8 августа 1938-го года
из дневников
Владимир Вернадский, академик, 75 лет, Москва:
8 августа.
Узкое. Сегодня уезжаем.
Вчера только что поправился после желудочного заболевания. Не везет. Не писал. В общем здесь хорошо работал и много сумел.
Кончил (о) Гете; статью о роли Аl (алюминия) и Si (кремния) в почвах. Почти закончена работа о непроход[имом] мат[ериально]-энерг[етическом] различии жив[ых] и косн[ых] естест[венных] тел биосферы. Начата и продумана (работа) «О состояниях физич[еского] пространства».
Вчера кончил замеч[ательно] интересную книгу Макаренко «Педагогическая поэма», Л.; М., 1937 («Худ[ожественная] лит[ература]»), 50000 экз[емпляров]. В связи с этим вспомнил 1928 год, Ессентуки. Встреча с Пестряком (из Одессы) - тогда в Москве, в пед[агогической] школе. Он убежденный педагог-коммунист. Кажется, он потом пострадал. Были его книжки - не читал и в школу его я не поехал. В это время умер Дзержинский - я с ним говорил как о Торквемаде. Он горячо защищал, говорил как о человеке, любящем детей. Любопытно, что сейчас при терроре Ежова вспоминают Дзержинского как его антипода! Был сбор (средств) во время обеда на колонию малол[етних] преступников имени Дз[ержинского]. Я имел слабость подписать рубль и мне очень это было тяжело. Теперь эта колония описана у Макаренко.
Владимир Голицын, художник-иллюстратор, 36 лет, Абхазия, Гудаута (П.Д. - художник Павел Корин):
8 августа.
Писал утром горы. П Д. пришел, как вчера, лежать в «морду». Мидо позвал меня играть в домино. Я сказал П.Д.: «Небо допишите» (немного раньше П Д. рассказывал мне со слов Нестерова о знаменитом хирурге Павлове, большом любителе писать пейзажи. За ним приезжала карета, а он, влезая в нее и на ходу застегиваясь, кричал своему камердинеру: «Иван! Небо допиши!») - и шел играть в домино. ПД. очень интересуется нашей игрой, всегда приходит, спрашивает результаты, сочуствует, а сам о домино понятия не имеет. То же с ним было во время матча Алехин - Эйве. Приехала Цецилия Мансурова из Теберды из КСУ-чьяго санатория. Уморительно рассказывала об ухе Прокофьева (его порезал парихмахер, в тот момент, когда Прокофьев его ругал, что он плохо бреет) и С. Михалкове. Вечером купались при луне. Неожиданно приехал Дм. Ксеноф. Языков и К°, которые вернулись с туристической поездки по Военно-Грузинской дороге. После купания пили чай. Когда спать шли, Павел Дмитриевич, показывая на нашу шелковицу, освещенную луной, сказал: «Дерево Леонардо да Винчи». Правда, удивительно похоже на знаменитый рисунок дерева. Как я раньше не замечал! «Леонардо да Винчи силуэт брал, выискивая контур», - добавил Корин. С горечью сказал о Черемныхе, обиделся, что не заходит. «Знал бы, не стал здороваться. На что он мне нужен». Вечером вместе писали горы.
Владимир Вернадский, академик, 75 лет, Москва:
8 августа.
Узкое. Сегодня уезжаем.
Вчера только что поправился после желудочного заболевания. Не везет. Не писал. В общем здесь хорошо работал и много сумел.
Кончил (о) Гете; статью о роли Аl (алюминия) и Si (кремния) в почвах. Почти закончена работа о непроход[имом] мат[ериально]-энерг[етическом] различии жив[ых] и косн[ых] естест[венных] тел биосферы. Начата и продумана (работа) «О состояниях физич[еского] пространства».
Вчера кончил замеч[ательно] интересную книгу Макаренко «Педагогическая поэма», Л.; М., 1937 («Худ[ожественная] лит[ература]»), 50000 экз[емпляров]. В связи с этим вспомнил 1928 год, Ессентуки. Встреча с Пестряком (из Одессы) - тогда в Москве, в пед[агогической] школе. Он убежденный педагог-коммунист. Кажется, он потом пострадал. Были его книжки - не читал и в школу его я не поехал. В это время умер Дзержинский - я с ним говорил как о Торквемаде. Он горячо защищал, говорил как о человеке, любящем детей. Любопытно, что сейчас при терроре Ежова вспоминают Дзержинского как его антипода! Был сбор (средств) во время обеда на колонию малол[етних] преступников имени Дз[ержинского]. Я имел слабость подписать рубль и мне очень это было тяжело. Теперь эта колония описана у Макаренко.
Владимир Голицын, художник-иллюстратор, 36 лет, Абхазия, Гудаута (П.Д. - художник Павел Корин):
8 августа.
Писал утром горы. П Д. пришел, как вчера, лежать в «морду». Мидо позвал меня играть в домино. Я сказал П.Д.: «Небо допишите» (немного раньше П Д. рассказывал мне со слов Нестерова о знаменитом хирурге Павлове, большом любителе писать пейзажи. За ним приезжала карета, а он, влезая в нее и на ходу застегиваясь, кричал своему камердинеру: «Иван! Небо допиши!») - и шел играть в домино. ПД. очень интересуется нашей игрой, всегда приходит, спрашивает результаты, сочуствует, а сам о домино понятия не имеет. То же с ним было во время матча Алехин - Эйве. Приехала Цецилия Мансурова из Теберды из КСУ-чьяго санатория. Уморительно рассказывала об ухе Прокофьева (его порезал парихмахер, в тот момент, когда Прокофьев его ругал, что он плохо бреет) и С. Михалкове. Вечером купались при луне. Неожиданно приехал Дм. Ксеноф. Языков и К°, которые вернулись с туристической поездки по Военно-Грузинской дороге. После купания пили чай. Когда спать шли, Павел Дмитриевич, показывая на нашу шелковицу, освещенную луной, сказал: «Дерево Леонардо да Винчи». Правда, удивительно похоже на знаменитый рисунок дерева. Как я раньше не замечал! «Леонардо да Винчи силуэт брал, выискивая контур», - добавил Корин. С горечью сказал о Черемныхе, обиделся, что не заходит. «Знал бы, не стал здороваться. На что он мне нужен». Вечером вместе писали горы.