8 сентября 1918-го
из дневников
Николай Виноградов (1885 - 1980), архитектор, 33 года, руководитель комиссии по охране памятников искусства и старины Моссовета, ответственный за выполнение в Москве плана монументальной пропаганды, Москва:
8 сентября.
Приходя в коллегию, я нашел там записку от Киммеля, в которой тот приглашал прийти в Кремль, чтоб присутствовать при осмотре ремонтно-восстановительных работ. Я предложил идти Ник[олаю] Александровичу, но он отказался, так как ему нужно было идти в Румянцевский музей по вопросу об Апраксинском доме. Пришлось идти самому.
Проходя к дворцовому управлению, я увидел идущую троицу. То были Грабарь, Бакланов и Бондаренко. Я прошел к Вайману и Шеферу, с которыми обменялись мнениями по вопросу о муке. Потом пришла вся компания, которая обсуждала вопрос о реставрации Кремля. Меня этот разговор раздражал, так как он был академичен. Волынка эта продолжалась с час. Присутствовали: Ятманов, Киммель, Грабарь, Романов, Бакланов, Бондаренко, Марковников, Покрышкин, Жуков, Вайман, Шефер и я. Рассуждения носили какой-то чересчур официальный характер. Все хотелось кому-то кого-то поймать и в чем-то уличить. Все были заправские «реставраторы». Каждый старался щегольнуть знаниями и опытом. Романов старался развить общий план реставрации Кремля...
Через час вся эта теплая компания отправилась на осмотр. Начали с осмотра Верхоспасского собора. Мы рассматривали изразчатый кирпич.
С лесов был дивный вид на Кремль и терема. Открывались детали, которые прежде не приходилось видеть. Потом прошли к церкви Двенадцати апостолов. Здесь наблюдали произведенные работы. Остановились на мысли, что необходимо снести все те постройки, что находятся между патриаршим домом и казармами.
После этого пошли в Вознесенский монастырь, где осматривали выставку картин художников 9-го революционного полка. Выставка, если это дилетанты, прекрасна. Преобладающее количество этюдов - о Кремле.
С выставки мы прошли на Беклемишевскую башню, где поставлены леса до самого верха. Осмотр показал, что верхушка сильно разбита и расшатана. Видимо, придется всю переложить, хотя «зодчие-реставраторы» выразились, что ее можно будет починить пропиткой цементом. Самое же любопытное было то, что до самого верха имеются следы цемента. Между тем, до последнего момента говорилось, что это единственная башня, которая уцелела от древности в целом, неискаженном виде.
Идя на Никольскую башню по стене, Мальков справлялся о памятнике Александру II. На мое заявление, что мы его снесем до основания, сказал, что ему нужен низ, который он хочет использовать для морга, видимо, для трупов казненных реакционеров.
На Никольской башне мы пробыли до четырех часов. Здесь присяжные реставраторы выражали свое мнение по поводу работ на башне. Марковников здесь показывал свою «любовь» к реставрационным работам. После осмотра всех этих штук мы в пятом часу направились из Кремля. Ятманов тянул в коллегию на заседание, но я пошел в комиссию, где встретил Орановского, который сообщил, что все члены ушли, думая, что я не приду...
Проходил мимо Зачатьевского монастыря, надворная церковь которого на меня произвела приятное впечатление. Собор же и колокольня построены в русско-готическом стиле, довольно оригинального характера.
Примечания:
Дом Апраксиных-Трубецких - памятник архитектуры барокко. Построен в 1766-1769 гг. (Маросейка, 22).
Бакланов Николай Борисович (1881-1959) - архитектор, член Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса.
Романов Николай Ильич (1867-1948) - историк искусств, хранитель картинной галереи Румянцевского музея (1910-1923), сотрудник Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса.
Покрышкин Петр Петрович - член Археологической комиссии, сотрудник Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса.
