27 августа 1918-го года
из дневников
Никита Окунев, 49 лет, служащий пароходства, Москва
27 августа.
Так долго не писал… Собственно «не писалось»; настроение прескверное, умиротворения не заметно, а тяготы жизненные с каждым днем делаются все увесистее. Черный хлеб покупаем 10 р. за ф., мясо говяжье 12 р. ф., масло сливочное 35 р. ф., яйцо 1 р. 50 к. шт., молоко - кружка (2 стакана) 2 р. 50 к., огурцы 17 к. шт., вишня 8 р. ф., малина 4 р. 50 к. ф., яблоки от 70 к. до 10 р. за шт., арбузов, конечно, совсем нет - отрезана «арбузная» страна от Москвы. Спирт продают 160 р. за бут. или 3 200 за ведро. В ресторанах каждое блюдо стоит 30 р. Папиросы самые дешевые 10 к. шт. Слышал, между прочим, разговор о женских ботинках: «похуже - 325 р., получше - 480 р.». Видел на Сухаревке приценку к старому сюртучному костюму, просят ни много ни мало 800 р. Советские «Известия» за последнюю неделю только и пишут о «крупных» победах над чехословаками и предсказывают через несколько дней полный их разгром. Что положение их «отчаянное», что подмоги с Дальнего Востока они не успеют получить от англо-японцев, потому, де, Байкальские туннели (драгоценнейшее наследие царского режима) взорваны советскими войсками. Но несмотря на такие вести, как видится, больше зажигательного, зазывательного для красногвардейцев свойства, - Казань, Симбирск, Самара, Екатеринбург все еще в руках чехословаков, и в «сводках» больше говорится о занятии советскими войсками каких-то деревенек да «горок» («Красная горка» близ Казани).
Около Гомеля идут бои с немцами за переход ими демаркационной линии.
Луначарский то и дело устраивает религиозные диспуты, на которых спорит с православными священниками и с толстовцами. Кричит тем и другим, что «не щит смирения нужен сейчас, а меч»… «Настал час второго пришествия Христа, не вашего Христа, а нашего, полного великого гнева, ибо если бы Христос жил сейчас, он был бы с нами.» Кажется, в конце концов выпалил, что сейчас не Крест священен, а винтовка.
Николай Виноградов (1885 - 1980), архитектор, 33 года, руководитель комиссии по охране памятников искусства и старины Моссовета, ответственный за выполнение в Москве плана монументальной пропаганды, Москва:
27 августа.
Сегодня должна была быть приемка моего отдела охраны памятников. Она началась с того, что Ятманов просил ознакомить его со взглядами на дальнейшую судьбу комиссии по охране. На что я сказал, что для меня эта работа ясна, как день, а что будет делать центральный комитет, я не знаю, так как до сего времени он, кроме дел московских, ничего не делал.
...
Из Ярославля прибыл П.Д. Барановский, который сообщает поразительные вещи. Ему буквально без денег удалось организовать работы в большом масштабе, и было страшно досадно, что все это было теперь без почвы, так как у меня нет денег для этой работы, а идти в [Комиссариат] просвещения не хочется. Все же... я переговорил с Нат[альей] Ивановной Троцкой, прося ее прийти на помощь. Она просила сделать доклад в музейной коллегии, и тогда деньги будут выданы. Барановский делал доклад, но каков результат, мне не известно.
Что-то слышно, что завтра будет доклад по этому поводу, на который должны пригласить и нашу архитектурно-археологическую секцию, но я никаких повесток не получал.
Вечером было продолжение первого заседания комиссии по слиянию комиссариатов. На нем я поставил вопрос, как относиться совещанию к дальнейшим вопросам нашего положения по слиянии. Кончился обмен мнений самым неожиданным образом, когда представители [Комиссариата] просвещения согласились с требованием организации коллегии из руководителей при ней, [как] консультативный орган из специалистов. Этим постановлением они связали меня обязательством работать в [Комиссариате] просвещения. Наплевать, посмотрим, что выйдет.
