23 мая. Корней Чуковский
из дневников разных лет
1958:
23 мая, ночь на 24_ое. Вот уже 4'ая ночь, как я не сплю. Стыдно показаться людям: такой я невыспанный, растрепанный, жалкий. Пробую писать, ничего не выходит. Совсем разучился. Что делать? Иногда думается: «Как хорошо умереть». Вообще, без писания я не понимаю жизни. Глядя назад, думаю: какой я был счастливец. Сколько раз я знал вдохновение! Когда рука сама пишет, словно под чью-то диктовку, а ты только торопись - записывай. Пусть из этого выходит такая мизерня, как «Муха Цокотуха» или фельетон о Вербицкой, но те минуты - наивысшего счастья, какое доступно человеку.
Читаю переписку Блока и Белого. Белый суетен, суетлив, истеричен, претенциозен, разнуздан. Блок спокоен и светел, но и у него в иные периоды сколько мути, сколько заикания и вялости.
Прочел своего любимого Hazzlitt’a «О страхе смерти». Там прекрасные строки на тему:
Увы, утешится жена
И друга лучший друг забудет.
Что мне делать с Маргаритой Алигер? Мне понравилась ее поэма «Твоя поэма». Изд-во «Молодая гвардия», где должна была переиздаваться эта поэма «в составе тома», забраковало ее. Я возмущался издательством. Маргарита попросила меня написать свое мнение о поэме: ей нужно это для посрамления издательства
- и вдруг я увидел, что поэма плоха. Перечел ее вновь: клочковатая, риторичная, с наигранным пафосом. А ведь как нравилась!
Примечание:
***
Внимая ужасам войны,
При каждой новой жертве боя
Мне жаль не друга, не жены,
Мне жаль не самого героя...
Увы! утешится жена,
И друга лучший друг забудет;
Но где-то есть душа одна -
Она до гроба помнить будет!
Средь лицемерных наших дел
И всякой пошлости и прозы
Одни я в мир подсмотрел
Святые, искренние слезы -
То слезы бедных матерей!
Им не забыть своих детей,
Погибших на кровавой ниве,
Как не поднять плакучей иве
Своих поникнувших ветвей...
1855, Николай Некрасов.
1968:
Четверг 23. Май. Утром неожиданно приехал профессор Владимир Харитонович Василенко - чарующее впечатление. Вечером приехала Елена Никол. Конюхова от «Советского писателя» уговаривать меня, чтобы я выбросил из своей книги упоминание о Солженицыне. Я сказал, что это требование хунвейбиновское, и не согласился. Мы расстались друзьями. Книга моя вряд ли выйдет.
Кларочка готовит 6-ой том.
Встретил Нилина, Агапова, Галина, Разгониху.
Книга моя «Высокое искусство» сверстана в издательстве «Советский писатель». Она должна была выйти в свет, когда в издательстве вдруг заметили, что в книге упоминается фамилия Солженицын. И задержали книгу. Итак, у меня в плане 1968 г. три книги,
которые задержаны цензурой:
- «Чукоккала»
- «Вавилонская башня»
- «Высокое искусство».
Не слишком ли много для одного человека?
1958:
23 мая, ночь на 24_ое. Вот уже 4'ая ночь, как я не сплю. Стыдно показаться людям: такой я невыспанный, растрепанный, жалкий. Пробую писать, ничего не выходит. Совсем разучился. Что делать? Иногда думается: «Как хорошо умереть». Вообще, без писания я не понимаю жизни. Глядя назад, думаю: какой я был счастливец. Сколько раз я знал вдохновение! Когда рука сама пишет, словно под чью-то диктовку, а ты только торопись - записывай. Пусть из этого выходит такая мизерня, как «Муха Цокотуха» или фельетон о Вербицкой, но те минуты - наивысшего счастья, какое доступно человеку.
Читаю переписку Блока и Белого. Белый суетен, суетлив, истеричен, претенциозен, разнуздан. Блок спокоен и светел, но и у него в иные периоды сколько мути, сколько заикания и вялости.
Прочел своего любимого Hazzlitt’a «О страхе смерти». Там прекрасные строки на тему:
Увы, утешится жена
И друга лучший друг забудет.
Что мне делать с Маргаритой Алигер? Мне понравилась ее поэма «Твоя поэма». Изд-во «Молодая гвардия», где должна была переиздаваться эта поэма «в составе тома», забраковало ее. Я возмущался издательством. Маргарита попросила меня написать свое мнение о поэме: ей нужно это для посрамления издательства
- и вдруг я увидел, что поэма плоха. Перечел ее вновь: клочковатая, риторичная, с наигранным пафосом. А ведь как нравилась!
Примечание:
***
Внимая ужасам войны,
При каждой новой жертве боя
Мне жаль не друга, не жены,
Мне жаль не самого героя...
Увы! утешится жена,
И друга лучший друг забудет;
Но где-то есть душа одна -
Она до гроба помнить будет!
Средь лицемерных наших дел
И всякой пошлости и прозы
Одни я в мир подсмотрел
Святые, искренние слезы -
То слезы бедных матерей!
Им не забыть своих детей,
Погибших на кровавой ниве,
Как не поднять плакучей иве
Своих поникнувших ветвей...
1855, Николай Некрасов.
1968:
Четверг 23. Май. Утром неожиданно приехал профессор Владимир Харитонович Василенко - чарующее впечатление. Вечером приехала Елена Никол. Конюхова от «Советского писателя» уговаривать меня, чтобы я выбросил из своей книги упоминание о Солженицыне. Я сказал, что это требование хунвейбиновское, и не согласился. Мы расстались друзьями. Книга моя вряд ли выйдет.
Кларочка готовит 6-ой том.
Встретил Нилина, Агапова, Галина, Разгониху.
Книга моя «Высокое искусство» сверстана в издательстве «Советский писатель». Она должна была выйти в свет, когда в издательстве вдруг заметили, что в книге упоминается фамилия Солженицын. И задержали книгу. Итак, у меня в плане 1968 г. три книги,
которые задержаны цензурой:
- «Чукоккала»
- «Вавилонская башня»
- «Высокое искусство».
Не слишком ли много для одного человека?