120 лет со дня рождения Михаила Светлова (1903 - 1964)
моя подборка стихов поэта
ПОД ВЕЧЕР
Девушка моего наречья,
По-вечернему тиха и смугла,
Приходила ко мне под вечер
Быть любимой - и не смогла.
И глаза ее темные, темные
Древней грустью цвели, цвели, -
Я ж люблю, чтобы лил в лицо мне
Светлых глаз голубой прилив.
Так всегда… После первой встречи
По любимой затосковав,
К девушкам чужих наречий
Тянутся мои слова.
И лишь изредка, лишь случайно
(Только в окна заглянет мгла),
Выплывает старая тайна
Из глубин голубых глаз.
Мгла, не мгла, а седой пергамент
Разворачивается у век,
И я чувствую: под ногами
Уж не тот шевелится век.
И мне кажется земля моложе,
Сверху небо, внизу зима,
И на снежном бездорожьи
Одинокая корчма.
Дед мой мечется от стойки к пану
И от пана к стойке назад…
Пан на влажное дно стакана
Опустил свирепеющий взгляд.
И я вижу в любимом взгляде
Женских глаз голубей степей,
Как встает их разбойный прадед
И веселой забавы ради
Рвет и щиплет дедовский пейс.
Я гляжу… И не пляшет, не свищет злоба
В затуманенной голове…
Оттого ли, что, должно быть,
Кровь меняется каждый век?
Оттого ли, что жизнь моя отдана
Дням беспамятства и борьбы,
Мне, не имевшему родины,
Прошлое легче забыть?
И при первой случайной встрече
Так легко мне совсем забыть,
Так легко мне не полюбить
Девушку своего наречья.
1923
БОЛЬШАЯ ДОРОГА
К застенчивым девушкам, жадным и юным,
Сегодня всю ночь приближались кошмаром
Гнедой жеребец под высоким драгуном,
Роскошная лошадь под пышным гусаром...
Совсем как живые, всю ночь неустанно
Являлись волшебные штабс-капитаны,
И самых красивых в начале второго
Избрали, ласкали и нежили вдовы.
Звенели всю ночь сладострастные шпоры,
Мелькали во сне молодые майоры,
И долго в плену обнимающих ручек
Барахтался неотразимый поручик...
Спокоен рассвет довоенного мира.
В тревоге заснул городок благочинный,
Мечтая бойцам предоставить квартиры
И женщин им дать соответственно чину,-
Чтоб трясся казак от любви и от спирта,
Чтоб старый полковник не выглядел хмуро...
Уезды дрожат от солдатского флирта
Тяжелой походкой военных амуров.
Большая дорога военной удачи!
Здесь множество женщин красивых бежало,
Армейцам любовь отдавая без сдачи,
Без слез, без истерик, без писем, без жалоб.
По этой дороге, от Волги до Буга,
Мы тоже шагали, мы шли задыхаясь,-
Горячие чувства и верность подругам
На время походов мы сдали в цейхгауз.
К застенчивым девушкам, в полночь счастливым,
Всю ночь приближались кошмаром косматым
Гнедой жеребец под высоким начдивом,
Роскошная лошадь под стройным комбатом.
Я тоже не ангел - я тоже частенько
У двери красавицы шпорами тенькал,
Усы запускал и закручивал лихо,
Пускаясь в любовную неразбериху.
Нам жены простили измены в походах.
Уютом встречают нас отпуск и отдых.
Чего же, друзья, мы склонились устало
С тяжелым раздумьем над легким бокалом?
Большая дорога манит издалече,
Зовет к приключеньям сторонка чужая,
Веселые вдовы выходят навстречу,
Печальные женщины нас провожают...
Но смрадный осадок на долгие сроки,
Но стыд, как пощечина, ляжет на щеки.
Простите нам, жены! прости нам, эпоха,
Гусарских традиций проклятую похоть!
1928, «Большая дорога», Михаил Светлов.
