20 сентября. Из предвоенных дневников
1933 и 1938 годов
Александра Коллонтай, дипломат, 61 год, посол СССР в Швеции, Стокгольм, 1933-й год:
20 сентября.
В Швеции тревога и возмущение по поводу выступления во Фленсбурге Альфреда Розенберга с нахальной речью о политических планах и намерениях «нового нацистского рейха». В эти планы входит также и присоединение к Германии датской провинции Седерготландии. «Такое разрешение вопроса, - имел нахальство сказать Розенберг, - в пользу самой Дании, это завершение Шлезвига». Самодовольные шведы возмущены до глубины души и обеспокоены. Консервативная газета «Свенска Дагбладет» поспешила резко опровергнуть утверждение Розенберга в симпатиях всей Скандинавии к Германии. И тон этой газеты в отношении немецкого нацизма гораздо сильнее, чем в социал-демократической прессе. Но ведь эта газета известно проанглийская.
Радикальная общественность особенно встревожена тем, что даже такой пацифист, как Стаунинг, поддерживавший и проводивший политику разоружения, серьезно требует усиления в Дании армии и подготовки обороны. Кабинет Пера Альбина Ханссона с военным министром Шедом решил не отставать от Стаунинга и требует от парламента усиление военного бюджета для проведения необходимых мер укрепления обороны. Вчерашние пацифисты в Швеции становятся оборонцами. А социал-демократия, увлеченная задачей укрепления армии и флота, с присущим ей оппортунизмом забывает, что именно командный состав шведской армии и флота не только прогерманский, но и пропитан нацизмом, все эти генералы де-Шан, Тамм, Торнель и проч.
Против роста нацизма в Швеции социал-демократы ничего не предпринимают, советуя шведам ждать исхода выборов в Норвегии. Они рассчитывают на победу социал-демократов, а тогда правительствам трех скандинавских стран легко будет наметить общую политику в деле обороны. Но атмосфера нервности и растерянности не уменьшается. Военные же ходят козырем. Укрепление армии ведется против опасности «с юга», т. е. со стороны гитлеровской Германии, но у шведских военных не то на уме. Швеция не раз в ходе своей истории сражалась с соседом с востока «и не все битвы кончались для шведов Полтавой». Надо лишь усилить армию и флот, что и делает социал-демократический кабинет. А там видно будет...
В политических кругах много говорят о неизбежности войны между Францией и Германией. Положение в Седерготландии расценивается как серьезное. «Буря бушует у наших берегов и вся Европа похожа на кипящий котел, готовый в любую минут) взорваться», - пишут газеты. Шведы растерялись, можно многого ждать от Москвы, но чтобы Берлин грозил Дании, этого здешние мозги не вмещают. Что еще надумает Гитлер? Каковы его планы?
На днях я слышала те же самые суждения от видных полити ков двух разных партий, консерватора и либерала: «Нам остается одно, вся Скандинавия должна искать защиты у Англии. Не плохо бы было войти в состав Британской империи. Одни мы бессильны». И это говорится не в виде шутки, такие мысли бродят здесь.
Я решила поехать на несколько дней в Норвегию, посмотреть, что там за настроения? Что делают мои норвежцы?
Сейчас здесь одни скучные текущие дела. Новостей по поводу займа ни из Москвы, ни от шведов. Лесные переговоры все еще лениво тянутся, их целиком ведет теперь торгпред. Остальные дела совсем мелкие. Душно в Стокгольме от бездеятельности и от пассивности шведов.
Год 1938-ой.
Уильям Ширер, историк, мемуарист, 34 года, корреспондент американского радио в Европе:
20 сентября.
В поезде Берлин - Годесберг. Провели сейчас немыслимую радиопередачу. В шесть вечера, когда я упаковывал вещи, позвонил из Нью-Йорка Пол Уайт. Я сказал, что ему придется отменить мою постоянную передачу в десять тридцать, так как в десять тридцать отправляется поезд на Годесберг. Он предложил выйти в эфир прямо из поезда, интервьюируя находящихся там корреспондентов по поводу шансов на мирный или военный исход переговоров в Годесберге. Телефонный звонок на государственное радио. Из поезда сделать это невозможно. Спрашиваю, как насчет того, чтобы провести передачу с вокзала Фридрихштрассе. Годится, говорит доктор Харальд Дитрих, энергичный, предприимчивый исполняющий обязанности начальника отдела коротковолновой связи. Телефонный звонок в Нью-Йорк. Уайт доволен. Когда я приехал без пяти десять на вокзал, прямо перед началом передачи, микрофон уже работал.
