1 июля. Лидия Чуковская
из записок об Анне Ахматовой в 1961-ом году:
1 июля 61 • Кажется, Анне Андреевне чуть получше. Провела с ней вечер. Сидит, опираясь на руки, у себя на постели, в своем уютном, но душном шкафу. Беседовала она со мной спокойно и благостно. И - внезапный - взрыв.
Она спросила у меня, читала ли я ее стихи в «Звезде» и думаю ли, как, например, Вильмонт, что печатать их вообще не стоило (В 1961 году, в № 5 журнала «Звезда» были опубликованы такие стихотворения: «Молюсь оконному лучу»; «И когда друг друга проклинали»; «Смерть Софокла»).
Я с удивлением ответила: «Почему же не стоило? “Молюсь оконному лучу” - прекрасное стихотворение; “И когда друг друга проклинали” - тоже, хотя мне и не по душе строчка: “В страсти, раскаленной добела”… “Софокл”, ну, “Софокл” холодноватые стихи, - сказала я, - но это не резон, чтобы их не печатать».
- Холодноватые?! - с яростью произнесла Анна Андреевна. - Рас-ка-лен-ные! - повторила она по складам - и каждый слог был раскален добела́.
- Просто у вас нет уха к античности. Для вас это пустое место. И Дионисово действо и легенда о смерти Софокла - звук пустой. А это должно быть внутри, вот здесь, - она показала на грудь - этим надо жить… И стихи мои о смерти Софокла так существенны для понимания отношений между искусством и властью. Должных отношений. Это урок.
Я промолчала. Не стала уж и заговаривать о неудачной строке: «Сам Дионис ему снять повелел осаду», где слова слипаются, - «снять повелел», - чего вообще у Ахматовой не бывает. (Ведь ударение логическое на «снять», а ритмическое на «повелел»…) Насчет темы - поэт и власть, и преподанного здесь власти урока - это я, конечно, уловила. Что же касается античности - похвастаться нечем: и в самом деле - я ею не жила и не живу, я ведь человек «грязно необразованный», как говорит о себе кто-то из героев Достоевского, но ведь вот и Библию я знаю худо, и более чем худо знаю - она для меня мертва - а вот «Библейские стихи» Анны Ахматовой: «Лотова жена», «И встретил Иаков в долине Рахиль» - они для меня Библию воскрешают. А «Смерть Софокла» не воскрешает для меня античность… Одна ли я в этом повинна? А быть может немного и Ахматова? Чудотворства какого-то тут не свершилось, аллегория осталась аллегорией.
Далее разговор пошел мирно. (После вспышки гнева - внезапной! - Анна Андреевна умеет столь же внезапно переводить себя на спокойный тон. Точно выключатель какой-то в себе повертывает.) О Надежде Яковлевне она заговорила вполне спокойно, хотя и осудительно.
- Надя ни за что не желает признать Ольгу хищницей. Не пойму, что это с нею случилось? Влияние Оттенов? иначе ничем я не могу объяснить. Они нашли какой-то способ проникнуть ей в душу. Обывательскую постройку я понимаю отлично: «Поэт! Муза Поэта! Она невинно заточена в тюрьму, она принимает гоненья за свою любовь». Очень складно выходит. А что все это вздор, все ложь, что она попросту хищница - до этого никому дела нет.
Я спросила, читала ли она в «Литературной газете» статью Сарнова о Евтушенко и Вознесенском. Она статьи не читала, а о Евтушенко и Вознесенском отозвалась неблагосклонно и как о личностях и как о поэтах.
Я спорить не собиралась: ни Вознесенского, ни Евтушенко вообще никогда и в глаза не видывала. Стихи Вознесенского не воспринимаю, а в Евтушенко - «в этом теплится что-то». Писать стихи он не умеет, но что-то живое есть… Впрочем, я не вчитывалась.
- Начальство их недолюбливает, - сказала я.
- Вздор! Их посылают на Кубу! И каждый день делают им рекламу в газетах. Так ли у нас поступают с поэтами, когда начальство не жалует их в самом деле!
Примечание
СМЕРТЬ СОФОКЛА
Тогда царь понял, что умер Софокл.
Легенда
На дом Софокла в ночь слетел с небес орел,
И мрачно хор цикад вдруг зазвенел из сада.
А в этот час уже в бессмертье гений шел,
Минуя вражий стан у стен родного града.
Так вот когда царю приснился странный сон:
Сам Дионис ему снять повелел осаду,
Чтоб шумом не мешать обряду похорон
И дать афинянам почтить его отраду.