В фильме "О бедном гусаре замолвите слово" эти стихи пелись в усеченном виде.
БАЛЛАДА О ЧЕКИСТЕ ИВАНЕ ПЕТРОВЕ
Никита Смышляев - герой чугуна,
Напечатан его портрет...
А о нем - об Иване - узнает страна
Спустя десятки лет.
Почему Иван Петров молчалив
И в тридцать лет поседел?..
Дела героя хранит архив
Особо секретных дел.
Я пожимаю твою ладонь -
Она широка и крепка,
Я слышу, как в ней шевелится огонь
Бессонных ночей Чека!
О тебе, о Петрове, в лесах, в полях,
В тайге поют.
О нашей борьбе, о наших днях,
О ГПУ!
Я поднимаю бокал вина
За славу наших знамен,
За героев, которых знает страна,
Но не называет имен!
1933
ПЕСЕНКА
За зеленым забориком
Ты не можешь уснуть...
Уж вечерняя зорька
Повторяет свой путь
Я измученным лицом яснею -
Может быть, увижуся я с нею,
Может быть, со мной до вечера
Будешь ты бродить доверчиво...
День становится тише...
Ты сидишь у окна...
На высокую крышу
Скоро выйдет луна.
И тогда под звуки мандолипы
Выйдешь ты в туман долины,
Чтобы в медленном кругу гавота
Беспокойно ожидать кого-то...
1938
Слова этой песенки дополнили потом студенты ИФЛИ. Они звучат в фильме "Торпедоносцы"
ИТАЛЬЯНЕЦ
Черный крест на груди итальянца,
Ни резьбы, ни узора, ни глянца,-
Небогатым семейством хранимый
И единственным сыном носимый...
Молодой уроженец Неаполя!
Что оставил в России ты на поле?
Почему ты не мог быть счастливым
Над родным знаменитым заливом?
Я, убивший тебя под Моздоком,
Так мечтал о вулкане далеком!
Как я грезил на волжском приволье
Хоть разок прокатиться в гондоле!
Но ведь я не пришел с пистолетом
Отнимать итальянское лето,
Но ведь пули мои не свистели
Над священной землей Рафаэля!
Здесь я выстрелил! Здесь, где родился,
Где собой и друзьями гордился,
Где былины о наших народах
Никогда не звучат в переводах.
Разве среднего Дона излучина
Иностранным ученым изучена?
Нашу землю - Россию, Расею -
Разве ты распахал и засеял?
Нет! Тебя привезли в эшелоне
Для захвата далеких колоний,
Чтобы крест из ларца из фамильного
Вырастал до размеров могильного...
Я не дам свою родину вывезти
За простор чужеземных морей!
Я стреляю - и нет справедливости
Справедливее пули моей!
Никогда ты здесь не жил и не был!..
Но разбросано в снежных полях
Итальянское синее небо,
Застекленное в мертвых глазах...
1943
НАД СТРАНИЦАМИ КОММУНИСТИЧЕСКОГО МАНИФЕСТА
Столетие страницы шевелит -
Сто долгих лет борьбы, труда и славы!
Не призрак бродит, а солдат стоит
У стен коммунистической державы.
Рассветный сумрак начал розоветь,
И часовой в упор глядит на Запад,
Где лев британский, как простой медведь,
Сосет - голодный - собственную лапу.
Столетия терзая материк,
Несутся атлантические воды
И бьются в берег, где Нью-Йорк воздвиг
Большую статую для маленькой свободы.
И часовому видно, как вдали
Просторами сменяются просторы,-
Не призрак бродит: плоть и кровь земли
Бушует, разворачивая горы.
Ветра истории страницы шевелят,
И нет правдивей, нет вернее этой,
Написанной сто лет тому назад
Грядущей биографии планеты!
1948
ОТЦЫ И ДЕТИ
Мой сын заснул. Он знал заране:
Сквозь полусон, сквозь полутьму
Мелкопоместные дворяне
Сегодня явятся к нему.
