ЧИСТЫЕ ПРУДЫ
Какая кружит пара
у замершей воды
вдоль рыжего бульвара,
где Чистые пруды!
Нет музыки на свете.
Пожалуй, три часа.
Набегавшись, как дети,
уснули голоса.
И тихо над водою,
в бесшумнейшем раю,
танцуют эти двое
под музыку свою.
И музыка чуть льется,
нежна, как тишина.
Она не раздается,
а все-таки слышна.
И, музыкой захвачен,
седой фонарь грустит,
как будто одуванчик -
вот-вот и облетит.
Солдат с короткой стрижкой
и с «Примой» на губе,
он кажется мальчишкой,
но только не себе.
Девчонка не нарядна.
На ней не кружева,
а куртка стройотряда,
кострами прожжена.
На ней сидит нетяжко,
не притеняя взгляд,
солдатская фуражка,
но козырьком назад.
Рукой обвила шею,
немножечко стыдя:
«Да ты не бойся, Женя:
я буду ждать тебя».
А он, мой тезка бравый,
воды набравший в рот,
фуражку ей поправил,
чтоб козырьком - вперед.
Но что ты, глядя на ночь,
как будто свет не мил,
Евгений Александрыч,
так шибко задымил?
На свете злого много,
но столько доброты,
и есть всегда дорога
на Чистые пруды.
Что значат пораженья,
когда звучит, любя:
«Да ты не бойся, Женя:
я буду ждать тебя».
Талант ослабевает?
Ты просто сам дурак.
Да разве так бывает,
когда бывает так?
Коктебель, 11 июня 1974