Но американских корреспондентов там не оказалось. Платформа была пуста. В десять я начал импровизировать. Единственная новость, которая у меня была, это то, что венгры и поляки примчались сегодня, как шакалы, в Берхтесгаден, чтобы потребовать свою долю чешской добычи. Когда эта тема была исчерпана, я начал читать заголовки вечерних газет. Как всегда ложь, но, если я так скажу, нацисты меня отключат. Например, такой заголовок: «ЧЕШСКИЕ СОЛДАТЫ НАПАДАЮТ НА ГЕРМАНСКУЮ ИМПЕРИЮ!» Посмотрел вокруг. Корреспондентов все еще нет. Я ожидал, что все они опоздают на поезд. Кажется, порассуждал на тему национальных меньшинств в Чехословакии. Наконец показался Гасс. Я буквально схватил его за полы пальто, и, не поняв, в чем дело, он уже был в эфире. Подъехали и остальные газетчики, но они, казалось, были заняты устройством своего багажа. Гасс начал подавать отчаянные знаки. Одному богу известно, как прозвучал конец передачи. Я дал слово двум или трем англичанам, потом Зигрид Шульц, Уэббу Миллеру, Ральфу Барнесу. Филиппе Бойано, итальянский журналист, жестом показал, что он тоже хочет выступить. Я знал, как он тайно ненавидит фашистов, но не был уверен в его английском. Оказалось все замечательно. Никакое поставленное произношение не могло быть и вполовину лучше. Жюв из Гавас тоже захотел сказать несколько слов. Не успел я спросить, говорит ли он по-английски, как он уже вещал - по-французски. Я начал переводить то, что он сказал, и вдруг краем глаза вижу, что поезд уже движется. Моя заключительная фраза была неразборчивой, но я успел вскочить в вагон. Боюсь, что передача провалилась, но сейчас приходится думать о более важных вещах.
Иван Майский, дипломат, 54 года, посол СССР в Англии, Женева (на Ассамблее Лиги Наций):
20 сентября.
18 чехпра впервые официально запросило Москву, может ли оно рассчитывать на локальное выполнение пакта со стороны СССР. 19-го из Москвы последовал вполне положительный ответ[635]. Чехи приободрились. В тот же день им был передан «англо-французский план». Чехи были возмущены. Только сегодня к вечеру они передали свой ответ «западным демократиям»: не отклоняя «план» прямо, чехпра предлагало использовать германо-чешский договор 1926 г., в свое время подтвержденный Гитлером, для решения нынешнего спора путем арбитража.
Из Праги сообщают, что в последние дни советское полпредство превратилось в центр потрясающих народных демонстраций. К зданию полпредства подходят тысячные толпы с кликами в честь СССР, посылают депутации к полпреду, со слезами на глазах просят не оставить ЧС в минуту испытания... На помощь Англии и Франции в Праге уже перестали надеяться. От «западных демократий» ничего не ждут. Мне невольно вспоминается ЧС делегатка на приеме «I.W.P.C.» , которая несколько дней тому назад мне сказала:
- Мы только на вас и надеемся, не выдайте!
Александра Коллонтай, дипломат, 61 год, посол СССР в Швеции, Стокгольм, 1933-й год:
20 сентября.
В Швеции тревога и возмущение по поводу выступления во Фленсбурге Альфреда Розенберга с нахальной речью о политических планах и намерениях «нового нацистского рейха». В эти планы входит также и присоединение к Германии датской провинции Седерготландии. «Такое разрешение вопроса, - имел нахальство сказать Розенберг, - в пользу самой Дании, это завершение Шлезвига». Самодовольные шведы возмущены до глубины души и обеспокоены. Консервативная газета «Свенска Дагбладет» поспешила резко опровергнуть утверждение Розенберга в симпатиях всей Скандинавии к Германии. И тон этой газеты в отношении немецкого нацизма гораздо сильнее, чем в социал-демократической прессе. Но ведь эта газета известно проанглийская.
Радикальная общественность особенно встревожена тем, что даже такой пацифист, как Стаунинг, поддерживавший и проводивший политику разоружения, серьезно требует усиления в Дании армии и подготовки обороны. Кабинет Пера Альбина Ханссона с военным министром Шедом решил не отставать от Стаунинга и требует от парламента усиление военного бюджета для проведения необходимых мер укрепления обороны. Вчерашние пацифисты в Швеции становятся оборонцами. А социал-демократия, увлеченная задачей укрепления армии и флота, с присущим ей оппортунизмом забывает, что именно командный состав шведской армии и флота не только прогерманский, но и пропитан нацизмом, все эти генералы де-Шан, Тамм, Торнель и проч.
Против роста нацизма в Швеции социал-демократы ничего не предпринимают, советуя шведам ждать исхода выборов в Норвегии. Они рассчитывают на победу социал-демократов, а тогда правительствам трех скандинавских стран легко будет наметить общую политику в деле обороны. Но атмосфера нервности и растерянности не уменьшается. Военные же ходят козырем. Укрепление армии ведется против опасности «с юга», т. е. со стороны гитлеровской Германии, но у шведских военных не то на уме. Швеция не раз в ходе своей истории сражалась с соседом с востока «и не все битвы кончались для шведов Полтавой». Надо лишь усилить армию и флот, что и делает социал-демократический кабинет. А там видно будет...
В политических кругах много говорят о неизбежности войны между Францией и Германией. Положение в Седерготландии расценивается как серьезное. «Буря бушует у наших берегов и вся Европа похожа на кипящий котел, готовый в любую минут) взорваться», - пишут газеты. Шведы растерялись, можно многого ждать от Москвы, но чтобы Берлин грозил Дании, этого здешние мозги не вмещают. Что еще надумает Гитлер? Каковы его планы?