Жуков Н.К. - сотрудник Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса
Михаил Меньшиков, писатель, фельетонист, консервативный публицист и общественный деятель, в сентябре 1918 будет расстрелян ВЧК, 58 лет, Валдай:
Вчера приезжал И. И. Палферов и предлагал место заведующего его канцелярией по устройству ферм Виндаво-Рыбинской железной дороги. Около 600 р. жалованья и паек на семью. Возможность жить в Царском, в собственном доме и присматривать за ним. М. Вл. в восторге. Я считаю этот план почти столь же мечтательным, как план В. И. Грюнмана, который тоже обещал иметь в виду, если пройдет его проект обширного черепичного строительства в Северной области. Теоретически все эти годы ученые прожектеры правы, но мыслимо ли затевать что-нибудь грандиозное в разгар катастрофы? Нужны большие ассигновки и расходы на администрацию, и кажется этим дело ограничится. Дадут работу и лишь бы не преступную - не откажусь, надо же кормить детей. Работать буду добросовестно, - но само собой, если бы не лютый голод, не променял бы свое писательство на писарство.
Михаил Пришвин, писатель, 45 лет, Елец, Орловской губернии:
8 сентября. Была неделя Аграмачинская, потом шла неделя Московской разлуки, потом Шубинская неделя, Хрущевская неделя, неделя роздыха, теперь пришла неделя тоски.
Николай совершенно отчаялся в человеке (как Струве, Карташов и все). Я спросил его:
- Но ведь с каким же нибудь существом ты сравниваешь этого нашего человека и так видишь всю мерзость - кто это существо?
- Сам удивляюсь, что это такое...
Преступление Ленина состоит в том, что он подкупил народ простой русский, соблазнил его.
Русское поколение интеллигенции Толстым, народниками и славянофилами воспиталось в религиозном благоговении к простому народу в его деле добывания хлеба на земле: происхождение этого чувства, вероятно, от церкви. Теперь все это верование исчезло как дым, и осталось лицезрение колеса будничной необходимости (Марксова «Экономическая необходимость»). Похоже на то, как если бы любящий свою жену муж узнал бы внезапно, что беременность жены его произошла не от него, и потом из недели в неделю созерцает наливание живота. Народ сам по себе. Как велико должно быть разочарование человека, если вчера он говорил: «Я - творческая причина будущего нового существа на земле, я - носитель этой священной тайны размножения жизни». А сегодня он узнает, что он тут ни при чем и жизнь размножается сама собой, как мошкара, без всякого его личного участия, причем ложь и всякое преступление, вплоть до убийства, - такое же обыкновенное орудие жизни, как в земледелии соха и борона.
Чтобы спасти народ и поднять его, нужно дать ему сознание всеобщего личного участия во всех подробностях жизни - это и делала церковь, освящая куличи и признавая, что во всяком существе теплится искра Божия...
(Замечательно, что в земледельческих работах теперь не соблюдают праздников.) Принципы социализма, в сущности говоря, те же самые, как и церковные, только в нем не хватает церковной школы любви.
Не хватает личной любовной завязки с жизнью, все делается во имя общего («на чужого дядю»), например, Архип во время коммунистической молотьбы наивно воскликнул: «Мы опять на чужого дядю работаем».
Теперь время смутное, это значит, что планы, в которых работают различные духовные классы общества, перепутаны: так, например, какой-нибудь ярославский мужик, индивидуалист, предприниматель по природе, становится коммунистом и должен работать на всех («на чужого дядю») и так далее.
Беспокоит, что С. будет думать, будто я не показываюсь по трусости и оставляю ее одну.
А счастье свое, настоящее, вечное счастье, я понимаю в тихом подвиге, тайном деле с отказом от пользования благами - это моя тайная сущность, приступить к выполнению которой мешает мне не то обида, не то гордость, не то неизведанность того, что все изведали, что-то весьма маленькое, что в то же время заслоняет большое: неустройство в моем доме мешает войти в великий дом всего мира.
Тема всего этого периода: любовь - дело гения Рода (общее) и любовь - свое.