В одиннадцатом часу мы собрались в Совдепе: я, Орановский и Кропотов. Решили завтра быть в Третьяковке на ревизии
Михаил Меньшиков, писатель, фельетонист, консервативный публицист и общественный деятель, в сентябре 1918 будет расстрелян ВЧК, 58 лет, Валдай:
Сегодня опять определенное решение - везти семью в Петровск. От голода слабею, - сходил в казначейство, к архимандриту, на почту, зашел к Митрофанову - и устал, едва на ногах держусь. Лепешки едим пополам с серыми опасными жмыхами, к-рые могут сделать множество заноз в желудке и кишечнике. Знаем это - и едим. От Сытина нет ни звука. Послал с Костей Птицыным еще одно письмо Баженову с просьбой телеграфировать, когда мне приезжать. В Валдае отбирают квартиры, выселяют - чего доброго и нас выбросят на улицу. Сейчас бедная М. В. опять тащится за 20 ф. муки через озеро с нянькой. Унылое, поганое существование. Зашел в магазин (кооператив) - дамские полусапожки из грубой кожи 126 р., детские сапожки - 96 р. и т. д. Чтобы подкинуть подметки из своего товара (т. е. заказчика), сапожники сразу, точно по команде, берут уже 15 р. вместо семи. А прежде все сапоги с работой и товаром стоили 7 р. и меньше. Ясно, что рабочий народ ошалел: разбогатев и не зная, куда девать деньги за отсутствием водки, налогов, товаров и более тонких потребностей, он разрешает себе барскую роскошь - лень. Отказывается от работы или заламывает безумные цены.
Вера Бунина, жена Ивана Бунина, 36 лет, Одесса:
27 августа.
[...] Ян и Нилус в городе. В 11 часов утра назначено свидание с Брайневичем насчет книгоиздательства, товарищества на паях в Одессе. [...]
Деньги, взятые из Москвы, приходят к концу. Ян не работает. Проживать здесь нужно минимум 2000 р. в месяц. Ехать в Россию?.. А там что? Голодать, доживать на последние деньги.
Сергей Прокофьев, композитор, 27 лет, США, Сан-Франциско.
27 августа.
Поездка в превосходном, мягком автомобиле по широко раскинувшемуся гористому Сан-Франциско. Инженер Кучерявый, который питает ко мне чрезвычайную нежность и уверенность в моих американских успехах, взял меня под руку и сказал, что дела его, по которым он прибыл в Америку, идут отлично, что по приезде в Нью-Йорк он получит пятнадцать тысяч долларов и рад со мной «поделиться», так что я не должен беспокоиться о том, что у меня не хватит денег до Нью-Йорка, а приехавши в Нью-Йорк, не торопиться с заключением первого попавшегося контракта. Мило, на дорогу до Нью-Йорка я рассчитывал, а на такую любезность и не гадал.
Никита Окунев, 49 лет, служащий пароходства, Москва
27 августа.
Так долго не писал… Собственно «не писалось»; настроение прескверное, умиротворения не заметно, а тяготы жизненные с каждым днем делаются все увесистее. Черный хлеб покупаем 10 р. за ф., мясо говяжье 12 р. ф., масло сливочное 35 р. ф., яйцо 1 р. 50 к. шт., молоко - кружка (2 стакана) 2 р. 50 к., огурцы 17 к. шт., вишня 8 р. ф., малина 4 р. 50 к. ф., яблоки от 70 к. до 10 р. за шт., арбузов, конечно, совсем нет - отрезана «арбузная» страна от Москвы. Спирт продают 160 р. за бут. или 3 200 за ведро. В ресторанах каждое блюдо стоит 30 р. Папиросы самые дешевые 10 к. шт. Слышал, между прочим, разговор о женских ботинках: «похуже - 325 р., получше - 480 р.». Видел на Сухаревке приценку к старому сюртучному костюму, просят ни много ни мало 800 р. Советские «Известия» за последнюю неделю только и пишут о «крупных» победах над чехословаками и предсказывают через несколько дней полный их разгром. Что положение их «отчаянное», что подмоги с Дальнего Востока они не успеют получить от англо-японцев, потому, де, Байкальские туннели (драгоценнейшее наследие царского режима) взорваны советскими войсками. Но несмотря на такие вести, как видится, больше зажигательного, зазывательного для красногвардейцев свойства, - Казань, Симбирск, Самара, Екатеринбург все еще в руках чехословаков, и в «сводках» больше говорится о занятии советскими войсками каких-то деревенек да «горок» («Красная горка» близ Казани).
Около Гомеля идут бои с немцами за переход ими демаркационной линии.
Луначарский то и дело устраивает религиозные диспуты, на которых спорит с православными священниками и с толстовцами. Кричит тем и другим, что «не щит смирения нужен сейчас, а меч»… «Настал час второго пришествия Христа, не вашего Христа, а нашего, полного великого гнева, ибо если бы Христос жил сейчас, он был бы с нами.» Кажется, в конце концов выпалил, что сейчас не Крест священен, а винтовка.
