5 июня 1943-го года
из дневников
Николай Каманин, лётчик, 34 года, генерал-майор, командир штурмового авиакорпуса, Воронежская область:
5 июня.
Бутурлиновка. Корпус почти полностью перебазировался с Калининского на Степной фронт. Вчера из 288 боевых самолётов к месту нового базирования прибыл 271 самолёт. Сегодня подтянулись 14 самолётов из 17 задержавшихся на промежуточных аэродромах. Перелёт почти трёхсот самолётов на расстояние в тысячу километров при двух промежуточных посадках прошёл вполне удовлетворительно. За время перелёта было две блудёжки (728 иап и 809 шап) и одна катастрофа. Старший сержант Анистрат из 235 шап над аэродромом Бутурлиновка сорвался в штопор, лётчик и стрелок (мл. сержант Юнусов) погибли. Кроме того, было 5-6 вынужденных посадок. Лучше всех перебазирование произвела 256 иад, на втором месте - 4 гшад, на третьем - 264 шад. Сегодня побывал на аэродромах Таловая, Хреновое, «Заря», «Правда» и Верх. Тишанка. Район Борисоглебск, Бутурлиновка, Воронеж мне хорошо знаком. В 1928 году я учился в Борисоглебской лётной школе, много летал и хорошо знал аэродромы этого района. А в 1937 году я избирался депутатом Верховного Совета СССР от Новохопёрского округа и побывал во всех населённых пунктах округа. Новохопёрск, Таловая, Хреновое, Анна, Лиски - знакомые все пункты, там у меня было немало друзей и знакомых. Аэродромы все в хорошем состоянии, но нет капониров и условий для маскировки самолётов. Приказал рассредоточить самолёты по периферии аэродромов, замаскировать сетями и на всех аэродромах рыть капониры. Больше всего задержался на аэродроме «Правда». Командир 235 шап майор В.Н. Коряков и командир батальона аэродромного обслуживания проявили максимум энергии - за два дня хорошо разместили весь личный состав и начали работы на аэродроме. Начальнику РАБа приказал в недельный срок подготовить три ложных аэродрома (Бутурлиновка, Новохопёрск, Таловая).
Всеволод Вишневский, писатель, 42 года, политработник, Ленинград:
5 июня.
Солнечно... Работаю, диктую пьесу.
На Кубани Красная Армия прорывает немецкий фронт. Немцы признают «бреши», в которые брошены гренадеры, чтобы остановить русских.
Быстро идет подписка на заем. Страна миллиардов пятнадцать - семнадцать даст!
Из иностранной прессы.
Английский корреспондент в Москве Гарольд Кинг: «Немецкий план майского удара по Красной Армии провалился, как я узнал, вследствие воздушного наступления страшной силы, которое русские предприняли в первые две недели мая. Ударом с воздуха русские разбили половину бензохранилищ, предназначавшихся для немецкой авиации...»
(Мы, ленинградцы, особенно остро ощущаем, видим эту напряженную воздушную борьбу и несомненность нашего превосходства.)
Немецкая пресса и радио говорят о «европейской крепости», о том, что удар Англии и США разобьется об Атлантический вал: «Там эти страны найдут свою гибель, а это решит и участь России...» - «Германии - европейской крепости - нужен год спокойствия...» Идиоты! А кто им даст этот год? В Германии уже идет эвакуация заводов, но их везде разыщут, - у Гитлера ведь нет своего Урала, Сибири, Средней Азии и Дальнего Востока.
...Радио Ватикана выступает все резче против Гитлера.
Швеция направила посла к норвежскому правительству, находящемуся в Лондоне (!)...
Надо учесть, что сейчас, видимо, идет волна дезинформации... Мне думается, что противники путают друг друга.
С 5 до 8 вечера - совещание в 7-м отделе ПУ фронта о новых формах и темах агитации и пропаганды среди противника... Разволновался! Бить, бить, бить Гитлера!
Вечернее радио. Черчилль после заседания военного кабинета в Лондоне отправился в Гибралтар, оттуда в Тунис, где встретился с де Голлем и Жиро. Подвижный старикан!
Вера Инбер, поэт, 52 года, Ленинград:
5 июня 1943 года. Ну и денек был вчера! Интересует меня судьба двух моих «медалей» - правдинской и тассовской. Но даже если нигде ничего не получится, все равно « я успокоилась. Говорю это без рисовки. Здесь сыграла свою роль и большая цитата из моего «Бессмертия» («Как проникновенно сказал поэт...»). А проникновенного-то и обошли. Но как сказал Омар Хайям: «Ты обойден наградой - позабудь». Нет, не шутя, я если не забыла, то успокоилась. На меня нашло отличное, веселое и злое настроение. И главное, хочу и могу работать... Главный секрет хорошего самочувствия - это, конечно, рабочее состояние. «Пока я работаю - пуля меня не возьмет». Только бы голова не болела. Только бы самой мне себя не сглазить, но тесто для главы у меня превосходное. Только пеки...
