23 апреля 1944-го года
из дневников
Давид Самойлов, поэт, 23 года, ефрейтор, писарь 3-й отдельной моторазведроты разведывательного отдела штаба 1-го Белорусского фронта, Западная Украина:
23 апреля.
Хаты здесь бревенчатые, частью оштукатуренные и беленные мелом, с двумя-тремя крошечными окошками. Впрочем, они довольно просторны и светлы, так как тоже выбелены мелом. Убранство их составляют большая печь, затейливо сложенная, со множеством углублений для горшков и обуви, простой деревянный стол, пара широких грубых коек, лавки по стенам и несколько горшков с цветами на окнах. Пол иногда деревянный, чаше - земляной. Крыши - соломенные или тесовые.
В красном углу висят дешевые безвкусные иконы, одинаковые во всех домах, Николы-угодника и утешительницы-богородицы.
Зато рушники, вышитые руками хозяйки - цветы и петухи - очень красивы.
Так же хороши самотканые пестрые ковры, висящие на стенах в некоторых домах.
Вот и вся утварь крестьянского дома.
Женщины, сиречь бабы, здесь красивы, но одеты в нелепые широкие и длинные юбки, делающие их похожими на старух.
Украинский говор их чрезвычайно приятен и рождает во мне представление о женщинах Древней Руси.
Вокруг деревни холмистые поля, кустарник, отдаленные мельницы, облака, близкий горизонт, а верстах в двух - лес, прибежище партизан.
Ольга Берггольц, поэт, 33 года, сотрудница радиокомитета города Ленинград:
23/IV-44.
Ну, кажется, дело с моей беременностью принимает уже определенные очертания; кажется, грудь опадает. Ощупываю ее вчера и сегодня каждые десять минут и, кажется, не ошибаюсь.
... A 16/V - мне будет 34 года... Бог ты мой, жизнь-то кончается. Неужели нужно проститься с мечтой о своих детях? Еще страшно об этом думать, но, наверное, скоро озлоблюсь и примирюсь...
Вчера сводка: «На фронтах ничего существенного». Немцы, видимо, впились в землю на наших границах. О нашем движении в Румынии - ни звука. Уж не выставили ли нас с наших государственных границ и из Румынии? Финляндия опять отклонила наши более чем умеренные предложения о мире. Суки какие! Союзнички в Италии «действуют патрулями», - а на самом деле явно саботируют войну, - и обсуждают послевоенные проблемы. По всем данным - Черноморский флот действует плохо, - около Севастополя мы встали, - они вывозят своих и держат нас. О Севастополе - ни звука уже неск<олько> дней. Конечно, глупо и несерьезно ныть из-за всего этого, - война есть война, и нечего думать, что мы так, без задержек, дотопаем до Берлина.
Но когда же, когда же кончится война?! Вот и победы, и движение, - а конца войне - не видать!..
Погиб молодой и способный поэт - Георгий Суворов**. От Яшки Бабушкина вернулись письма и нет никаких вестей.
* 8 марта 1944 г. правительство Финляндии сообщило советскому правительству о своей готовности начать переговоры. Представители финляндской стороны инкогнито прибыли в Москву 26 марта, переговоры прошли 27 и 29 марта. Нарком иностранных дел В.М. Молотов выдвинул дополнительные условия мира: финнам следовало взять на себя обязательство поэтапно сократить свои вооруженные силы до уровня мирного времени, возместить причиненный Советскому Союзу ущерб в размере 600 млн долларов, а также вернуть Советскому Союзу область Петсамо. 19 апреля Финляндия отклонила эти условия перемирия.
** Георгий Кузьмич Суворов (1919-1944), поэт. Служил в 45-й гвардейской дивизии, погиб 14 февраля 1944 г. в боях за г. Сланцы.
*** Я.Л. Бабушкин погиб под Нарвой в 1944
Лидия Чуковская, литературовед, редактор, 37 лет, Москва:
23 апреля.
Утром был Коля. Я прочла ему поэму, зная, что он будет ругать. Так и вышло. Он очень вежливо объяснил мне, что всё с чужого голоса, что это акмеизм, Ахматова + Цветаева, что Нева не вышла, что засыпать можно - надсоновщина, что много истерических срывов; а напоследок сказал, что главное для поэта - понять, открывает ли он новый мир, и если нет - закрыть рот.
Я не согласна, пожалуй, только с последним: это забота праздная. Я не могу не писать и потому пишу; изо всех сил стараюсь работать как можно лучше. Новый мир или нет - об этом судить не мне и не мне заботиться.
Коля тонкий критик. Я огорчилась.
