7 апреля 1943-го года
из дневников
Софья Аверичева, актриса драмтеатра в Ярославле, 28 лет, фронтовая разведчица, Смоленская область:
7 апреля.
Более недели живем на одном месте. Замполит роты Петров поручил мне проводить ежедневный обзор газет, чтение наиболее интересных статей из газет и журналов. Делаю это с удовольствием, потому что автоматчики очень хорошо слушают, задают вопросы. Частенько возникают у нас споры, диспуты. Да! Еще ввели меня в состав редакционной коллегии «боевого листка». Это тоже партийное поручение.
Георгий Славгородский, школьный учитель, 28 лет, старший лейтенант, в воинском эшелоне:
7 апреля. Станция Эльтон. Едем, едем по степи ветреной. Снегу уж как не бывало, но еще холодно: холодный ветер дует в ту сторону, где я лежу, - одному боку холодно, а другому жарко от Гали.
С каждым днем она все больше мне нравится. Прямая, живая, здоровая и по-своему хороша.
Своей грубостью стыдится передо мной. Из короткого разговора с ней мне стало известно, что она была замужем, любила мужа, что я ей нравлюсь...
Комбат и комиссар злословят, но могу ли я отказать во взаимности, когда я так же, как и она, жажду любви. Что же я буду за мужчина, если я смалодушничаю!
Не рассуждая о будущем, я благодарен ей за добрые чувства ко мне.
И так кончилась моя Сталинградская эпопея. От командира отделения - до начальника штаба, от старшего сержанта - до старшего лейтенанта, от беспартийного - до члена партии, от одинокого - до любимого. Что ж! Идет не плохо!!
[подпись]
Я люблю.
Михаил Пришвин, 70 лет, Ярославская область, Переславль-Залесский район:
7 апреля.
Благовещение. С утра было тепло, пасмурно и так нависло, что вот-вот дождь. Но вместо дождя все разошлось, и явилось солнце. На полях «сорочье царство», в лесу зернистый снег на четверть аршина, ходить все-таки еще очень тяжело. Едва добрался до большого леса и наблюдал поведение черных воронов у своих гнезд, особенно интересно тут, и мало кому известны их звуковые сигналы. Есть у них между другими струнный звук, есть слегка сходный с ударами тарелок в оркестре, а то каркает на «а», как человек со сдавленным голосом. До того было похоже на человека, что я попробовал крикнуть так, и мне сейчас же отозвался ворон, еще и еще я кричал, и все он отзывался.
Можно предвидеть время, когда наука наконец-то бросит спор свой с суеверием и вернется к истоку своему, религии. Там она будет свидетельствовать открытием новых и новых законов о единстве мира.
Молитва Господня. Утром, прислонившись к знакомому дереву, повторяя со вниманием слова: «да придет царствие Твое, да будет воля Твоя на земле, как на небе», вспомнил, что в царское время (царь-помазанник) эта мысль была основным смыслом жизни всех. Раздумывая об этом, глядел на Норку и вдруг перекинулся от ее умишка к человеку возле дерева с молитвой о Царствии Божьем на земле - и такая высота открылась мне в человеке, способном в заутренний час в диком лесу произносить слова молитвы Господней!
Вера движет жизнью и, если я живу, значит, я верю, делаю верой свое и молчу. Вот когда только кто поколеблется, спросит, «быть или не быть» - вот тогда только в борьбе жизни со смертью, веры с неверием рождается Слово, и борющийся за жизнь произносит: «Верую, Господи, помоги моему неверию». (И если Бог поможет и жизнь возвращается, то в дальнейшем Слово и определяет жизнь, потому что Слово это было у Бога и Слово стало Бог.)
Иду без назначения, не спеша, южными опушками большого леса, на проталинках обхожу черепа, косточки умерших животных, кучки удобрения живущих, ногой освобождаю ветки молодой ели, согнутые в дугу оседанием снега.
Соне лет десять, Боре одиннадцать. Два года тому назад у них мать умерла, а вскоре затем и отец. Все крестьянское хозяйство - изба, огород, корова и мелкие домашние животные остались на детей. Поневоле они крепко взялись за дело и теперь живут двое - мальчик и девочка и справляются. Мало того! - их - детей - не гонят на трудработу, им война самим не грозит, и им не за кого на войне бояться. Им даже многие завидуют. И все бы хорошо, но это ведь не дети, это маленькие мужички, и от них идеал наш «будьте как дети» еще много дальше, чем от нас.