Сяду-ка я за «пушкинское» стихотворение. В 144-ю годовщину рождения Пушкина в его квартире на Мойке мы будем выступать по радио.
ПУШКИН ЖИВ
От бомбы дрогнули в огне
Стропила мирной комнатушки,
А человек стоял в окне,
А человек взывал: «Ко мне!
Тут книги у меня. Тут Пушкин!»
Ему кричали: «Выходи!» -
Но книг оставить не хотел он.
И крепко прижимал к груди
Он томик полуобгорелый.
Когда ж произошёл обвал
И рухнул человек при этом.
То и тогда он прижимал
К груди создание поэта.
В больнице долго он без сил
Лежал, как мёртвый, на подушке.
И первое, что он спросил,
Придя в сознание: «А Пушкин?»
И голос друга, поспешив,
Ему ответил: «Пушкин жив».
Вера Инбер, 5 июня 1943 года
Георгий Эфрон, сын Марины Цветаевой, 18 лет, Ташкент:
5 июня.
Сегодня утром сдал французский яз<ык> в 64й ср<едней> школе на отлично и получил соответствующую справку. Говорил в моей школе с завучем и директоршей. Дело обстоит так: для того, чтобы освободить меня от испытании, не обходимо, чтобы я представил или справку из военкомата о том, что я действительно призван на работу в промышленность, или справку с завода, на котором я буду работать. Все дело в том, что повестка - недостаточное основание (для ГорОНО) для освобождения от испытаний. Там (в ГорОНО) могут сказать: «А вдруг его отпустят, ведь еще это только повестка, и ее недостаточно». Ну что ж, ничего не поделаешь, придется постараться взять в военкомате такую справку, думаю, что добьюсь этого. Ведь очень важно получить аттестат. Повестка у меня написана на завтра (на 6ое), но я приду в понедельник, поскольку мне сказали, чтобы я пришел в понедельник (я это помню), и кроме того, завтра - воскресение. В конце концов, поскольку сказали являться без вещей, то это еще не окончательный день явки, и если и взаправду надо было являться в воскресение, а я явлюсь в понедельник, то беда не будет велика, но крайней мере, я так думаю.
Есть хочется дико, но денег нет, в гастрономе нет ничего, чего бы я не взял, а в детмаге - толпа за маслом, которое я уже получил и которое уже продал. Эх, как хочется есть! Но ничего не поделаешь. Горский сказал, что с пивом ничего не вышло. Он должен зайти в час; питаю надежду, что угостит обедом в своей столовой; не Бог весть что, но ведь есть необходимо. В предчувствии тяжелых испытаний наслаждаюсь бездействием и ленью; воображаю, как придется trimer и каким я буду грязным. Какой Аля молодец - прямо замечательно! Я рассуждаю, что поскольку и она, осужденная и находясь в заключении и учитывая все условия, не потеряла бодрости и может писать такие письма, то я надеюсь, что я буду не в худших все-таки условиях, чем осужденная на 8 лет, и тоже «не сломаюсь».
Собираюсь читать Куприна. Эх, свобода! Как я ее ценил и любил! Хотя, в общем, жилось мне одиноко и голодно, хотя я скучал беспрестанно и часто думал о самоубийстве, хотя я сетовал на жизнь, - но все-таки мне кажется, что я бы ни на что не променял мою убогую комнату и грустную, бесплодную свободу. Меня часто осеняло счастье, внезапное, как вспышка магния: я - свободен! Я могу идти по той улице, которая мне нравится, идти когда хочу и куда хочу; я могу воротиться с полдороги, посидеть в парке, могу отказаться от намеченной цели прогулки... Я могу лечь спать тогда, когда мне это заблагорассудится, и встать тогда, когда мне этого захочется. Я могу читать, или писать, или просто сидеть и думать. Я - свободен. По сравнению с другими, вечно спешащими, вечно занятыми чем-то и как бы одержимыми тревожной лихорадкой целеустремленного действия, я все время чувствовал свое превосходство: они - рабы, а я - свободен. А теперь и я попал в общую кашу, и очень важно в ней не захлебнуться и оставаться на поверхности. Я себя утешаю тем, что все - временно и преходяще, и этот период моей жизни кончится так же, как кончались и все предыдущие, и наступит новый период. В изменении - спасение (в данном случае). В Алжире создан Французский комитет национального освобождения под председательством де Голля и Жиро. В него входят генералы Жорж и Леклерк, Массини, Андрэ Филипп и Моннэ. Ги- Катру - ген.-губернатор Алжира. Этот комитет возьмет власть во Франции в свои руки после высадки союзников. Жиро назначен главнокомандующим.