Можно ли найти такой путь, чтобы любовью к ней - любить других и этим жить. Так всегда любовь начинается, любишь весь мир, и кончается тем, что вместе с ней погибает весь мир.
Дорогая, нам нельзя надеяться на далекое время, когда достигнем мы нашего счастья двух, но любовью к тебе весь мир мне светит любовью, разве я не могу теперь же тобою любить весь мир.
Что редко встречается теперь в нашем возрасте - это способность до конца друг другу довериться, шагнуть как-то через все невозможные перегородки и в конце концов радостно встретиться. Я иногда в глухие минуты, когда падаешь под волну, с недоверием вспоминаю и думаю: «Ну, как же это она могла на это пойти, нет ли тут чего-нибудь... чего? не знаю, как это назвать... чего-то маленького и просто объяснимого». Но рано или поздно поднимаешься, как сейчас, на верхушку волны, и тогда это нежное, доверчивое и родное существо - чудесно и прекрасно, и в этой встрече я вижу награду Михаилу за верность его.
Не может быть любви без девственности, которая может сохраняться и под годами, и под скорлупой давно-семейной жизни.
Сегодня мы косили гречиху, которая была все время великолепной; но под самый конец заросилась, затуманилась, замучнела и бздюка напала, - мужики теперь к нашей работе совершенно привыкли, смотрят на нас или как на несчастненьких, или как на равных. Мы теперь вполне [перешли] разделяющую черту между барином и мужиком: есть что-то в этом хорошее, но совсем не то хорошее, о чем мечтали искатели слияния с народом.
Сергей Прокофьев, композитор, 27 лет, США, Нью-Йорк:
8 сентября. Мак-Кормик примет меня завтра. Я бы сделал по случаю воскресенья несколько визитов лицам, к которым рекомендательные письма, но багаж ещё не пришёл, а письма в багаже.
Гулял по Центральному парку и по городу.
Несмотря на бедность, едим с Кучерявым превкусно: устрицы, лангусты, всякие рыбки и персики со сливками.
Кучерявый заложил золотые часы.
Николай Виноградов (1885 - 1980), архитектор, 33 года, руководитель комиссии по охране памятников искусства и старины Моссовета, ответственный за выполнение в Москве плана монументальной пропаганды, Москва:
8 сентября.
Приходя в коллегию, я нашел там записку от Киммеля, в которой тот приглашал прийти в Кремль, чтоб присутствовать при осмотре ремонтно-восстановительных работ. Я предложил идти Ник[олаю] Александровичу, но он отказался, так как ему нужно было идти в Румянцевский музей по вопросу об Апраксинском доме. Пришлось идти самому.
Проходя к дворцовому управлению, я увидел идущую троицу. То были Грабарь, Бакланов и Бондаренко. Я прошел к Вайману и Шеферу, с которыми обменялись мнениями по вопросу о муке. Потом пришла вся компания, которая обсуждала вопрос о реставрации Кремля. Меня этот разговор раздражал, так как он был академичен. Волынка эта продолжалась с час. Присутствовали: Ятманов, Киммель, Грабарь, Романов, Бакланов, Бондаренко, Марковников, Покрышкин, Жуков, Вайман, Шефер и я. Рассуждения носили какой-то чересчур официальный характер. Все хотелось кому-то кого-то поймать и в чем-то уличить. Все были заправские «реставраторы». Каждый старался щегольнуть знаниями и опытом. Романов старался развить общий план реставрации Кремля...
Через час вся эта теплая компания отправилась на осмотр. Начали с осмотра Верхоспасского собора. Мы рассматривали изразчатый кирпич.
С лесов был дивный вид на Кремль и терема. Открывались детали, которые прежде не приходилось видеть. Потом прошли к церкви Двенадцати апостолов. Здесь наблюдали произведенные работы. Остановились на мысли, что необходимо снести все те постройки, что находятся между патриаршим домом и казармами.
После этого пошли в Вознесенский монастырь, где осматривали выставку картин художников 9-го революционного полка. Выставка, если это дилетанты, прекрасна. Преобладающее количество этюдов - о Кремле.
