28 июня 1918-го
из дневников
Зинаида Гиппиус, поэт, 48 лет, Петроград:
28 июня. Пятница.
Новый «Совдеп» (какое словечко! совиное депо) громит все и вся. Кузьмин (заместитель Володарского) объявил, что соц. газеты будут закрывать без суда (уже закрыл), а на буржуазные накладывать штраф до полумиллиона, «они сами и сдохнут». Уже наложил: на «Новую Жизнь» 50 тысяч, на «Новые ведомости» (вечерка) 10 тысяч.
Редактор последней рассказывает, как был у Кузьмина. Человечек вида учительского. Стали торговаться. Скостил 8 тысяч. Но редактор и на 2 не соглашается. Тогда Кузьмин: «Нет, давайте две, зато мы вас долго не будем трогать». Редактор радуется: «Правда? Но нельзя ли рассрочку?» Дали рассрочку. Везде торговля.
Выдано 12 тысяч русских шинелей для немцев, едущих с большевиками на чехо-словаков. Что-то мало - 12 тысяч!
Алексей Орешников, эксперт по нумизматике, 62 года, сотрудник Исторического музея, Москва:
Осматривал с иконником Чириковым собрание икон Уваровых, который нашел много редкого письма. Заходил в книжный магазин Карбасникова, цены назначают на 25% выше назначенных; купить отказался, пошел к Суворину, там цены нормальные. Вышла книжка «Древний мир на юге России» (цена 6 р. 50 к. за 100 страниц!), содержание интересное, но в нумизматике, как это обыкновенно, вранье.
Никита Окунев, 49 лет, служащий пароходства, Москва:
Слава Богу, пока что с Николаем Вторым и его семьей ничего страшного не случилось. Все они оказались здравствующими и находятся в Екатеринбурге, о чем есть официальное сообщение.
Ленин нет-нет да и подогреет своих «молодцов». Вчера на 4-й конференции фабрично-заводских комитетов он опять ораторствовал. Все бедствия, - говорит, - от империалистической войны, вызванной корыстью капиталистов, голод и анархия довели народ до озверения. Война безысходна. Но «нет иного выхода из войны, как гражданская война угнетаемых против угнетателей, из всех войн законная, справедливая, священная». (Но кто кого теперь угнетает: угнетатели угнетенных или угнетенные б/ывших/ угнетателей?) «Нам было гораздо легче начать революцию, но нам гораздо труднее продолжать ее. Иное дело - в западноевропейских странах. Там труднее начать революцию, ибо там и цари, и буржуазия культурнее, но, раз начавши, легко будет продолжать революцию.»
Про виды на урожай он сказал, между прочим, что урожай будет «необычайно богат». Дай Бог!
Речь, в общем, нового ничего не сообщившая, закончилась, конечно, крылатыми словами: «Когда мы завоюем хлеб, мы завоюем социализм для всего мира!»
Юрий Готье, историк, академик, 44 года, директор Румянцевского музея, Тверская губерния (на даче):
28 июня. Только теперь я понимаю значение старорусского выражения «не прочить себе»; осмотревшись здесь, я именно чувствую, что я больше ничего здесь «себе не прочу»; текут водосточные трубы, кое-где кривится дом, подгнило крыльцо у кухни, рубят лес, и все это мне совершенно все равно, будто это никогда не было моим, будто я никогда не любил и не интересовался Заграньем. И местность, весь край, эти дали и леса, которые я так всегда любил - совершенно мне опостылели; вчера это констатировала Нина, и я не мог ей ничего возразить. Везде чувствуется горилье царство, гигантская клетка, в которой нет спасения от взбесившихся зверей.
Михаил Меньшиков, писатель, фельетонист, консервативный публицист и общественный деятель, в сентябре 1918 будет расстрелян ВЧК, 58 лет, Москва:
Худшие элементы забрали верх, и я сижу в маленьком огородике разоренного фабричного двора, на заводе Баженовых, куда приехал наниматься конторщиком. Так повернула фортуна свое колесо. Вместе с Россией и многими странами я лично тоже раздавлен этим поворотом и агонизирую, мечусь в прахе в попытках подняться. У Баженовых необычайно любезны и сами предложили работу, - условия такие: 1000 р. в месяц (временно берутся давать комнату и стол за 300 р.), - занято 9 час. в день (от 9 утра до 6 веч.), - работа: корреспонденция с заказчиками, проверка бухгалтерии, выдача жалования рабочим и замена хозяина при отлучках с завода, если явятся заказчики. Довольно сложное и темное пока для меня дело, хотя Н. Г. уверяет, что времени будет оставаться много для моих собственных работ. Когда я спросил в чем же будут заключаться мои обязанности, он сказал: Что же, Михаил Осипович, нам говорить об этом - что захотите, то и будете делать, вот и все, а чего не захотите, то и неволить не будем. Таким образом, дело сладили быстро. Оно не так худо и не так хорошо, как я полагал.
