20 сентября 1953-го года
из дневников
Корней Чуковский, 71 год, Переделкино:
20 сентября.
Чудесный жаркий день. <...>
Был у Катаева по делу Житковой - то есть Веры Арнольд, которая просила меня передать ему письмо: хочет, чтобы он написал о Борисе. Катаев рассказал мне содержание своей будущей пьесы, которая называется «Членский билет», - о жулике, который 25 лет считался писателем, т. к. состряпал какую-то давно забытую ерундистику в молодости. С тех пор он ничего не писал, но все по инерции считают его литератором. Он известен. Его интервьюируют, он читает лекции в Литинституте, передает им свой «творческий опыт». Готовится его юбилей. Главное участие в подготовке юбилея принимает он сам. Все идет гладко. В каком-то писательском поселке он хочет получить участок для дачи. Ему охотно дадут, но просят предъявить членский билет. А билет утерян. Он пытается достать в Союзе Писателей дубликат. Но там заведен порядок: потерявший билет обязан представить все свои труды; и, если о них будет дан благоприятный отзыв - его примут в члены Союза. А у него никаких трудов нет, и представить ему нечего. Он совершенный банкрот. Юбилей срывается. Его враги торжествуют. И... вдруг он находит свой членский билет! Ура! Больше ничего и не требуется. Начинается юбилейное чествование. Депутации приходят с венками, пионеры с галстуками и т. д., и т. д. Товарищи, никогда не теряйте членских билетов.
Читает Горького: какой драматург! Егор Булычев - гениально! - «К. И., нет ли у вас Карла Маркса 1-й том. Нужно для семинара». Катаев в университете марксизма-ленинизма. И готовит уроки. <...>
Михаил Пришвин, 80 лет, Подмосковье:
20 сентября.
Четвертый день чистый и золотой. Даже у нас в столовой от кофейника к висящему звонку паук за ночь успел провести паутинку. И вот, наконец-то, и липы наши почуяли осень и вдруг все побурели. Тоже вдруг сердечная аритмия оставила меня, и я вышел на балкон. Теперь на очереди стал вопрос о моем переезде в Барвиху и о переезде Ляли в Москву для устройства квартиры.
Был у меня Андрюша, сказал, что пленум будет 20-го октября, что Фадеева сделают председателем, Суркова первым секретарем, а Симонова вторым - вторым «за карьеризм». Насколько мог, старался внушить Андрюше правду нашей литературы в отношении настоящего. Чувствую, что жизнь обходит меня, и я остаюсь в прошлом «живым» классиком.
Корней Чуковский, 71 год, Переделкино:
20 сентября.
Чудесный жаркий день. <...>
Был у Катаева по делу Житковой - то есть Веры Арнольд, которая просила меня передать ему письмо: хочет, чтобы он написал о Борисе. Катаев рассказал мне содержание своей будущей пьесы, которая называется «Членский билет», - о жулике, который 25 лет считался писателем, т. к. состряпал какую-то давно забытую ерундистику в молодости. С тех пор он ничего не писал, но все по инерции считают его литератором. Он известен. Его интервьюируют, он читает лекции в Литинституте, передает им свой «творческий опыт». Готовится его юбилей. Главное участие в подготовке юбилея принимает он сам. Все идет гладко. В каком-то писательском поселке он хочет получить участок для дачи. Ему охотно дадут, но просят предъявить членский билет. А билет утерян. Он пытается достать в Союзе Писателей дубликат. Но там заведен порядок: потерявший билет обязан представить все свои труды; и, если о них будет дан благоприятный отзыв - его примут в члены Союза. А у него никаких трудов нет, и представить ему нечего. Он совершенный банкрот. Юбилей срывается. Его враги торжествуют. И... вдруг он находит свой членский билет! Ура! Больше ничего и не требуется. Начинается юбилейное чествование. Депутации приходят с венками, пионеры с галстуками и т. д., и т. д. Товарищи, никогда не теряйте членских билетов.
Читает Горького: какой драматург! Егор Булычев - гениально! - «К. И., нет ли у вас Карла Маркса 1-й том. Нужно для семинара». Катаев в университете марксизма-ленинизма. И готовит уроки. <...>
Михаил Пришвин, 80 лет, Подмосковье:
20 сентября.
Четвертый день чистый и золотой. Даже у нас в столовой от кофейника к висящему звонку паук за ночь успел провести паутинку. И вот, наконец-то, и липы наши почуяли осень и вдруг все побурели. Тоже вдруг сердечная аритмия оставила меня, и я вышел на балкон. Теперь на очереди стал вопрос о моем переезде в Барвиху и о переезде Ляли в Москву для устройства квартиры.
Был у меня Андрюша, сказал, что пленум будет 20-го октября, что Фадеева сделают председателем, Суркова первым секретарем, а Симонова вторым - вторым «за карьеризм». Насколько мог, старался внушить Андрюше правду нашей литературы в отношении настоящего. Чувствую, что жизнь обходит меня, и я остаюсь в прошлом «живым» классиком.