20 мая 1909-го года Николай Гумилёв
писал Максимилиану Волошину в Коктебель:
Дорогой Максимилиан Александрович,
Вы меня очень обрадовали и письмом, и сонетом, и вызовом. На последний я Вам отвечаю в этом письме через два часа после его полученья. Я написал еще сонет-посвященье Вячеславу Ивановичу, и он пишет мне ответ. Если хотите поспорить с более достойным Вас противником, я прилагаю Вам мои рифмы: - книга - полудней - рига - будней - расстрига - трудный - верига - судный - слоновью - пророку - сердца - единоверца - Року - кровью. Как видите, рифмы не вполне точны. Это Ваш развращающий пример.
В Коктебель я думаю выехать числа 27-го, вряд ли раньше, может быть, позже.
В Петербурге новостей нет, разве что Кузмин поссорился с Позняковым, Потемкин пропал без вести, вышел "Остров".
Не откажите засвидетельствовать мое почтенье Елене Тобальдовне.
Искренне Ваш Н. Гумилев.
Содержанье моего ответа обусловлено тем, что "иней" мало вяжется с Эринниями, Ассурами и пр.
Н. Г.
Нежданно пал на наши рощи иней,
Он не сходил так много-много дней,
И полз туман, и делались тесней
От сорных трав просветы пальм и пиний.
Гортани жег пахучий яд глициний,
И стыла кровь, и взор глядел тускней,
Когда у стен раздался храп коней,
Блеснула сталь, пронесся крик эриний.
Звериный плащ полуспустив с плеча,
Запасы стрел не расточа,
Как груды скал задумчивы и буры,
Они пришли, губители богов,
Соперники летучих облаков,
Неистовые воины Ассуры.
20 мая 1909 года. Николай Гумилев.
Примечание
Сонет-вызов Максимилиана Волошина, принятый Гумилёвым:
Гряды холмов отусклил марный иней.
Громады туч по сводам синих дней
Ввысь громоздят (все выше, все тесней)
Клубы свинца, седые крылья пиний,
Столбы снегов и гроздьями глициний
Свисают вниз... Зной глуше и тусклей.
А по степям несется бег коней,
Как темный лет разгневанных эриний.
И сбросил гнев тяжелый гром с плеча,
И, ярость вод на долы расточа,
Отходит прочь. Равнины медно-буры.
В морях зари чернеет кровь богов.
И длинные встают меж облаков
Сыны огня и сумрака - ассуры.
Вызов на заданные Николаем Гумилёвым рифмы Волошин, очевидно, не принял, или его ответ не дошел до наших дней.