С выставки мы прошли на Беклемишевскую башню, где поставлены леса до самого верха. Осмотр показал, что верхушка сильно разбита и расшатана. Видимо, придется всю переложить, хотя «зодчие-реставраторы» выразились, что ее можно будет починить пропиткой цементом. Самое же любопытное было то, что до самого верха имеются следы цемента. Между тем, до последнего момента говорилось, что это единственная башня, которая уцелела от древности в целом, неискаженном виде.
Идя на Никольскую башню по стене, Мальков справлялся о памятнике Александру II. На мое заявление, что мы его снесем до основания, сказал, что ему нужен низ, который он хочет использовать для морга, видимо, для трупов казненных реакционеров.
На Никольской башне мы пробыли до четырех часов. Здесь присяжные реставраторы выражали свое мнение по поводу работ на башне. Марковников здесь показывал свою «любовь» к реставрационным работам. После осмотра всех этих штук мы в пятом часу направились из Кремля. Ятманов тянул в коллегию на заседание, но я пошел в комиссию, где встретил Орановского, который сообщил, что все члены ушли, думая, что я не приду...
Проходил мимо Зачатьевского монастыря, надворная церковь которого на меня произвела приятное впечатление. Собор же и колокольня построены в русско-готическом стиле, довольно оригинального характера.
Примечания:
Дом Апраксиных-Трубецких - памятник архитектуры барокко. Построен в 1766-1769 гг. (Маросейка, 22).
Бакланов Николай Борисович (1881-1959) - архитектор, член Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса.
Романов Николай Ильич (1867-1948) - историк искусств, хранитель картинной галереи Румянцевского музея (1910-1923), сотрудник Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса.
Покрышкин Петр Петрович - член Археологической комиссии, сотрудник Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса.
Жуков Н.К. - сотрудник Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса
Михаил Меньшиков, писатель, фельетонист, консервативный публицист и общественный деятель, в сентябре 1918 будет расстрелян ВЧК, 58 лет, Валдай:
Вчера приезжал И. И. Палферов и предлагал место заведующего его канцелярией по устройству ферм Виндаво-Рыбинской железной дороги. Около 600 р. жалованья и паек на семью. Возможность жить в Царском, в собственном доме и присматривать за ним. М. Вл. в восторге. Я считаю этот план почти столь же мечтательным, как план В. И. Грюнмана, который тоже обещал иметь в виду, если пройдет его проект обширного черепичного строительства в Северной области. Теоретически все эти годы ученые прожектеры правы, но мыслимо ли затевать что-нибудь грандиозное в разгар катастрофы? Нужны большие ассигновки и расходы на администрацию, и кажется этим дело ограничится. Дадут работу и лишь бы не преступную - не откажусь, надо же кормить детей. Работать буду добросовестно, - но само собой, если бы не лютый голод, не променял бы свое писательство на писарство.
Михаил Пришвин, писатель, 45 лет, Елец, Орловской губернии:
8 сентября. Была неделя Аграмачинская, потом шла неделя Московской разлуки, потом Шубинская неделя, Хрущевская неделя, неделя роздыха, теперь пришла неделя тоски.
Николай совершенно отчаялся в человеке (как Струве, Карташов и все). Я спросил его:
- Но ведь с каким же нибудь существом ты сравниваешь этого нашего человека и так видишь всю мерзость - кто это существо?
- Сам удивляюсь, что это такое...
Преступление Ленина состоит в том, что он подкупил народ простой русский, соблазнил его.