Недаром же, на самом деле,
Не отрываясь, «от» и «до»,
Он три часа лежал в постели,
Читал «Дворянское гнездо»!
Сомкнется из отдельных звеньев
Цепочка сна - и путь открыт!
Иван Сергеевич Тургенев
Шоферу адрес говорит.
И словно выхваченный фарой
В пути машиною ночной,
Встал пред глазами мир иной -
Вся красота усадьбы старой,
Вся горечь доли крепостной.
Вот парк старинный, речка плещет,
А может, пруд... И у ворот
Стоит, волнуется помещик -
Из Петербурга сына ждет.
Он написал, что будет скоро,-
Кирсанова любимый сын...
(Увы! Не тот, поэт который,
А тот, который дворянин.)
За поворотом кони мчатся,
На них три звонких бубенца
Звенят, конечно, без конца...
Прошло не больше получаса -
И сын в объятиях отца.
Он в отчий дом, в гнездо родное,
Чтоб веселей набраться сил,
Привез Базарова с собою...
Ах, лучше бы не привозил!..
Что было дальше - всем известно...
Светает... сын уснул давно.
Ему все видеть интересно,
Ему, пожалуй, все равно -
Что сон, что книга, что кино!
1953
КВИТАНЦИЯ
Из пьесы «Молодое поколение» (1956)
Метель метёт, и вся земля в ознобе,
И поезд мчится, мчится сквозь метель.
А вы лежите пьяненький в сугробе,
И вам квитанции не надо на постель.
Пришла весна, простила все ошибки,
И всё вокруг зазеленело вновь.
Опять весна, трава, цветы, улыбки,
И вам квитанции не надо на любовь.
Проходит лето журавлиной стаей,
И дни за днями чередой бегут,
А вы зажаты в уголке трамвая,
И вам квитанции не надо на уют.
Приходит осень в скромном одеянье,
В демисезонном стареньком пальто…
А жизни нет, и нет очарованья,
И вам квитанции не надо ни на что.
ТАЙНЫ
Я всё время довольствуюсь малым,
Мне ль судьбу свою надо дразнить?
Не мечтаю стать я генералом,
Чтоб военные тайны хранить.
Жизнь диктует в движении гулком:
- Человек! Бесконечно живи,
Чтоб по улицам и переулкам
Всё разбрасывать тайны свои.
Мальчик в грусти непреодолимой
Пьет у будки дешевенький квас.
Я тебе, мой читатель незримый.
Тайну мальчика выдам сейчас.
Мыслит девочка в страшном рыданье,
Что не так она жизнь провела,
Что бестактной была на свиданье,
Что косички не так заплела.
Вот с пьянчужкой иду я под ручку -
Одному одиноко в пути.
Это тайна: он пропил получку,
И домой неприятно идти.
Вот чиновник, покой не нарушив,
Стал счастливым, прилег на кровать -
Хорошо свою мелкую душу
Государственной тайной считать!
Люди здравствуют и поживают,
Мне бы только их тайны постичь, -
Эти тайны меня соблазняют,
Как охотника редкая дичь…
Всё же, что заключается в главном?
Разве мир представлений исчез?
Наше время - не в тайном, а в явном
И в обыденном мире чудес.
1958
НА ПАРНАСЕ
Парнаса слава сто веков жива,
Но пастбища его хиреют час от часу.
Растет безвитаминная трава,
Пасутся рахитичные Пегасы.
Я полз к Парнасу, не жалея сил,
И внес свой рубль в стихотворений кассу,
И стал романтиком, когда я накормил
Земным овсом небесного Пегаса.
Живая кровь не застоится в венах.
Абстракция нас не сведет с ума.
Для женщин, не для манекенов
Построены родильные дома.
И соловей в тиши куста ночного
Всем людям очень просит передать:
«Когда я не живой, а нарисован,
Какого пенья можно ожидать?»
