6 июля. Александр Межиров
***
В 41-м, в лесах Первояну,
Привели «языка» на поляну,
Чтобы он успокоиться мог.
Там разведчики славные наши
В котелок с концентратами каши
Затолкали крутой кипяток.
А «язык», словно это отрава,
Или просто игра и забава,
Сапогом, по-футбольному, справа,
Залепил котелок в потолок.
И поэтому, прямо на каше,
Что успела опасть с потолка,
Был застрелен. Разведчики наши
Упредили и суд и срока.
Мёртвый пляж. Развороченный берег.
Между дюнами признаки льда.
Этот абверовский офицерик
Вышел к лесу, а шёл не сюда
И пришёл неизвестно откуда,
Чтоб накликать заместо суда
На себя беспредел самосуда.
Слабый волос его жидковат.
Странный запах. Видать, препарат,
Регулярным составленный бытом,
Незнакомым, а, может, забытым.
Дай Бог память. Но память груба.
Мы уже ничего не изменим.
Заводь моря. Кривая губа.
Берег в инее позднеосеннем.
И в землянке сухая пальба.
Странный запах борьбы с облысеньем
Haд пустыней арийского лба.
Портленд, 6 июля 1998
В 41-м, в лесах Первояну,
Привели «языка» на поляну,
Чтобы он успокоиться мог.
Там разведчики славные наши
В котелок с концентратами каши
Затолкали крутой кипяток.
А «язык», словно это отрава,
Или просто игра и забава,
Сапогом, по-футбольному, справа,
Залепил котелок в потолок.
И поэтому, прямо на каше,
Что успела опасть с потолка,
Был застрелен. Разведчики наши
Упредили и суд и срока.
Мёртвый пляж. Развороченный берег.
Между дюнами признаки льда.
Этот абверовский офицерик
Вышел к лесу, а шёл не сюда
И пришёл неизвестно откуда,
Чтоб накликать заместо суда
На себя беспредел самосуда.
Слабый волос его жидковат.
Странный запах. Видать, препарат,
Регулярным составленный бытом,
Незнакомым, а, может, забытым.
Дай Бог память. Но память груба.
Мы уже ничего не изменим.
Заводь моря. Кривая губа.
Берег в инее позднеосеннем.
И в землянке сухая пальба.
Странный запах борьбы с облысеньем
Haд пустыней арийского лба.
Портленд, 6 июля 1998