Русское поколение интеллигенции Толстым, народниками и славянофилами воспиталось в религиозном благоговении к простому народу в его деле добывания хлеба на земле: происхождение этого чувства, вероятно, от церкви. Теперь все это верование исчезло как дым, и осталось лицезрение колеса будничной необходимости (Марксова «Экономическая необходимость»). Похоже на то, как если бы любящий свою жену муж узнал бы внезапно, что беременность жены его произошла не от него, и потом из недели в неделю созерцает наливание живота. Народ сам по себе. Как велико должно быть разочарование человека, если вчера он говорил: «Я - творческая причина будущего нового существа на земле, я - носитель этой священной тайны размножения жизни». А сегодня он узнает, что он тут ни при чем и жизнь размножается сама собой, как мошкара, без всякого его личного участия, причем ложь и всякое преступление, вплоть до убийства, - такое же обыкновенное орудие жизни, как в земледелии соха и борона.
Чтобы спасти народ и поднять его, нужно дать ему сознание всеобщего личного участия во всех подробностях жизни - это и делала церковь, освящая куличи и признавая, что во всяком существе теплится искра Божия...
(Замечательно, что в земледельческих работах теперь не соблюдают праздников.) Принципы социализма, в сущности говоря, те же самые, как и церковные, только в нем не хватает церковной школы любви.
Не хватает личной любовной завязки с жизнью, все делается во имя общего («на чужого дядю»), например, Архип во время коммунистической молотьбы наивно воскликнул: «Мы опять на чужого дядю работаем».
Теперь время смутное, это значит, что планы, в которых работают различные духовные классы общества, перепутаны: так, например, какой-нибудь ярославский мужик, индивидуалист, предприниматель по природе, становится коммунистом и должен работать на всех («на чужого дядю») и так далее.
Беспокоит, что С. будет думать, будто я не показываюсь по трусости и оставляю ее одну.
А счастье свое, настоящее, вечное счастье, я понимаю в тихом подвиге, тайном деле с отказом от пользования благами - это моя тайная сущность, приступить к выполнению которой мешает мне не то обида, не то гордость, не то неизведанность того, что все изведали, что-то весьма маленькое, что в то же время заслоняет большое: неустройство в моем доме мешает войти в великий дом всего мира.
Тема всего этого периода: любовь - дело гения Рода (общее) и любовь - свое.
Можно ли найти такой путь, чтобы любовью к ней - любить других и этим жить. Так всегда любовь начинается, любишь весь мир, и кончается тем, что вместе с ней погибает весь мир.
Дорогая, нам нельзя надеяться на далекое время, когда достигнем мы нашего счастья двух, но любовью к тебе весь мир мне светит любовью, разве я не могу теперь же тобою любить весь мир.
Что редко встречается теперь в нашем возрасте - это способность до конца друг другу довериться, шагнуть как-то через все невозможные перегородки и в конце концов радостно встретиться. Я иногда в глухие минуты, когда падаешь под волну, с недоверием вспоминаю и думаю: «Ну, как же это она могла на это пойти, нет ли тут чего-нибудь... чего? не знаю, как это назвать... чего-то маленького и просто объяснимого». Но рано или поздно поднимаешься, как сейчас, на верхушку волны, и тогда это нежное, доверчивое и родное существо - чудесно и прекрасно, и в этой встрече я вижу награду Михаилу за верность его.
Не может быть любви без девственности, которая может сохраняться и под годами, и под скорлупой давно-семейной жизни.
Сегодня мы косили гречиху, которая была все время великолепной; но под самый конец заросилась, затуманилась, замучнела и бздюка напала, - мужики теперь к нашей работе совершенно привыкли, смотрят на нас или как на несчастненьких, или как на равных. Мы теперь вполне [перешли] разделяющую черту между барином и мужиком: есть что-то в этом хорошее, но совсем не то хорошее, о чем мечтали искатели слияния с народом.
Сергей Прокофьев, композитор, 27 лет, США, Нью-Йорк:
8 сентября. Мак-Кормик примет меня завтра. Я бы сделал по случаю воскресенья несколько визитов лицам, к которым рекомендательные письма, но багаж ещё не пришёл, а письма в багаже.
Гулял по Центральному парку и по городу.
Несмотря на бедность, едим с Кучерявым превкусно: устрицы, лангусты, всякие рыбки и персики со сливками.
Кучерявый заложил золотые часы.