1963
ПОД ВЕЧЕР
Девушка моего наречья,
По-вечернему тиха и смугла,
Приходила ко мне под вечер
Быть любимой - и не смогла.
И глаза ее темные, темные
Древней грустью цвели, цвели, -
Я ж люблю, чтобы лил в лицо мне
Светлых глаз голубой прилив.
Так всегда… После первой встречи
По любимой затосковав,
К девушкам чужих наречий
Тянутся мои слова.
И лишь изредка, лишь случайно
(Только в окна заглянет мгла),
Выплывает старая тайна
Из глубин голубых глаз.
Мгла, не мгла, а седой пергамент
Разворачивается у век,
И я чувствую: под ногами
Уж не тот шевелится век.
И мне кажется земля моложе,
Сверху небо, внизу зима,
И на снежном бездорожьи
Одинокая корчма.
Дед мой мечется от стойки к пану
И от пана к стойке назад…
Пан на влажное дно стакана
Опустил свирепеющий взгляд.
И я вижу в любимом взгляде
Женских глаз голубей степей,
Как встает их разбойный прадед
И веселой забавы ради
Рвет и щиплет дедовский пейс.
Я гляжу… И не пляшет, не свищет злоба
В затуманенной голове…
Оттого ли, что, должно быть,
Кровь меняется каждый век?
Оттого ли, что жизнь моя отдана
Дням беспамятства и борьбы,
Мне, не имевшему родины,
Прошлое легче забыть?
И при первой случайной встрече
Так легко мне совсем забыть,
Так легко мне не полюбить
Девушку своего наречья.
1923
БОЛЬШАЯ ДОРОГА
К застенчивым девушкам, жадным и юным,
Сегодня всю ночь приближались кошмаром
Гнедой жеребец под высоким драгуном,
Роскошная лошадь под пышным гусаром...
Совсем как живые, всю ночь неустанно
Являлись волшебные штабс-капитаны,
И самых красивых в начале второго
Избрали, ласкали и нежили вдовы.
Звенели всю ночь сладострастные шпоры,
Мелькали во сне молодые майоры,
И долго в плену обнимающих ручек
Барахтался неотразимый поручик...
Спокоен рассвет довоенного мира.
В тревоге заснул городок благочинный,
Мечтая бойцам предоставить квартиры
И женщин им дать соответственно чину,-
Чтоб трясся казак от любви и от спирта,
Чтоб старый полковник не выглядел хмуро...
Уезды дрожат от солдатского флирта
Тяжелой походкой военных амуров.
Большая дорога военной удачи!
Здесь множество женщин красивых бежало,
Армейцам любовь отдавая без сдачи,
Без слез, без истерик, без писем, без жалоб.
По этой дороге, от Волги до Буга,
Мы тоже шагали, мы шли задыхаясь,-
Горячие чувства и верность подругам
На время походов мы сдали в цейхгауз.
К застенчивым девушкам, в полночь счастливым,
Всю ночь приближались кошмаром косматым
Гнедой жеребец под высоким начдивом,
Роскошная лошадь под стройным комбатом.
Я тоже не ангел - я тоже частенько
У двери красавицы шпорами тенькал,
Усы запускал и закручивал лихо,
Пускаясь в любовную неразбериху.
Нам жены простили измены в походах.
Уютом встречают нас отпуск и отдых.
Чего же, друзья, мы склонились устало
С тяжелым раздумьем над легким бокалом?
Большая дорога манит издалече,
Зовет к приключеньям сторонка чужая,
Веселые вдовы выходят навстречу,
Печальные женщины нас провожают...
Но смрадный осадок на долгие сроки,
Но стыд, как пощечина, ляжет на щеки.
Простите нам, жены! прости нам, эпоха,
Гусарских традиций проклятую похоть!
1928, «Большая дорога», Михаил Светлов.
