Поломан, исковеркан,
престарелый ветер стоит.
Иду, бряцая душой,
как связкой ржавых ключей.
Под своды тяжкой природы
скрывается скорбный звук.
Деревья в суровой опале,
надвинувши плащ, сидят,
сидят дубы под замками,
и заперты губы мои.
И слышу в глуби подземной,
у сердца бряцанье ключей,
и там, за седьмой печатью,
на девятом божественном небе, -
перста одинокий обломок, -
лежит мое Существо.
Открою я разом засовы,
замок ударит, как гром,
и хлынут на волю липы,
от воздуха опьянев.
Облака оборвутся с башен,
журавли возвестят свободу,
и совершится пришествие
моего золотого Перста.
А я, роняя тело,
обрету огромное слово,
как широкие руки, брови
раскинув на лбу моем.
Вдоль его полированной сферы,
в каплях пота ушедшей в вечность,
побегут ягнячьей походкой
нарисованные облака.
И гордого ветра постройка
придет с размаху в движенье,
и, заповедь презирая,
земля кувырком полетит.
1 апреля 1934