В день юбилея Елены Шварц (1948 - 2010)
моя подборка её стихов и стихов, посвященных ей.
МОИМ СТИХАМ
Ваша крестная мать - Луна,
вы одни у меня на свете.
Как живется вам без меня,
мои смертные дети?
Лишь волки, к земле припадая,
в глухой и черный, звериный час,
и ведьмы, над болотом летая,
быть может, вспомнят ненароком вас.
***
Путь желаний - позвоночник
Начинается от звёзд,
Долгой, тёмной тела ночью
Он ведёт нас прямо в хвост.
Образует он пространство
Для златых круженья вод,
И без этой гибкой палки
Череп был бы, где живот.
Мост он, шпалы, он дрожит,
Лестница, опора зданья,
Трепет по нему бежит,
В нём кочует тайнознанье.
ЮРОДИВЫЙ
Глаза за ниточки дергая,
визжу и в обмороки падаю.
Я - юродивый. В снег башкой,
поматывая прядями.
По снегу, по зеленому
колешками, колешками.
По вам, тупые, взглядами -
сучочками, полешками.
Эй, осторожные да аккуратные,
солнце падает!
Как мухи в муссе, туда и обратно,
в солнце - падалью.
Дом стоит тортом -
расступитесь,
бейте,
идите к черту!
У меня бог есть,
у вас - нету.
Солнце упадет,
всегда будет лето.
Алакадзе
1963
ОТЗЕМНЫЙ ДОЖДЬ
Внутри Таврического сада
Плутает нежная весна,
И почки жесткая ограда
Корявая листу тесна.
Я нахожу себя свечой,
На подоконнике горящей,
Стучащей пламени ключом,
То в тьму, то в этот сад саднящей.
Я нахожу себя пылинкой
Внутри большой трубы подзорной,
К стеклу прилипшей. Чьё-то око
Через меня бьёт взора током
И рушится в ночные дали.
Я нахожу себя у церкви
Среди могил, у деревянной.
Все в тучах небеса померкли,
Но льётся дождик осиянный
Огнями сотен свеч пасхальных,
Он льётся на платки и плечи,
Но льётся и ему навстречу
Дождь свечек - пламенный попятный.
Молитв, надежды - дождь отземный
С часовен рук - детей, старух,
И в дверь распахнутую вдруг
Поёт священник как петух,
И будто гул идет подземный…
1978
ЧЕРЕМУХА И ТОМАС МАНН
Дожди напали на весну. Повычесали
Лепестки с дерев и бросили их в лужу,
Они лежат, сияя, сон их тонок,
Черемуха мятется на ветру,
Как легион разгневанных болонок.
Весна обстриженная,
Весна обиженная
И горло тучами обложено
Такими синими.
Черемуха - Волшебная гора,
Внутри ее - чахоточный германец.
И то же, что ее дрожащие цветы -
Его веселый роковой румянец.
1983
СВАЛКА
Нет сил воспеть тебя, прекрасная помойка!
Как на закате, разметавшись, ты лежишь со всклоченною головой
И черный кот в манишке белой колко
Терзает, как пьянист, живот тяжелый твой.
Вся в зеркалах гниющих, в их протресках
Полынь высокая растет,
О - ты Венеция! (и лучше бы Венецья)
И гондольером кот поет.
Турецкого клочок дивана
В лиловой тесноте лежит
И о Стамбуле, о кальяне
Бурьяну тихо говорит.
В гниющих зеркалах дрожит лицо июля.
Ворона медленно на свалку опустилась
И вот - она идет, надменнее, чем Сулла,
И в цепкой лапе - гибель или милость.
Вот персик в слизи, вспухи ягод, лупа,
Медали часть, от книги корешок,
Ты вся в проказе или ты - ожог,
Ребенок, облитый кипящим супом.
Ты - Дионис, разодранный на части,
Иль мира зеркальце ручное?
Я говорю тебе - О Свалка,
Зашевелись и встань. Потом,
О монстр, о чудище ночное,
Заговори охрипло рваным ртом.
Зашевелись и встань, прекрасная помойка!
Воспой, как ты лежишь под солнцем долго,
Гиганта мозгом пламенея, зрея,
Вся в разложеньи съединяя, грея,
Большою мыслью процвети, и гной
Как водку пей, и ешь курины ноги.
Зашевелись, прекрасная, и спой!
О Rosa mystica, тебя услышат боги!
1983
МОРОЗНАЯ НОЧЬ
Один лишь чертеж,
только замысел созвездия Ориона -
Доказательство Божьего бытия.
И другого не надо. Наглядно и строго.
Если б волки завыли на всходящего Бога,
Принялась с ними выть бы и я.