Очень просторный двор, почти за городом, бульвар на улице, садик и огород при конторе - все это в смысле воздуха не худо (хотя булыжное шоссе, автомобили, трамвай дают много шума и пыли). Само дело хотя и очень жизненное, но подрывается в корнях своих революцией. Ежедневная угроза отнять электрическую энергию, нехватка нефти у города, недостаток железа, приходится разыскивать его... Считать положение завода прочным никак нельзя, как, впрочем, и всех явлений теперешней жизни. Стало быть, и мне приходится менять непрочное на непрочное и полной уверенности питать нельзя.
Сытин Иван Дмитриевич и по телефону и в личном свидании был чрезвычайно любезен, я у него провел 2 1/2 часа, он много говорил о своей катастрофе, причем сообщал прямо невероятные вещи (платит 950 тыс. в месяц рабочим! Последние свои паи на 4 1/2 милл. заплатил, чтобы не довести дело до дальнейшего разорения). Расспрашивал про мои дела, говорил, что давно имел в виду меня, для издания народной газеты (не политического, а религиозно-нравственного направления), предложил издать брошюрами вновь написанное мной и старые статьи, если рассортировать по темам. Согласились ехать в воскресенье в Сергиев Посад. Говорил, что личную свою катастрофу считает заслуженным наказанием от Бога, и даже если бы пришлось жизни лишиться, то и то было бы заслуженно - за ослепление в прошлом и работу в направлении толстовства и революции. Собирается в монахи. Ему 67 1/2 лет, но он вынужден за смертью своего помощника снова погрузиться в черную работу. Хотел бы оставить дело в цветущем состоянии (9 человек детей). Мечтает в компании с американцами купить 35 дес. земли около Москвы и развить опять огромное издательское - сытинское дело. Говорил, что в молодые годы воспитывался на моих критических статьях в «Неделе» и помнит, что они имели тогда необыкновенный успех. Говорил о целом кружке писателей религиозно-нравственного направления - Булгаков, Дурылин, Новоселов и пр., которыми предпринимается издательство целой серии народных книг. Хотел бы, чтобы я свою серию дал. Очень заинтересован подготовленными мной брошюрами и просил поскорее ему доставить. «Я не писатель, я просто исполнитель, увлекаюсь красотой самого дела, широкой постановкой, - и мне нужно только продать и нюхом, так сказать, убедиться, что вещь пойдет, и тогда дело в шляпе.»
Советовал мне взять место у Бажанова, говорил, что я, конечно, буду иметь время работать для себя и буду прирабатывать на этом.
Я возвращался по Тверской в 11 (в 9-ом) часу вечера. Великолепный закат солнца, как раз в отверстие Триумфальной арки и я счел это счастливым предзнаменованием. Кто знает, не послал ли мне Отец Небесный Сытина как последний этап моей литературной деятельности, так же как когда-то был послан Суворин, а раньше Гайдебуров. Сытину, который очень похож на Суворина даже физически, видно, очень хочется завязать со мною тесные отношения.
Что у меня подготовлено:
1) руководство к счастливой жизни,
2) руководство к публицистике,
3) проповеди Михаила (нужно пополнить),
4) социал-аристократы,
5) путь спасения,
6) открытие Бога,
7) оправдание зла (страшный суд),
8) потонувшая утопия,
а из прежних статей - беллетристические беспартийные фельетоны и, м. б., Он позволит начать новую большую работу.
Сергей Прокофьев, композитор, 27 лет, Япония:
28 июня. Переехал в Киото с тем, чтобы завтра поехать в Токио. Надо познакомиться перед концертами, хотя очень стараться для этой публики не стоит. Всё же я не играл два с половиной месяца.
Мысли о рассказе о бескостном человеке.