Николай Виноградов (1885 - 1980), архитектор, 33 года, руководитель комиссии по охране памятников искусства и старины Моссовета, ответственный за выполнение в Москве плана монументальной пропаганды, Москва:
27 августа.
Сегодня должна была быть приемка моего отдела охраны памятников. Она началась с того, что Ятманов просил ознакомить его со взглядами на дальнейшую судьбу комиссии по охране. На что я сказал, что для меня эта работа ясна, как день, а что будет делать центральный комитет, я не знаю, так как до сего времени он, кроме дел московских, ничего не делал.
...
Из Ярославля прибыл П.Д. Барановский, который сообщает поразительные вещи. Ему буквально без денег удалось организовать работы в большом масштабе, и было страшно досадно, что все это было теперь без почвы, так как у меня нет денег для этой работы, а идти в [Комиссариат] просвещения не хочется. Все же... я переговорил с Нат[альей] Ивановной Троцкой, прося ее прийти на помощь. Она просила сделать доклад в музейной коллегии, и тогда деньги будут выданы. Барановский делал доклад, но каков результат, мне не известно.
Что-то слышно, что завтра будет доклад по этому поводу, на который должны пригласить и нашу архитектурно-археологическую секцию, но я никаких повесток не получал.
Вечером было продолжение первого заседания комиссии по слиянию комиссариатов. На нем я поставил вопрос, как относиться совещанию к дальнейшим вопросам нашего положения по слиянии. Кончился обмен мнений самым неожиданным образом, когда представители [Комиссариата] просвещения согласились с требованием организации коллегии из руководителей при ней, [как] консультативный орган из специалистов. Этим постановлением они связали меня обязательством работать в [Комиссариате] просвещения. Наплевать, посмотрим, что выйдет.
В одиннадцатом часу мы собрались в Совдепе: я, Орановский и Кропотов. Решили завтра быть в Третьяковке на ревизии
Михаил Меньшиков, писатель, фельетонист, консервативный публицист и общественный деятель, в сентябре 1918 будет расстрелян ВЧК, 58 лет, Валдай:
Сегодня опять определенное решение - везти семью в Петровск. От голода слабею, - сходил в казначейство, к архимандриту, на почту, зашел к Митрофанову - и устал, едва на ногах держусь. Лепешки едим пополам с серыми опасными жмыхами, к-рые могут сделать множество заноз в желудке и кишечнике. Знаем это - и едим. От Сытина нет ни звука. Послал с Костей Птицыным еще одно письмо Баженову с просьбой телеграфировать, когда мне приезжать. В Валдае отбирают квартиры, выселяют - чего доброго и нас выбросят на улицу. Сейчас бедная М. В. опять тащится за 20 ф. муки через озеро с нянькой. Унылое, поганое существование. Зашел в магазин (кооператив) - дамские полусапожки из грубой кожи 126 р., детские сапожки - 96 р. и т. д. Чтобы подкинуть подметки из своего товара (т. е. заказчика), сапожники сразу, точно по команде, берут уже 15 р. вместо семи. А прежде все сапоги с работой и товаром стоили 7 р. и меньше. Ясно, что рабочий народ ошалел: разбогатев и не зная, куда девать деньги за отсутствием водки, налогов, товаров и более тонких потребностей, он разрешает себе барскую роскошь - лень. Отказывается от работы или заламывает безумные цены.
Вера Бунина, жена Ивана Бунина, 36 лет, Одесса:
27 августа.
[...] Ян и Нилус в городе. В 11 часов утра назначено свидание с Брайневичем насчет книгоиздательства, товарищества на паях в Одессе. [...]
Деньги, взятые из Москвы, приходят к концу. Ян не работает. Проживать здесь нужно минимум 2000 р. в месяц. Ехать в Россию?.. А там что? Голодать, доживать на последние деньги.
Сергей Прокофьев, композитор, 27 лет, США, Сан-Франциско.
27 августа.
Поездка в превосходном, мягком автомобиле по широко раскинувшемуся гористому Сан-Франциско. Инженер Кучерявый, который питает ко мне чрезвычайную нежность и уверенность в моих американских успехах, взял меня под руку и сказал, что дела его, по которым он прибыл в Америку, идут отлично, что по приезде в Нью-Йорк он получит пятнадцать тысяч долларов и рад со мной «поделиться», так что я не должен беспокоиться о том, что у меня не хватит денег до Нью-Йорка, а приехавши в Нью-Йорк, не торопиться с заключением первого попавшегося контракта. Мило, на дорогу до Нью-Йорка я рассчитывал, а на такую любезность и не гадал.