Если б волки завыли,
Если б птицы запели,
Я б подпела им в тон,
Глядя, как по невидимой цели
Сквозь серебристые ели
Бьет трехглазой стрелой Орион.
2010
* * *
Корабль Жизни уносился вдаль.
Я с вашего упала корабля.
Не различить где небо, где земля,
Где воздух, звезды, череп иль лицо.
Зачем заветное глотаю я кольцо?
Мне ничего в себе не сохранить,
Сгнила в воде и Ариадны нить.
Птенца самосознанья утопить
(Но он не хочет исчезать, хоть и устал),
И вольною волной средь волн уплыть.
Ах, зубы скалить белые у скал.
Сверкать сиять в ночи привольно
И морю не бывает больно.
Бывает болен Бог? Он ведь боль.
А ей не больно. И меня уволь.
Начало января 2010
* * *
Как флорентийский дюк,
Отравленный коварно,
Я угасаю. Дух,
Мечась по клетке тварной,
Уже почти вовне,
Уже почти снаружи,
Глаза туманятся, мерцая,
Смотрят вчуже.
30 января 2010
Елена Шварц (1948 - 2010)
______________________________________________________________
ПЕРЕКЛИЧКА. ЕЛЕНЕ ШВАРЦ
Есть в приграничье мира
гордость проводников -
Северная Пальмира
с цвелью проходников.
Там, уходя в манящий
сумрачный эмпирей,
напутствовал уходящий
живого “не хмурь бровей”.
Чайку относит ветром
вместе с криком её,
словно суму с конвертом
на имя, имя твоё.
...Где это? Долгий целый
век тебя пролюбив,
нынче гляжу на белый
выветренный обрыв,
выверенные вспышки
старого маяка
в вымершем городишке
с выдохом коньяка
в силу дурной привычки
пить за один присест
в сумерки - с перекличкой
ила и ранних звезд.
17.V.2008, Юрий Кублановский
ЦАРИЦЫНО
Царицыно как Новая Голландия в Москве
Не на реке - на воздухе, на запахе сирени
И капельках дождя.
В краснокирпичных рёбрах
Недостроенный дракон,
Заросшая травой причуда,
Немецко-росская фантазия царицы.
И в зелени мелькают фея свежесть,
Сирени ароматы, пива, табака,
Прозрачные дракончики снуют
Струй дождевых, зонт то раскрыт,
То сложен.
Однажды мы - Царт-колокол, Царт-пушка, Царт-девица
(Она же - нежности солдат, китайская лиса) -
Решились навестить Царт-И-Цзино весной,
Лисицы справить тень рожденья,
Семнадцатое мая,
Отметить новое времён тысячелетье
По местному летосчисленью.
Она ходила, как и все, впервые
По мостику горбатому, под аркой -
Но почерк архитектора читала словно свой,
Краснокирпичный, известковый
Баженовский масонский почерк.
Прищурится, прикурит сигарету и дымком
Опишет в воздухе колечко
Вкруг молотка, отвеса, мастерка -
Смотри-ка, мол -
Вкруг лучезарной дельты.
И воздух весь мерцал и колебался,
И двигались мы словно под водой.
В кафе разлил слуга наперстки водки,
Чуть выпили за рифму, за цветы,
Поплыли в опьяненье словно в лодке
Сквозь заводи кувшинок, их жгуты
«Надколотый» нарвал да и рассыпал,
Горящие фонарики, Китай.
Потом сказал - вот первое изданье,
Вот «Сети» Кузмина, и это - вам.
И, жалко улыбнувшись,
Домой ушёл как рыба из сетей,
Чешуйку в свежем воздухе оставив.
Ещё чуть погуляли по лугам,
Курили, безмятежно удивляясь,
Что нет, нельзя понять мужчин,
Всегда они куда-нибудь уходят,
Не на войну, так к детям и жене…
И мотыльки листвы вокруг порхали,
Дракончики дождей, и ангелок-
Хранитель справа брёл, ловя обрывки
Вопросов, мыслей, сплетен, разговоров
И тайны звуков сладких, и молитв…
17.5.2015, Андрей Анпилов
***
.....Е.Ш.
Всегда немного в этот день погода
Как-будто плачет - капнет и вздохнёт,
Чтоб чуть смягчить листвы рисунок, лица,
Приблизить воздух, вещи отдалить.
Земля листвой небесной зарастает,
Прозрачными травинками дождя,
Над миром тихий ангел твой поплачет,
А после ветерок смахнёт росу.
Скрипит песок намокший на тропинке
Сам по себе, проходит тень и свет
Как силуэт знакомый, по старинке
Не оставляя след.