Зинаида Гиппиус, поэт, 48 лет, Петроград:
28 июня. Пятница.
Новый «Совдеп» (какое словечко! совиное депо) громит все и вся. Кузьмин (заместитель Володарского) объявил, что соц. газеты будут закрывать без суда (уже закрыл), а на буржуазные накладывать штраф до полумиллиона, «они сами и сдохнут». Уже наложил: на «Новую Жизнь» 50 тысяч, на «Новые ведомости» (вечерка) 10 тысяч.
Редактор последней рассказывает, как был у Кузьмина. Человечек вида учительского. Стали торговаться. Скостил 8 тысяч. Но редактор и на 2 не соглашается. Тогда Кузьмин: «Нет, давайте две, зато мы вас долго не будем трогать». Редактор радуется: «Правда? Но нельзя ли рассрочку?» Дали рассрочку. Везде торговля.
Выдано 12 тысяч русских шинелей для немцев, едущих с большевиками на чехо-словаков. Что-то мало - 12 тысяч!
Алексей Орешников, эксперт по нумизматике, 62 года, сотрудник Исторического музея, Москва:
Осматривал с иконником Чириковым собрание икон Уваровых, который нашел много редкого письма. Заходил в книжный магазин Карбасникова, цены назначают на 25% выше назначенных; купить отказался, пошел к Суворину, там цены нормальные. Вышла книжка «Древний мир на юге России» (цена 6 р. 50 к. за 100 страниц!), содержание интересное, но в нумизматике, как это обыкновенно, вранье.
Никита Окунев, 49 лет, служащий пароходства, Москва:
Слава Богу, пока что с Николаем Вторым и его семьей ничего страшного не случилось. Все они оказались здравствующими и находятся в Екатеринбурге, о чем есть официальное сообщение.
Ленин нет-нет да и подогреет своих «молодцов». Вчера на 4-й конференции фабрично-заводских комитетов он опять ораторствовал. Все бедствия, - говорит, - от империалистической войны, вызванной корыстью капиталистов, голод и анархия довели народ до озверения. Война безысходна. Но «нет иного выхода из войны, как гражданская война угнетаемых против угнетателей, из всех войн законная, справедливая, священная». (Но кто кого теперь угнетает: угнетатели угнетенных или угнетенные б/ывших/ угнетателей?) «Нам было гораздо легче начать революцию, но нам гораздо труднее продолжать ее. Иное дело - в западноевропейских странах. Там труднее начать революцию, ибо там и цари, и буржуазия культурнее, но, раз начавши, легко будет продолжать революцию.»
Про виды на урожай он сказал, между прочим, что урожай будет «необычайно богат». Дай Бог!
Речь, в общем, нового ничего не сообщившая, закончилась, конечно, крылатыми словами: «Когда мы завоюем хлеб, мы завоюем социализм для всего мира!»
Юрий Готье, историк, академик, 44 года, директор Румянцевского музея, Тверская губерния (на даче):
28 июня. Только теперь я понимаю значение старорусского выражения «не прочить себе»; осмотревшись здесь, я именно чувствую, что я больше ничего здесь «себе не прочу»; текут водосточные трубы, кое-где кривится дом, подгнило крыльцо у кухни, рубят лес, и все это мне совершенно все равно, будто это никогда не было моим, будто я никогда не любил и не интересовался Заграньем. И местность, весь край, эти дали и леса, которые я так всегда любил - совершенно мне опостылели; вчера это констатировала Нина, и я не мог ей ничего возразить. Везде чувствуется горилье царство, гигантская клетка, в которой нет спасения от взбесившихся зверей.
Михаил Меньшиков, писатель, фельетонист, консервативный публицист и общественный деятель, в сентябре 1918 будет расстрелян ВЧК, 58 лет, Москва:
Худшие элементы забрали верх, и я сижу в маленьком огородике разоренного фабричного двора, на заводе Баженовых, куда приехал наниматься конторщиком. Так повернула фортуна свое колесо. Вместе с Россией и многими странами я лично тоже раздавлен этим поворотом и агонизирую, мечусь в прахе в попытках подняться. У Баженовых необычайно любезны и сами предложили работу, - условия такие: 1000 р. в месяц (временно берутся давать комнату и стол за 300 р.), - занято 9 час. в день (от 9 утра до 6 веч.), - работа: корреспонденция с заказчиками, проверка бухгалтерии, выдача жалования рабочим и замена хозяина при отлучках с завода, если явятся заказчики. Довольно сложное и темное пока для меня дело, хотя Н. Г. уверяет, что времени будет оставаться много для моих собственных работ. Когда я спросил в чем же будут заключаться мои обязанности, он сказал: Что же, Михаил Осипович, нам говорить об этом - что захотите, то и будете делать, вот и все, а чего не захотите, то и неволить не будем. Таким образом, дело сладили быстро. Оно не так худо и не так хорошо, как я полагал.