Николай Каманин, лётчик, 34 года, генерал-майор, командир штурмового авиакорпуса, Воронежская область:
5 июня.
Бутурлиновка. Корпус почти полностью перебазировался с Калининского на Степной фронт. Вчера из 288 боевых самолётов к месту нового базирования прибыл 271 самолёт. Сегодня подтянулись 14 самолётов из 17 задержавшихся на промежуточных аэродромах. Перелёт почти трёхсот самолётов на расстояние в тысячу километров при двух промежуточных посадках прошёл вполне удовлетворительно. За время перелёта было две блудёжки (728 иап и 809 шап) и одна катастрофа. Старший сержант Анистрат из 235 шап над аэродромом Бутурлиновка сорвался в штопор, лётчик и стрелок (мл. сержант Юнусов) погибли. Кроме того, было 5-6 вынужденных посадок. Лучше всех перебазирование произвела 256 иад, на втором месте - 4 гшад, на третьем - 264 шад. Сегодня побывал на аэродромах Таловая, Хреновое, «Заря», «Правда» и Верх. Тишанка. Район Борисоглебск, Бутурлиновка, Воронеж мне хорошо знаком. В 1928 году я учился в Борисоглебской лётной школе, много летал и хорошо знал аэродромы этого района. А в 1937 году я избирался депутатом Верховного Совета СССР от Новохопёрского округа и побывал во всех населённых пунктах округа. Новохопёрск, Таловая, Хреновое, Анна, Лиски - знакомые все пункты, там у меня было немало друзей и знакомых. Аэродромы все в хорошем состоянии, но нет капониров и условий для маскировки самолётов. Приказал рассредоточить самолёты по периферии аэродромов, замаскировать сетями и на всех аэродромах рыть капониры. Больше всего задержался на аэродроме «Правда». Командир 235 шап майор В.Н. Коряков и командир батальона аэродромного обслуживания проявили максимум энергии - за два дня хорошо разместили весь личный состав и начали работы на аэродроме. Начальнику РАБа приказал в недельный срок подготовить три ложных аэродрома (Бутурлиновка, Новохопёрск, Таловая).
Всеволод Вишневский, писатель, 42 года, политработник, Ленинград:
5 июня.
Солнечно... Работаю, диктую пьесу.
На Кубани Красная Армия прорывает немецкий фронт. Немцы признают «бреши», в которые брошены гренадеры, чтобы остановить русских.
Быстро идет подписка на заем. Страна миллиардов пятнадцать - семнадцать даст!
Из иностранной прессы.
Английский корреспондент в Москве Гарольд Кинг: «Немецкий план майского удара по Красной Армии провалился, как я узнал, вследствие воздушного наступления страшной силы, которое русские предприняли в первые две недели мая. Ударом с воздуха русские разбили половину бензохранилищ, предназначавшихся для немецкой авиации...»
(Мы, ленинградцы, особенно остро ощущаем, видим эту напряженную воздушную борьбу и несомненность нашего превосходства.)
Немецкая пресса и радио говорят о «европейской крепости», о том, что удар Англии и США разобьется об Атлантический вал: «Там эти страны найдут свою гибель, а это решит и участь России...» - «Германии - европейской крепости - нужен год спокойствия...» Идиоты! А кто им даст этот год? В Германии уже идет эвакуация заводов, но их везде разыщут, - у Гитлера ведь нет своего Урала, Сибири, Средней Азии и Дальнего Востока.
...Радио Ватикана выступает все резче против Гитлера.
Швеция направила посла к норвежскому правительству, находящемуся в Лондоне (!)...
Надо учесть, что сейчас, видимо, идет волна дезинформации... Мне думается, что противники путают друг друга.
С 5 до 8 вечера - совещание в 7-м отделе ПУ фронта о новых формах и темах агитации и пропаганды среди противника... Разволновался! Бить, бить, бить Гитлера!
Вечернее радио. Черчилль после заседания военного кабинета в Лондоне отправился в Гибралтар, оттуда в Тунис, где встретился с де Голлем и Жиро. Подвижный старикан!
Вера Инбер, поэт, 52 года, Ленинград:
5 июня 1943 года. Ну и денек был вчера! Интересует меня судьба двух моих «медалей» - правдинской и тассовской. Но даже если нигде ничего не получится, все равно « я успокоилась. Говорю это без рисовки. Здесь сыграла свою роль и большая цитата из моего «Бессмертия» («Как проникновенно сказал поэт...»). А проникновенного-то и обошли. Но как сказал Омар Хайям: «Ты обойден наградой - позабудь». Нет, не шутя, я если не забыла, то успокоилась. На меня нашло отличное, веселое и злое настроение. И главное, хочу и могу работать... Главный секрет хорошего самочувствия - это, конечно, рабочее состояние. «Пока я работаю - пуля меня не возьмет». Только бы голова не болела. Только бы самой мне себя не сглазить, но тесто для главы у меня превосходное. Только пеки...
