моя подборка стихов поэта
КОММУНИСТЫ, ВПЕРЁД!
Есть в военном приказе
Такие слова,
На которые только в тяжёлом бою
(Да и то не всегда)
Получает права
Командир, подымающий роту свою.
Я давно понимаю
Военный устав
И под выкладкой полной
Не горблюсь давно.
Но, страницы устава до дыр залистав,
Этих слов
До сих пор
Не нашёл
Всё равно.
Год двадцатый.
Коней одичавших галоп.
Перекоп.
Эшелоны. Тифозная мгла.
Интервентская пуля, летящая в лоб, -
И не встать под огнём у шестого кола.
Полк
Шинели
На проволоку побросал, -
Но стучит над шинельным сукном пулемёт.
И тогда
еле слышно
сказал
комиссар:
- Коммунисты, вперёд! Коммунисты, вперёд!
Есть в военном приказе
Такие слова!
Но они не подвластны уставам войны.
Есть -
Превыше устава -
Такие права,
Что не всем, получившим оружье, даны…
Сосчитали штандарты
Побитых держав,
Тыщи тысяч плотин возвели на реках.
Целину подымали,
Штурвалы зажав
В заскорузлых тяжёлых рабочих руках.
И пробило однажды
Плотину одну
На Свирьстрое, на Волхове иль на Днепре.
И пошли
Головные бригады ко дну,
Под волну,
На морозной заре в декабре.
И когда
Не хватало
«…Предложенных мер…»
И шкафы с чертежами грузили на плот,
Еле слышно
сказал
молодой
инженер:
- Коммунисты, вперёд! Коммунисты, вперёд!
Летним утром
Граната упала в траву,
Возле Львова
Застава во рву залегла.
«Мессершмитты» плеснули бензин
В синеву, -
И не встать под огнём у шестого кола.
Жгли мосты
На дорогах от Бреста к Москве.
Шли солдаты,
От беженцев взгляд отводя.
И на башнях,
Закопанных в пашни «KB»,
Высыхали тяжёлые капли дождя.
И без кожуха
Из сталинградских квартир
Бил «максим»,
И Родимцев ощупывал лёд.
И тогда
еле слышно
сказал
командир:
- Коммунисты, вперёд! Коммунисты, вперёд!
Мы сорвали штандарты
Фашистских держав,
Целовали гвардейских дивизий шелка
И, древко
Узловатыми пальцами сжав,
Возле Ленина
В Мае
Прошли у древка…
Под февральскими тучами -
Ветер и снег,
Но железом нестынущим пахнет земля.
Приближается день.
Продолжается век.
Индевеют штыки в караулах Кремля…
Повсеместно,
Где скрещены трассы свинца,
Где труда бескорыстного - невпроворот,
Сквозь века,
на века,
навсегда,
до конца:
- Коммунисты, вперёд! Коммунисты, вперёд!
1947
***
Мы под Колпином скопом стоим,
Артиллерия бьёт по своим.
Это наша разведка, наверно,
Ориентир указала неверно.
Недолёт. Перелёт. Недолёт.
По своим артиллерия бьёт.
Мы недаром присягу давали.
За собою мосты подрывали, -
Из окопов никто не уйдёт.
Недолёт. Перелёт. Недолёт.
Мы под Колпиным скопом лежим
И дрожим, прокопчённые дымом.
Надо всё-таки бить по чужим,
А она - по своим, по родимым.
Нас комбаты утешить хотят,
Нас, десантников, армия любит…
По своим артиллерия лупит, -
Лес не рубят, а щепки летят.
1956
***
Тишайший снегопад -
Дверьми обидно хлопать.
Посередине дня
В столице как в селе.
Тишайший снегопад,
Закутавшийся в хлопья,
В обувке пуховой
Проходит по земле.
Он формами дворов
На кубы перерезан,
Он конусами встал
На площадных кругах,
Он тучами рождён,
Он пригвождён железом, -
И всё-таки он кот
В пуховых сапогах.
Штандарты на древках,
Как паруса при штиле.
Тишайший снегопад
Посередине дня.
И я, противник од,
Пишу в высоком штиле,
И тает первый снег
На сердце у меня.
1940-1961
МУЗЫКА
Какая музыка была!
Какая музыка играла,
Когда и души и тела
Война проклятая попрала.
Какая музыка
во всём,
Всем и для всех -
не по ранжиру.
Осилим… Выстоим… Спасём…
Ах, не до жиру - быть бы живу…
Солдатам голову кружа,
Трёхрядка
под накатом брёвен
Была нужней для блиндажа,
Чем для Германии Бетховен.
И через всю страну
струна
Натянутая трепетала,
Когда проклятая война
И души и тела топтала.
Стенали яростно,
навзрыд,
Одной-единой страсти ради
На полустанке - инвалид,
И Шостакович - в Ленинграде.
1964
ЗАРЕЧЬЕ
Трубной медью
в городском саду
В сорок приснопамятном году
Оглушён солдатик.
Самоволка.
Драпанул из госпиталя.
Волга
Прибережным парком привлекла.
Там, из тьмы, надвинувшейся тихо,
Танцплощадку вырвала шутиха -
Поступь вальс-бостона тяжела.
Был солдат под Тулой в руку ранен -
А теперь он чей?
Теперь он Анин -
Анна завладела им сполна,
Без вести пропавшего жена.
Бледная она.
Черноволоса.
И солдата раза в полтора
Старше
(Может, старшая сестра,
Может, мать -
И в этом суть вопроса,
Потому что Анна нестара).
Пыльные в Заречье палисады,
Выщерблены лавки у ворот,
И соседки опускают взгляды,
Чтоб не видеть, как солдат идёт.
Скудным светом высветив светёлку,
Понимает Анна, что опять
Этот мальчик явится без толку,
Чтобы озираться и молчать.
Он идёт походкой оробелой,
Осторожно, ненаверняка.
На весу, на перевязи белой,
Раненая детская рука.
В материнской грусти сокровенной,
У грехопаденья на краю,
Над его судьбой, судьбой военной,
Клонит Анна голову свою.
Кем они приходятся друг другу,
Чуждых две и родственных души?..
Ночь по обозначенному кругу
Ходиками тикает в тиши.
И над Волгой медленной осенней,
Погружённой в медленный туман,
Длится этот - без прикосновений -
Умопомрачительный роман.
1968
***
Может родина сына обидеть
Или даже камнями побить.
Можно родину возненавидеть -
Невозможно её разлюбить.
1993