1 апреля. Арсений Несмелов
ДВАДЦАТИЛЕНТНЯЯ ГОДОВЩИНА
Из зеленой воды поднималась рука золотая,
Устремлялась вперед, увлекая плечо за собой,
И скрывалась, плеснув; и тогда появлялась другая
И за первой гналась, занесенная над головой.
Как русалка смеясь, ты за поручни трапа схватилась,
Возбужденно дыша, поднялась по ступеням легко,
На ладони мои голубая вода заструилась,
Золотая вода с твоего голубого трико.
Ты сказала: «Ну вот… завтра утром. Придете проститься?
И хотите ли вы, чтоб писала я вам иногда?
Впрочем, вечер велик… С вами лодка… И может случиться,
Что последняя ночь не отпустит меня никуда».
Я ответил: «О нет! Ни прощания у парохода,
Ни открыток с чужих и неведомых мне островов,
Что напрасно таить? Нам обоим нужнее свобода;
Чтобы вас сохранить, я навеки проститься готов».
«Хорошо!» - И легко я пожал загорелую руку
И ладейка моя закачалась на синей волне.
Так бестрепетно мы обрекали себя на разлуку,
До сих пор этот час горькой музыкой слышится мне.
И, кивнув головой, ты исчезла в стеклянной кабине,
Где английская речь, где кому-то визжал граммофон.
Море млело в заре. Над его безмятежной пустыней,
Темно-синей уже, опаленно синел небосклон.
Очерк яхты чернел, уплывал, умалялся печально.
Я всё ждал, сторожил, не появится ль твой силуэт,
А за лодкой моей, за кормою, звеневшей хрустально,
Расплываясь, бежал золотой и сияющий след.
Он пылал, он горел - так случается часто в июле,
С легких весел моих падал жидкий огонь голубой,
Друг для друга тогда мы с тобой навсегда потонули
В нарастающей тьме ночи огненной и колдовской.
Но как мужественно это пение мудрой печали,
С ней и жить хорошо, с нею будет легко умирать.
А иначе случись, мы бы счастливы были едва ли,
Да и этих стихов никогда бы мне не написать!
Первая публикация - Журнал "Рубеж", Харбин, Китай. 1944, № 14 от 1 апреля; под заголовком «Далекому вечеру».
Из зеленой воды поднималась рука золотая,
Устремлялась вперед, увлекая плечо за собой,
И скрывалась, плеснув; и тогда появлялась другая
И за первой гналась, занесенная над головой.
Как русалка смеясь, ты за поручни трапа схватилась,
Возбужденно дыша, поднялась по ступеням легко,
На ладони мои голубая вода заструилась,
Золотая вода с твоего голубого трико.
Ты сказала: «Ну вот… завтра утром. Придете проститься?
И хотите ли вы, чтоб писала я вам иногда?
Впрочем, вечер велик… С вами лодка… И может случиться,
Что последняя ночь не отпустит меня никуда».
Я ответил: «О нет! Ни прощания у парохода,
Ни открыток с чужих и неведомых мне островов,
Что напрасно таить? Нам обоим нужнее свобода;
Чтобы вас сохранить, я навеки проститься готов».
«Хорошо!» - И легко я пожал загорелую руку
И ладейка моя закачалась на синей волне.
Так бестрепетно мы обрекали себя на разлуку,
До сих пор этот час горькой музыкой слышится мне.
И, кивнув головой, ты исчезла в стеклянной кабине,
Где английская речь, где кому-то визжал граммофон.
Море млело в заре. Над его безмятежной пустыней,
Темно-синей уже, опаленно синел небосклон.
Очерк яхты чернел, уплывал, умалялся печально.
Я всё ждал, сторожил, не появится ль твой силуэт,
А за лодкой моей, за кормою, звеневшей хрустально,
Расплываясь, бежал золотой и сияющий след.
Он пылал, он горел - так случается часто в июле,
С легких весел моих падал жидкий огонь голубой,
Друг для друга тогда мы с тобой навсегда потонули
В нарастающей тьме ночи огненной и колдовской.
Но как мужественно это пение мудрой печали,
С ней и жить хорошо, с нею будет легко умирать.
А иначе случись, мы бы счастливы были едва ли,
Да и этих стихов никогда бы мне не написать!
Первая публикация - Журнал "Рубеж", Харбин, Китай. 1944, № 14 от 1 апреля; под заголовком «Далекому вечеру».