Сяду-ка я за «пушкинское» стихотворение. В 144-ю годовщину рождения Пушкина в его квартире на Мойке мы будем выступать по радио.
ПУШКИН ЖИВ
От бомбы дрогнули в огне
Стропила мирной комнатушки,
А человек стоял в окне,
А человек взывал: «Ко мне!
Тут книги у меня. Тут Пушкин!»
Ему кричали: «Выходи!» -
Но книг оставить не хотел он.
И крепко прижимал к груди
Он томик полуобгорелый.
Когда ж произошёл обвал
И рухнул человек при этом.
То и тогда он прижимал
К груди создание поэта.
В больнице долго он без сил
Лежал, как мёртвый, на подушке.
И первое, что он спросил,
Придя в сознание: «А Пушкин?»
И голос друга, поспешив,
Ему ответил: «Пушкин жив».
Вера Инбер, 5 июня 1943 года
Георгий Эфрон, сын Марины Цветаевой, 18 лет, Ташкент:
5 июня.
Сегодня утром сдал французский яз<ык> в 64й ср<едней> школе на отлично и получил соответствующую справку. Говорил в моей школе с завучем и директоршей. Дело обстоит так: для того, чтобы освободить меня от испытании, не обходимо, чтобы я представил или справку из военкомата о том, что я действительно призван на работу в промышленность, или справку с завода, на котором я буду работать. Все дело в том, что повестка - недостаточное основание (для ГорОНО) для освобождения от испытаний. Там (в ГорОНО) могут сказать: «А вдруг его отпустят, ведь еще это только повестка, и ее недостаточно». Ну что ж, ничего не поделаешь, придется постараться взять в военкомате такую справку, думаю, что добьюсь этого. Ведь очень важно получить аттестат. Повестка у меня написана на завтра (на 6ое), но я приду в понедельник, поскольку мне сказали, чтобы я пришел в понедельник (я это помню), и кроме того, завтра - воскресение. В конце концов, поскольку сказали являться без вещей, то это еще не окончательный день явки, и если и взаправду надо было являться в воскресение, а я явлюсь в понедельник, то беда не будет велика, но крайней мере, я так думаю.
Есть хочется дико, но денег нет, в гастрономе нет ничего, чего бы я не взял, а в детмаге - толпа за маслом, которое я уже получил и которое уже продал. Эх, как хочется есть! Но ничего не поделаешь. Горский сказал, что с пивом ничего не вышло. Он должен зайти в час; питаю надежду, что угостит обедом в своей столовой; не Бог весть что, но ведь есть необходимо. В предчувствии тяжелых испытаний наслаждаюсь бездействием и ленью; воображаю, как придется trimer и каким я буду грязным. Какой Аля молодец - прямо замечательно! Я рассуждаю, что поскольку и она, осужденная и находясь в заключении и учитывая все условия, не потеряла бодрости и может писать такие письма, то я надеюсь, что я буду не в худших все-таки условиях, чем осужденная на 8 лет, и тоже «не сломаюсь».
Собираюсь читать Куприна. Эх, свобода! Как я ее ценил и любил! Хотя, в общем, жилось мне одиноко и голодно, хотя я скучал беспрестанно и часто думал о самоубийстве, хотя я сетовал на жизнь, - но все-таки мне кажется, что я бы ни на что не променял мою убогую комнату и грустную, бесплодную свободу. Меня часто осеняло счастье, внезапное, как вспышка магния: я - свободен! Я могу идти по той улице, которая мне нравится, идти когда хочу и куда хочу; я могу воротиться с полдороги, посидеть в парке, могу отказаться от намеченной цели прогулки... Я могу лечь спать тогда, когда мне это заблагорассудится, и встать тогда, когда мне этого захочется. Я могу читать, или писать, или просто сидеть и думать. Я - свободен. По сравнению с другими, вечно спешащими, вечно занятыми чем-то и как бы одержимыми тревожной лихорадкой целеустремленного действия, я все время чувствовал свое превосходство: они - рабы, а я - свободен. А теперь и я попал в общую кашу, и очень важно в ней не захлебнуться и оставаться на поверхности. Я себя утешаю тем, что все - временно и преходяще, и этот период моей жизни кончится так же, как кончались и все предыдущие, и наступит новый период. В изменении - спасение (в данном случае). В Алжире создан Французский комитет национального освобождения под председательством де Голля и Жиро. В него входят генералы Жорж и Леклерк, Массини, Андрэ Филипп и Моннэ. Ги- Катру - ген.-губернатор Алжира. Этот комитет возьмет власть во Франции в свои руки после высадки союзников. Жиро назначен главнокомандующим.