Анна Ахматова, 1961
1 июля 61 • Кажется, Анне Андреевне чуть получше. Провела с ней вечер. Сидит, опираясь на руки, у себя на постели, в своем уютном, но душном шкафу. Беседовала она со мной спокойно и благостно. И - внезапный - взрыв.
Она спросила у меня, читала ли я ее стихи в «Звезде» и думаю ли, как, например, Вильмонт, что печатать их вообще не стоило (В 1961 году, в № 5 журнала «Звезда» были опубликованы такие стихотворения: «Молюсь оконному лучу»; «И когда друг друга проклинали»; «Смерть Софокла»).
Я с удивлением ответила: «Почему же не стоило? “Молюсь оконному лучу” - прекрасное стихотворение; “И когда друг друга проклинали” - тоже, хотя мне и не по душе строчка: “В страсти, раскаленной добела”… “Софокл”, ну, “Софокл” холодноватые стихи, - сказала я, - но это не резон, чтобы их не печатать».
- Холодноватые?! - с яростью произнесла Анна Андреевна. - Рас-ка-лен-ные! - повторила она по складам - и каждый слог был раскален добела́.
- Просто у вас нет уха к античности. Для вас это пустое место. И Дионисово действо и легенда о смерти Софокла - звук пустой. А это должно быть внутри, вот здесь, - она показала на грудь - этим надо жить… И стихи мои о смерти Софокла так существенны для понимания отношений между искусством и властью. Должных отношений. Это урок.
Я промолчала. Не стала уж и заговаривать о неудачной строке: «Сам Дионис ему снять повелел осаду», где слова слипаются, - «снять повелел», - чего вообще у Ахматовой не бывает. (Ведь ударение логическое на «снять», а ритмическое на «повелел»…) Насчет темы - поэт и власть, и преподанного здесь власти урока - это я, конечно, уловила. Что же касается античности - похвастаться нечем: и в самом деле - я ею не жила и не живу, я ведь человек «грязно необразованный», как говорит о себе кто-то из героев Достоевского, но ведь вот и Библию я знаю худо, и более чем худо знаю - она для меня мертва - а вот «Библейские стихи» Анны Ахматовой: «Лотова жена», «И встретил Иаков в долине Рахиль» - они для меня Библию воскрешают. А «Смерть Софокла» не воскрешает для меня античность… Одна ли я в этом повинна? А быть может немного и Ахматова? Чудотворства какого-то тут не свершилось, аллегория осталась аллегорией.
Далее разговор пошел мирно. (После вспышки гнева - внезапной! - Анна Андреевна умеет столь же внезапно переводить себя на спокойный тон. Точно выключатель какой-то в себе повертывает.) О Надежде Яковлевне она заговорила вполне спокойно, хотя и осудительно.
- Надя ни за что не желает признать Ольгу хищницей. Не пойму, что это с нею случилось? Влияние Оттенов? иначе ничем я не могу объяснить. Они нашли какой-то способ проникнуть ей в душу. Обывательскую постройку я понимаю отлично: «Поэт! Муза Поэта! Она невинно заточена в тюрьму, она принимает гоненья за свою любовь». Очень складно выходит. А что все это вздор, все ложь, что она попросту хищница - до этого никому дела нет.
Я спросила, читала ли она в «Литературной газете» статью Сарнова о Евтушенко и Вознесенском. Она статьи не читала, а о Евтушенко и Вознесенском отозвалась неблагосклонно и как о личностях и как о поэтах.
Я спорить не собиралась: ни Вознесенского, ни Евтушенко вообще никогда и в глаза не видывала. Стихи Вознесенского не воспринимаю, а в Евтушенко - «в этом теплится что-то». Писать стихи он не умеет, но что-то живое есть… Впрочем, я не вчитывалась.
- Начальство их недолюбливает, - сказала я.
- Вздор! Их посылают на Кубу! И каждый день делают им рекламу в газетах. Так ли у нас поступают с поэтами, когда начальство не жалует их в самом деле!
Примечание
СМЕРТЬ СОФОКЛА
Тогда царь понял, что умер Софокл.
Легенда
На дом Софокла в ночь слетел с небес орел,
И мрачно хор цикад вдруг зазвенел из сада.
А в этот час уже в бессмертье гений шел,
Минуя вражий стан у стен родного града.
Так вот когда царю приснился странный сон:
Сам Дионис ему снять повелел осаду,
Чтоб шумом не мешать обряду похорон
И дать афинянам почтить его отраду.
Анна Ахматова, 1961