В фильме "О бедном гусаре замолвите слово" эти стихи пелись в усеченном виде.
Click to viewБАЛЛАДА О ЧЕКИСТЕ ИВАНЕ ПЕТРОВЕ
Никита Смышляев - герой чугуна,
Напечатан его портрет...
А о нем - об Иване - узнает страна
Спустя десятки лет.
Почему Иван Петров молчалив
И в тридцать лет поседел?..
Дела героя хранит архив
Особо секретных дел.
Я пожимаю твою ладонь -
Она широка и крепка,
Я слышу, как в ней шевелится огонь
Бессонных ночей Чека!
О тебе, о Петрове, в лесах, в полях,
В тайге поют.
О нашей борьбе, о наших днях,
О ГПУ!
Я поднимаю бокал вина
За славу наших знамен,
За героев, которых знает страна,
Но не называет имен!
1933
ПЕСЕНКА
За зеленым забориком
Ты не можешь уснуть...
Уж вечерняя зорька
Повторяет свой путь
Я измученным лицом яснею -
Может быть, увижуся я с нею,
Может быть, со мной до вечера
Будешь ты бродить доверчиво...
День становится тише...
Ты сидишь у окна...
На высокую крышу
Скоро выйдет луна.
И тогда под звуки мандолипы
Выйдешь ты в туман долины,
Чтобы в медленном кругу гавота
Беспокойно ожидать кого-то...
1938
Слова этой песенки дополнили потом студенты ИФЛИ. Они звучат в фильме "Торпедоносцы"
ИТАЛЬЯНЕЦ
Черный крест на груди итальянца,
Ни резьбы, ни узора, ни глянца,-
Небогатым семейством хранимый
И единственным сыном носимый...
Молодой уроженец Неаполя!
Что оставил в России ты на поле?
Почему ты не мог быть счастливым
Над родным знаменитым заливом?
Я, убивший тебя под Моздоком,
Так мечтал о вулкане далеком!
Как я грезил на волжском приволье
Хоть разок прокатиться в гондоле!
Но ведь я не пришел с пистолетом
Отнимать итальянское лето,
Но ведь пули мои не свистели
Над священной землей Рафаэля!
Здесь я выстрелил! Здесь, где родился,
Где собой и друзьями гордился,
Где былины о наших народах
Никогда не звучат в переводах.
Разве среднего Дона излучина
Иностранным ученым изучена?
Нашу землю - Россию, Расею -
Разве ты распахал и засеял?
Нет! Тебя привезли в эшелоне
Для захвата далеких колоний,
Чтобы крест из ларца из фамильного
Вырастал до размеров могильного...
Я не дам свою родину вывезти
За простор чужеземных морей!
Я стреляю - и нет справедливости
Справедливее пули моей!
Никогда ты здесь не жил и не был!..
Но разбросано в снежных полях
Итальянское синее небо,
Застекленное в мертвых глазах...
1943
НАД СТРАНИЦАМИ КОММУНИСТИЧЕСКОГО МАНИФЕСТА
Столетие страницы шевелит -
Сто долгих лет борьбы, труда и славы!
Не призрак бродит, а солдат стоит
У стен коммунистической державы.
Рассветный сумрак начал розоветь,
И часовой в упор глядит на Запад,
Где лев британский, как простой медведь,
Сосет - голодный - собственную лапу.
Столетия терзая материк,
Несутся атлантические воды
И бьются в берег, где Нью-Йорк воздвиг
Большую статую для маленькой свободы.
И часовому видно, как вдали
Просторами сменяются просторы,-
Не призрак бродит: плоть и кровь земли
Бушует, разворачивая горы.
Ветра истории страницы шевелят,
И нет правдивей, нет вернее этой,
Написанной сто лет тому назад
Грядущей биографии планеты!
1948
ОТЦЫ И ДЕТИ
Мой сын заснул. Он знал заране:
Сквозь полусон, сквозь полутьму
Мелкопоместные дворяне
Сегодня явятся к нему.