Давид Самойлов, поэт, 23 года, ефрейтор, писарь 3-й отдельной моторазведроты разведывательного отдела штаба 1-го Белорусского фронта, Западная Украина:
23 апреля.
Хаты здесь бревенчатые, частью оштукатуренные и беленные мелом, с двумя-тремя крошечными окошками. Впрочем, они довольно просторны и светлы, так как тоже выбелены мелом. Убранство их составляют большая печь, затейливо сложенная, со множеством углублений для горшков и обуви, простой деревянный стол, пара широких грубых коек, лавки по стенам и несколько горшков с цветами на окнах. Пол иногда деревянный, чаше - земляной. Крыши - соломенные или тесовые.
В красном углу висят дешевые безвкусные иконы, одинаковые во всех домах, Николы-угодника и утешительницы-богородицы.
Зато рушники, вышитые руками хозяйки - цветы и петухи - очень красивы.
Так же хороши самотканые пестрые ковры, висящие на стенах в некоторых домах.
Вот и вся утварь крестьянского дома.
Женщины, сиречь бабы, здесь красивы, но одеты в нелепые широкие и длинные юбки, делающие их похожими на старух.
Украинский говор их чрезвычайно приятен и рождает во мне представление о женщинах Древней Руси.
Вокруг деревни холмистые поля, кустарник, отдаленные мельницы, облака, близкий горизонт, а верстах в двух - лес, прибежище партизан.
Ольга Берггольц, поэт, 33 года, сотрудница радиокомитета города Ленинград:
23/IV-44.
Ну, кажется, дело с моей беременностью принимает уже определенные очертания; кажется, грудь опадает. Ощупываю ее вчера и сегодня каждые десять минут и, кажется, не ошибаюсь.
... A 16/V - мне будет 34 года... Бог ты мой, жизнь-то кончается. Неужели нужно проститься с мечтой о своих детях? Еще страшно об этом думать, но, наверное, скоро озлоблюсь и примирюсь...
Вчера сводка: «На фронтах ничего существенного». Немцы, видимо, впились в землю на наших границах. О нашем движении в Румынии - ни звука. Уж не выставили ли нас с наших государственных границ и из Румынии? Финляндия опять отклонила наши более чем умеренные предложения о мире. Суки какие! Союзнички в Италии «действуют патрулями», - а на самом деле явно саботируют войну, - и обсуждают послевоенные проблемы. По всем данным - Черноморский флот действует плохо, - около Севастополя мы встали, - они вывозят своих и держат нас. О Севастополе - ни звука уже неск<олько> дней. Конечно, глупо и несерьезно ныть из-за всего этого, - война есть война, и нечего думать, что мы так, без задержек, дотопаем до Берлина.
Но когда же, когда же кончится война?! Вот и победы, и движение, - а конца войне - не видать!..
Погиб молодой и способный поэт - Георгий Суворов**. От Яшки Бабушкина вернулись письма и нет никаких вестей.
* 8 марта 1944 г. правительство Финляндии сообщило советскому правительству о своей готовности начать переговоры. Представители финляндской стороны инкогнито прибыли в Москву 26 марта, переговоры прошли 27 и 29 марта. Нарком иностранных дел В.М. Молотов выдвинул дополнительные условия мира: финнам следовало взять на себя обязательство поэтапно сократить свои вооруженные силы до уровня мирного времени, возместить причиненный Советскому Союзу ущерб в размере 600 млн долларов, а также вернуть Советскому Союзу область Петсамо. 19 апреля Финляндия отклонила эти условия перемирия.
** Георгий Кузьмич Суворов (1919-1944), поэт. Служил в 45-й гвардейской дивизии, погиб 14 февраля 1944 г. в боях за г. Сланцы.
*** Я.Л. Бабушкин погиб под Нарвой в 1944
Лидия Чуковская, литературовед, редактор, 37 лет, Москва:
23 апреля.
Утром был Коля. Я прочла ему поэму, зная, что он будет ругать. Так и вышло. Он очень вежливо объяснил мне, что всё с чужого голоса, что это акмеизм, Ахматова + Цветаева, что Нева не вышла, что засыпать можно - надсоновщина, что много истерических срывов; а напоследок сказал, что главное для поэта - понять, открывает ли он новый мир, и если нет - закрыть рот.
Я не согласна, пожалуй, только с последним: это забота праздная. Я не могу не писать и потому пишу; изо всех сил стараюсь работать как можно лучше. Новый мир или нет - об этом судить не мне и не мне заботиться.
Коля тонкий критик. Я огорчилась.