17.5.2022, Андрей Анпилов, tschausy
МОИМ СТИХАМ
Ваша крестная мать - Луна,
вы одни у меня на свете.
Как живется вам без меня,
мои смертные дети?
Лишь волки, к земле припадая,
в глухой и черный, звериный час,
и ведьмы, над болотом летая,
быть может, вспомнят ненароком вас.
***
Путь желаний - позвоночник
Начинается от звёзд,
Долгой, тёмной тела ночью
Он ведёт нас прямо в хвост.
Образует он пространство
Для златых круженья вод,
И без этой гибкой палки
Череп был бы, где живот.
Мост он, шпалы, он дрожит,
Лестница, опора зданья,
Трепет по нему бежит,
В нём кочует тайнознанье.
ЮРОДИВЫЙ
Глаза за ниточки дергая,
визжу и в обмороки падаю.
Я - юродивый. В снег башкой,
поматывая прядями.
По снегу, по зеленому
колешками, колешками.
По вам, тупые, взглядами -
сучочками, полешками.
Эй, осторожные да аккуратные,
солнце падает!
Как мухи в муссе, туда и обратно,
в солнце - падалью.
Дом стоит тортом -
расступитесь,
бейте,
идите к черту!
У меня бог есть,
у вас - нету.
Солнце упадет,
всегда будет лето.
Алакадзе
1963
ОТЗЕМНЫЙ ДОЖДЬ
Внутри Таврического сада
Плутает нежная весна,
И почки жесткая ограда
Корявая листу тесна.
Я нахожу себя свечой,
На подоконнике горящей,
Стучащей пламени ключом,
То в тьму, то в этот сад саднящей.
Я нахожу себя пылинкой
Внутри большой трубы подзорной,
К стеклу прилипшей. Чьё-то око
Через меня бьёт взора током
И рушится в ночные дали.
Я нахожу себя у церкви
Среди могил, у деревянной.
Все в тучах небеса померкли,
Но льётся дождик осиянный
Огнями сотен свеч пасхальных,
Он льётся на платки и плечи,
Но льётся и ему навстречу
Дождь свечек - пламенный попятный.
Молитв, надежды - дождь отземный
С часовен рук - детей, старух,
И в дверь распахнутую вдруг
Поёт священник как петух,
И будто гул идет подземный…
1978
ЧЕРЕМУХА И ТОМАС МАНН
Дожди напали на весну. Повычесали
Лепестки с дерев и бросили их в лужу,
Они лежат, сияя, сон их тонок,
Черемуха мятется на ветру,
Как легион разгневанных болонок.
Весна обстриженная,
Весна обиженная
И горло тучами обложено
Такими синими.
Черемуха - Волшебная гора,
Внутри ее - чахоточный германец.
И то же, что ее дрожащие цветы -
Его веселый роковой румянец.
1983
СВАЛКА
Нет сил воспеть тебя, прекрасная помойка!
Как на закате, разметавшись, ты лежишь со всклоченною головой
И черный кот в манишке белой колко
Терзает, как пьянист, живот тяжелый твой.
Вся в зеркалах гниющих, в их протресках
Полынь высокая растет,
О - ты Венеция! (и лучше бы Венецья)
И гондольером кот поет.
Турецкого клочок дивана
В лиловой тесноте лежит
И о Стамбуле, о кальяне
Бурьяну тихо говорит.
В гниющих зеркалах дрожит лицо июля.
Ворона медленно на свалку опустилась
И вот - она идет, надменнее, чем Сулла,
И в цепкой лапе - гибель или милость.
Вот персик в слизи, вспухи ягод, лупа,
Медали часть, от книги корешок,
Ты вся в проказе или ты - ожог,
Ребенок, облитый кипящим супом.
Ты - Дионис, разодранный на части,
Иль мира зеркальце ручное?
Я говорю тебе - О Свалка,
Зашевелись и встань. Потом,
О монстр, о чудище ночное,
Заговори охрипло рваным ртом.
Зашевелись и встань, прекрасная помойка!
Воспой, как ты лежишь под солнцем долго,
Гиганта мозгом пламенея, зрея,
Вся в разложеньи съединяя, грея,
Большою мыслью процвети, и гной
Как водку пей, и ешь курины ноги.
Зашевелись, прекрасная, и спой!
О Rosa mystica, тебя услышат боги!
1983
МОРОЗНАЯ НОЧЬ
Один лишь чертеж,
только замысел созвездия Ориона -
Доказательство Божьего бытия.
И другого не надо. Наглядно и строго.
Если б волки завыли на всходящего Бога,
Принялась с ними выть бы и я.