Недаром же, на самом деле,
Не отрываясь, «от» и «до»,
Он три часа лежал в постели,
Читал «Дворянское гнездо»!
Сомкнется из отдельных звеньев
Цепочка сна - и путь открыт!
Иван Сергеевич Тургенев
Шоферу адрес говорит.
И словно выхваченный фарой
В пути машиною ночной,
Встал пред глазами мир иной -
Вся красота усадьбы старой,
Вся горечь доли крепостной.
Вот парк старинный, речка плещет,
А может, пруд... И у ворот
Стоит, волнуется помещик -
Из Петербурга сына ждет.
Он написал, что будет скоро,-
Кирсанова любимый сын...
(Увы! Не тот, поэт который,
А тот, который дворянин.)
За поворотом кони мчатся,
На них три звонких бубенца
Звенят, конечно, без конца...
Прошло не больше получаса -
И сын в объятиях отца.
Он в отчий дом, в гнездо родное,
Чтоб веселей набраться сил,
Привез Базарова с собою...
Ах, лучше бы не привозил!..
Что было дальше - всем известно...
Светает... сын уснул давно.
Ему все видеть интересно,
Ему, пожалуй, все равно -
Что сон, что книга, что кино!
1953
КВИТАНЦИЯ
Из пьесы «Молодое поколение» (1956)
Метель метёт, и вся земля в ознобе,
И поезд мчится, мчится сквозь метель.
А вы лежите пьяненький в сугробе,
И вам квитанции не надо на постель.
Пришла весна, простила все ошибки,
И всё вокруг зазеленело вновь.
Опять весна, трава, цветы, улыбки,
И вам квитанции не надо на любовь.
Проходит лето журавлиной стаей,
И дни за днями чередой бегут,
А вы зажаты в уголке трамвая,
И вам квитанции не надо на уют.
Приходит осень в скромном одеянье,
В демисезонном стареньком пальто…
А жизни нет, и нет очарованья,
И вам квитанции не надо ни на что.
ТАЙНЫ
Я всё время довольствуюсь малым,
Мне ль судьбу свою надо дразнить?
Не мечтаю стать я генералом,
Чтоб военные тайны хранить.
Жизнь диктует в движении гулком:
- Человек! Бесконечно живи,
Чтоб по улицам и переулкам
Всё разбрасывать тайны свои.
Мальчик в грусти непреодолимой
Пьет у будки дешевенький квас.
Я тебе, мой читатель незримый.
Тайну мальчика выдам сейчас.
Мыслит девочка в страшном рыданье,
Что не так она жизнь провела,
Что бестактной была на свиданье,
Что косички не так заплела.
Вот с пьянчужкой иду я под ручку -
Одному одиноко в пути.
Это тайна: он пропил получку,
И домой неприятно идти.
Вот чиновник, покой не нарушив,
Стал счастливым, прилег на кровать -
Хорошо свою мелкую душу
Государственной тайной считать!
Люди здравствуют и поживают,
Мне бы только их тайны постичь, -
Эти тайны меня соблазняют,
Как охотника редкая дичь…
Всё же, что заключается в главном?
Разве мир представлений исчез?
Наше время - не в тайном, а в явном
И в обыденном мире чудес.
1958
НА ПАРНАСЕ
Парнаса слава сто веков жива,
Но пастбища его хиреют час от часу.
Растет безвитаминная трава,
Пасутся рахитичные Пегасы.
Я полз к Парнасу, не жалея сил,
И внес свой рубль в стихотворений кассу,
И стал романтиком, когда я накормил
Земным овсом небесного Пегаса.
Живая кровь не застоится в венах.
Абстракция нас не сведет с ума.
Для женщин, не для манекенов
Построены родильные дома.
И соловей в тиши куста ночного
Всем людям очень просит передать:
«Когда я не живой, а нарисован,
Какого пенья можно ожидать?»
1963