки
о Всемирном Человеке
вот он есть самоубийствен
и болезненно-веществен
мрамор доращенный гипсом
до предела в совершенстве
1994
КРАЙ ДОЛГОТЕРПЕНЬЯ
эти вечные бараки
этот выброшенный этнос
на ветер но как балакирь
исповедующий бедность
радуется зелененью
черных верб кустов крушины
своему долготерпенью
вышел немец из машины
слышит искреннее пенье
видит горные вершины
платит бешеные деньги
и довольный отлетает
от родимой деревеньки
где до лета снег не стает
1994
МАЛЬЧИКИ
времена какие поздние!
с дикой осенью оружия
входят новости из Боснии
ничего кругом не слушая
ни весны им ни жемчужного
перебора капель сводчатых
среди света безоружного
в недоразделённых вотчинах
среди света слишком резкого
сослепу темно - и щурятся
из трактира Достоевского
вывалившие на улицу
недоспорившие мальчики
обведенные по контуру
линией кровавой начерно -
и понурые покорные
1994
СТИХОТВОРНОЕ ПОСЛАНИЕ
не все еще друзья развеяны по свету
не до сухотки обезвожен ямб
но словно увлажненную газету
из-под надзора галогенных ламп
изъятую для чтения вслепую,
еще цитируешь послания в стихах
почти что по инерции тоскуя
почтовою тоской
ведя о пустяках
в один конец в обратный шестистопной
стрикуче-насекомою строфой
рассказ дорожный, медленный, подробный
и лишь по-видимости легкий и простой
1994
ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ, или ПОХОРОНЫ БАНДИТА
собираются свидетели полураспада
песня зимняя звенит звенит за ними
как заржавленная мерзлая лопата
закопали в землю и завыли
волчьи дети поминая брата
связки рвя голосовые
1999
ПИРОГ С НАЧАЛЬНИКОМ
(сонет)
пирог с начальничком румяный
с несытым ножичком народ
скрипя армейскими ремнями
наедет набежит сожрет
и вот внутри у нас живет
сознанье что обороняли
власть живота - но сам живот
как шостакович на рояли
играет вам не трали-вали
а марш походный марш вперед
и в барабаны гулко бьет
и если так - зачем сонет
где связанные да и нет
напрасно строили нещадно рифмовали
отцы - производители побед
1999
В ДЕНЬ КСЕНИИ-ВЕСНОУКАЗАТЕЛЬНИЦЫ
О весна без конца и без краю!
Без конца и без края мечта...
А.Б.
время тмится на часах без циферблата
вот уже и первая седмица
февраля и пленного солдата
вывели менять на пойманную птицу
на диковинную птицу-адвоката
и не спрашивают нужен ли защитник
время тлеет на часах без циферблата,
и хрипит их рация пищит их
частота нечистая от мата
а весна - весна мне только мстится!
без конца блок-посты и без края
вечная мечта - растаять раствориться,
отлететь резвяся и играя
в даль безвременья в надмирные станицы
в бой часов без циферблата
1999
ПИСЬМО НА ДЕРЕВНЮ
не казали б нам больше казаков рычащих: "РРРоссия!"
утрояющих "Р" в наказание свету всему
за обиды за крови за прежние крымы в дыму...
бэтээр запряженный зарею куда он к чему
на дымящейся чешет резине
тащит рубчатый след за холмы
а для раненой почвы одна только анестезия -
расстоянье доступное разве письму
в молоко на деревню в туман поедающий домы
1999
ВИД НА РОДНОЕ СЕЛО
садись придурок на пригорок
пиши придурок пеизаж
родной деревни Кьеркегорок
где после хая и разборок
царят хаос и раскардаш
сажусь пишу читаю канта
малинового. На штанах
пузырится, пестрит ландкарта -
штандарты царские, сплошная пропаганда
приватной жизни в четырех стенах
при вате женщины, мужчины при оружье
и все твердят прощай прощай прощай
село родимое икра моя белужья
когда-то осетровый край
1999
ЗА ЛАРЬКАМИ
отойдем человек ненапрасный
за ларьки от заряженных водок
территория мира, пустырь
где заря да лазурь да солдат-первогодок
(вечно полуголодный расхристанный старообразный)
горсть патронов меняет на дурь
2000
НАДЕЖДА И ОПОРА
опора наша и надежда наша
о дети поврежденные войной
одетые в подобье камуфляжа
с нагрудной наградной дырой
водили их как скот на водопой
по тронным залам эрмитажа
пускай потрогают хоть отблеск золотой
той роскоши и славы чья пропажа
волнует меньше их чем гильза в кулаке
чем почернелый угол позолоты
в подножии колонн
тайком назло тоске
там даже можно выцарапать что-то -
козел басаев или хуй наполеон -
и тихо раствориться меж своими
и - к выходу... что остается? имя?
2000
СЛОВА СЛОВА
и стали русские слова
как тополя зимой
черней земли в отвалах рва
во рту у тьмы самой
меж ними слякотно гулять
их зябко повторять
дорогой от метро домой
сквозь синтаксис хромой
2000
ЗВЕЗДЫ - НЕ ПРЕДЕЛ
в темноте развороченной светом
разве нищенствуют глаза
разве голыми бродят по скользким предметам
натыкаясь на лица углы, образа
выпадая в мерцанье, какое не враз опознаем...
с опозданьем спохватишься: трассер, пунктир световой
от зенитных разрывов над косовским краем
слава Богу не прямо над головой
А в ушах-то звенит... Ив разрывах далекой сирены
как бы рэкет небесный запел
он берет за грудки он бросает затылком об стены -
только звезды из глаз. Но и звезды еще не предел
2000