Если б волки завыли,
Если б птицы запели,
Я б подпела им в тон,
Глядя, как по невидимой цели
Сквозь серебристые ели
Бьет трехглазой стрелой Орион.
2010
* * *
Корабль Жизни уносился вдаль.
Я с вашего упала корабля.
Не различить где небо, где земля,
Где воздух, звезды, череп иль лицо.
Зачем заветное глотаю я кольцо?
Мне ничего в себе не сохранить,
Сгнила в воде и Ариадны нить.
Птенца самосознанья утопить
(Но он не хочет исчезать, хоть и устал),
И вольною волной средь волн уплыть.
Ах, зубы скалить белые у скал.
Сверкать сиять в ночи привольно
И морю не бывает больно.
Бывает болен Бог? Он ведь боль.
А ей не больно. И меня уволь.
Начало января 2010
* * *
Как флорентийский дюк,
Отравленный коварно,
Я угасаю. Дух,
Мечась по клетке тварной,
Уже почти вовне,
Уже почти снаружи,
Глаза туманятся, мерцая,
Смотрят вчуже.
30 января 2010
Елена Шварц (1948 - 2010)
______________________________________________________________
ПЕРЕКЛИЧКА. ЕЛЕНЕ ШВАРЦ
Есть в приграничье мира
гордость проводников -
Северная Пальмира
с цвелью проходников.
Там, уходя в манящий
сумрачный эмпирей,
напутствовал уходящий
живого “не хмурь бровей”.
Чайку относит ветром
вместе с криком её,
словно суму с конвертом
на имя, имя твоё.
...Где это? Долгий целый
век тебя пролюбив,
нынче гляжу на белый
выветренный обрыв,
выверенные вспышки
старого маяка
в вымершем городишке
с выдохом коньяка
в силу дурной привычки
пить за один присест
в сумерки - с перекличкой
ила и ранних звезд.
17.V.2008, Юрий Кублановский
ЦАРИЦЫНО
Царицыно как Новая Голландия в Москве
Не на реке - на воздухе, на запахе сирени
И капельках дождя.
В краснокирпичных рёбрах
Недостроенный дракон,
Заросшая травой причуда,
Немецко-росская фантазия царицы.
И в зелени мелькают фея свежесть,
Сирени ароматы, пива, табака,
Прозрачные дракончики снуют
Струй дождевых, зонт то раскрыт,
То сложен.
Однажды мы - Царт-колокол, Царт-пушка, Царт-девица
(Она же - нежности солдат, китайская лиса) -
Решились навестить Царт-И-Цзино весной,
Лисицы справить тень рожденья,
Семнадцатое мая,
Отметить новое времён тысячелетье
По местному летосчисленью.
Она ходила, как и все, впервые
По мостику горбатому, под аркой -
Но почерк архитектора читала словно свой,
Краснокирпичный, известковый
Баженовский масонский почерк.
Прищурится, прикурит сигарету и дымком
Опишет в воздухе колечко
Вкруг молотка, отвеса, мастерка -
Смотри-ка, мол -
Вкруг лучезарной дельты.
И воздух весь мерцал и колебался,
И двигались мы словно под водой.
В кафе разлил слуга наперстки водки,
Чуть выпили за рифму, за цветы,
Поплыли в опьяненье словно в лодке
Сквозь заводи кувшинок, их жгуты
«Надколотый» нарвал да и рассыпал,
Горящие фонарики, Китай.
Потом сказал - вот первое изданье,
Вот «Сети» Кузмина, и это - вам.
И, жалко улыбнувшись,
Домой ушёл как рыба из сетей,
Чешуйку в свежем воздухе оставив.
Ещё чуть погуляли по лугам,
Курили, безмятежно удивляясь,
Что нет, нельзя понять мужчин,
Всегда они куда-нибудь уходят,
Не на войну, так к детям и жене…
И мотыльки листвы вокруг порхали,
Дракончики дождей, и ангелок-
Хранитель справа брёл, ловя обрывки
Вопросов, мыслей, сплетен, разговоров
И тайны звуков сладких, и молитв…
17.5.2015, Андрей Анпилов
***
.....Е.Ш.
Всегда немного в этот день погода
Как-будто плачет - капнет и вздохнёт,
Чтоб чуть смягчить листвы рисунок, лица,
Приблизить воздух, вещи отдалить.
Земля листвой небесной зарастает,
Прозрачными травинками дождя,
Над миром тихий ангел твой поплачет,
А после ветерок смахнёт росу.
Скрипит песок намокший на тропинке
Сам по себе, проходит тень и свет
Как силуэт знакомый, по старинке
Не оставляя след.
17.5.2022, Андрей Анпилов, tschausy