На днях я слышала те же самые суждения от видных полити ков двух разных партий, консерватора и либерала: «Нам остается одно, вся Скандинавия должна искать защиты у Англии. Не плохо бы было войти в состав Британской империи. Одни мы бессильны». И это говорится не в виде шутки, такие мысли бродят здесь.
Я решила поехать на несколько дней в Норвегию, посмотреть, что там за настроения? Что делают мои норвежцы?
Сейчас здесь одни скучные текущие дела. Новостей по поводу займа ни из Москвы, ни от шведов. Лесные переговоры все еще лениво тянутся, их целиком ведет теперь торгпред. Остальные дела совсем мелкие. Душно в Стокгольме от бездеятельности и от пассивности шведов.
Год 1938-ой.
Уильям Ширер, историк, мемуарист, 34 года, корреспондент американского радио в Европе:
20 сентября.
В поезде Берлин - Годесберг. Провели сейчас немыслимую радиопередачу. В шесть вечера, когда я упаковывал вещи, позвонил из Нью-Йорка Пол Уайт. Я сказал, что ему придется отменить мою постоянную передачу в десять тридцать, так как в десять тридцать отправляется поезд на Годесберг. Он предложил выйти в эфир прямо из поезда, интервьюируя находящихся там корреспондентов по поводу шансов на мирный или военный исход переговоров в Годесберге. Телефонный звонок на государственное радио. Из поезда сделать это невозможно. Спрашиваю, как насчет того, чтобы провести передачу с вокзала Фридрихштрассе. Годится, говорит доктор Харальд Дитрих, энергичный, предприимчивый исполняющий обязанности начальника отдела коротковолновой связи. Телефонный звонок в Нью-Йорк. Уайт доволен. Когда я приехал без пяти десять на вокзал, прямо перед началом передачи, микрофон уже работал.
Но американских корреспондентов там не оказалось. Платформа была пуста. В десять я начал импровизировать. Единственная новость, которая у меня была, это то, что венгры и поляки примчались сегодня, как шакалы, в Берхтесгаден, чтобы потребовать свою долю чешской добычи. Когда эта тема была исчерпана, я начал читать заголовки вечерних газет. Как всегда ложь, но, если я так скажу, нацисты меня отключат. Например, такой заголовок: «ЧЕШСКИЕ СОЛДАТЫ НАПАДАЮТ НА ГЕРМАНСКУЮ ИМПЕРИЮ!» Посмотрел вокруг. Корреспондентов все еще нет. Я ожидал, что все они опоздают на поезд. Кажется, порассуждал на тему национальных меньшинств в Чехословакии. Наконец показался Гасс. Я буквально схватил его за полы пальто, и, не поняв, в чем дело, он уже был в эфире. Подъехали и остальные газетчики, но они, казалось, были заняты устройством своего багажа. Гасс начал подавать отчаянные знаки. Одному богу известно, как прозвучал конец передачи. Я дал слово двум или трем англичанам, потом Зигрид Шульц, Уэббу Миллеру, Ральфу Барнесу. Филиппе Бойано, итальянский журналист, жестом показал, что он тоже хочет выступить. Я знал, как он тайно ненавидит фашистов, но не был уверен в его английском. Оказалось все замечательно. Никакое поставленное произношение не могло быть и вполовину лучше. Жюв из Гавас тоже захотел сказать несколько слов. Не успел я спросить, говорит ли он по-английски, как он уже вещал - по-французски. Я начал переводить то, что он сказал, и вдруг краем глаза вижу, что поезд уже движется. Моя заключительная фраза была неразборчивой, но я успел вскочить в вагон. Боюсь, что передача провалилась, но сейчас приходится думать о более важных вещах.
Иван Майский, дипломат, 54 года, посол СССР в Англии, Женева (на Ассамблее Лиги Наций):
20 сентября.
18 чехпра впервые официально запросило Москву, может ли оно рассчитывать на локальное выполнение пакта со стороны СССР. 19-го из Москвы последовал вполне положительный ответ[635]. Чехи приободрились. В тот же день им был передан «англо-французский план». Чехи были возмущены. Только сегодня к вечеру они передали свой ответ «западным демократиям»: не отклоняя «план» прямо, чехпра предлагало использовать германо-чешский договор 1926 г., в свое время подтвержденный Гитлером, для решения нынешнего спора путем арбитража.
Из Праги сообщают, что в последние дни советское полпредство превратилось в центр потрясающих народных демонстраций. К зданию полпредства подходят тысячные толпы с кликами в честь СССР, посылают депутации к полпреду, со слезами на глазах просят не оставить ЧС в минуту испытания... На помощь Англии и Франции в Праге уже перестали надеяться. От «западных демократий» ничего не ждут. Мне невольно вспоминается ЧС делегатка на приеме «I.W.P.C.» , которая несколько дней тому назад мне сказала:
- Мы только на вас и надеемся, не выдайте!