Очень просторный двор, почти за городом, бульвар на улице, садик и огород при конторе - все это в смысле воздуха не худо (хотя булыжное шоссе, автомобили, трамвай дают много шума и пыли). Само дело хотя и очень жизненное, но подрывается в корнях своих революцией. Ежедневная угроза отнять электрическую энергию, нехватка нефти у города, недостаток железа, приходится разыскивать его... Считать положение завода прочным никак нельзя, как, впрочем, и всех явлений теперешней жизни. Стало быть, и мне приходится менять непрочное на непрочное и полной уверенности питать нельзя.
Сытин Иван Дмитриевич и по телефону и в личном свидании был чрезвычайно любезен, я у него провел 2 1/2 часа, он много говорил о своей катастрофе, причем сообщал прямо невероятные вещи (платит 950 тыс. в месяц рабочим! Последние свои паи на 4 1/2 милл. заплатил, чтобы не довести дело до дальнейшего разорения). Расспрашивал про мои дела, говорил, что давно имел в виду меня, для издания народной газеты (не политического, а религиозно-нравственного направления), предложил издать брошюрами вновь написанное мной и старые статьи, если рассортировать по темам. Согласились ехать в воскресенье в Сергиев Посад. Говорил, что личную свою катастрофу считает заслуженным наказанием от Бога, и даже если бы пришлось жизни лишиться, то и то было бы заслуженно - за ослепление в прошлом и работу в направлении толстовства и революции. Собирается в монахи. Ему 67 1/2 лет, но он вынужден за смертью своего помощника снова погрузиться в черную работу. Хотел бы оставить дело в цветущем состоянии (9 человек детей). Мечтает в компании с американцами купить 35 дес. земли около Москвы и развить опять огромное издательское - сытинское дело. Говорил, что в молодые годы воспитывался на моих критических статьях в «Неделе» и помнит, что они имели тогда необыкновенный успех. Говорил о целом кружке писателей религиозно-нравственного направления - Булгаков, Дурылин, Новоселов и пр., которыми предпринимается издательство целой серии народных книг. Хотел бы, чтобы я свою серию дал. Очень заинтересован подготовленными мной брошюрами и просил поскорее ему доставить. «Я не писатель, я просто исполнитель, увлекаюсь красотой самого дела, широкой постановкой, - и мне нужно только продать и нюхом, так сказать, убедиться, что вещь пойдет, и тогда дело в шляпе.»
Советовал мне взять место у Бажанова, говорил, что я, конечно, буду иметь время работать для себя и буду прирабатывать на этом.
Я возвращался по Тверской в 11 (в 9-ом) часу вечера. Великолепный закат солнца, как раз в отверстие Триумфальной арки и я счел это счастливым предзнаменованием. Кто знает, не послал ли мне Отец Небесный Сытина как последний этап моей литературной деятельности, так же как когда-то был послан Суворин, а раньше Гайдебуров. Сытину, который очень похож на Суворина даже физически, видно, очень хочется завязать со мною тесные отношения.
Что у меня подготовлено:
1) руководство к счастливой жизни,
2) руководство к публицистике,
3) проповеди Михаила (нужно пополнить),
4) социал-аристократы,
5) путь спасения,
6) открытие Бога,
7) оправдание зла (страшный суд),
8) потонувшая утопия,
а из прежних статей - беллетристические беспартийные фельетоны и, м. б., Он позволит начать новую большую работу.
Сергей Прокофьев, композитор, 27 лет, Япония:
28 июня. Переехал в Киото с тем, чтобы завтра поехать в Токио. Надо познакомиться перед концертами, хотя очень стараться для этой публики не стоит. Всё же я не играл два с половиной месяца.
Мысли о рассказе о бескостном человеке.