Письмо. - Мальчик, где твоя мама? - Умерла в Ленинграде от голода. - А где папа? - Пока на фронте. - Что он там делает? - Пишет письмо. - Ты получаешь? - Нет, он еще не успел кончить. - И все пишет? - Все пишет и пишет. - Когда же ты получишь? - Когда он кончит и пошлет.
- А твой папа? - Мой тоже пишет. - И мой! - И мой!
Пока пишут отцы, и так все дети ждут.
Софья Аверичева, актриса драмтеатра в Ярославле, 28 лет, фронтовая разведчица, Смоленская область:
7 апреля.
Более недели живем на одном месте. Замполит роты Петров поручил мне проводить ежедневный обзор газет, чтение наиболее интересных статей из газет и журналов. Делаю это с удовольствием, потому что автоматчики очень хорошо слушают, задают вопросы. Частенько возникают у нас споры, диспуты. Да! Еще ввели меня в состав редакционной коллегии «боевого листка». Это тоже партийное поручение.
Георгий Славгородский, школьный учитель, 28 лет, старший лейтенант, в воинском эшелоне:
7 апреля. Станция Эльтон. Едем, едем по степи ветреной. Снегу уж как не бывало, но еще холодно: холодный ветер дует в ту сторону, где я лежу, - одному боку холодно, а другому жарко от Гали.
С каждым днем она все больше мне нравится. Прямая, живая, здоровая и по-своему хороша.
Своей грубостью стыдится передо мной. Из короткого разговора с ней мне стало известно, что она была замужем, любила мужа, что я ей нравлюсь...
Комбат и комиссар злословят, но могу ли я отказать во взаимности, когда я так же, как и она, жажду любви. Что же я буду за мужчина, если я смалодушничаю!
Не рассуждая о будущем, я благодарен ей за добрые чувства ко мне.
И так кончилась моя Сталинградская эпопея. От командира отделения - до начальника штаба, от старшего сержанта - до старшего лейтенанта, от беспартийного - до члена партии, от одинокого - до любимого. Что ж! Идет не плохо!!
[подпись]
Я люблю.
Михаил Пришвин, 70 лет, Ярославская область, Переславль-Залесский район:
7 апреля.
Благовещение. С утра было тепло, пасмурно и так нависло, что вот-вот дождь. Но вместо дождя все разошлось, и явилось солнце. На полях «сорочье царство», в лесу зернистый снег на четверть аршина, ходить все-таки еще очень тяжело. Едва добрался до большого леса и наблюдал поведение черных воронов у своих гнезд, особенно интересно тут, и мало кому известны их звуковые сигналы. Есть у них между другими струнный звук, есть слегка сходный с ударами тарелок в оркестре, а то каркает на «а», как человек со сдавленным голосом. До того было похоже на человека, что я попробовал крикнуть так, и мне сейчас же отозвался ворон, еще и еще я кричал, и все он отзывался.
Можно предвидеть время, когда наука наконец-то бросит спор свой с суеверием и вернется к истоку своему, религии. Там она будет свидетельствовать открытием новых и новых законов о единстве мира.
Молитва Господня. Утром, прислонившись к знакомому дереву, повторяя со вниманием слова: «да придет царствие Твое, да будет воля Твоя на земле, как на небе», вспомнил, что в царское время (царь-помазанник) эта мысль была основным смыслом жизни всех. Раздумывая об этом, глядел на Норку и вдруг перекинулся от ее умишка к человеку возле дерева с молитвой о Царствии Божьем на земле - и такая высота открылась мне в человеке, способном в заутренний час в диком лесу произносить слова молитвы Господней!
Вера движет жизнью и, если я живу, значит, я верю, делаю верой свое и молчу. Вот когда только кто поколеблется, спросит, «быть или не быть» - вот тогда только в борьбе жизни со смертью, веры с неверием рождается Слово, и борющийся за жизнь произносит: «Верую, Господи, помоги моему неверию». (И если Бог поможет и жизнь возвращается, то в дальнейшем Слово и определяет жизнь, потому что Слово это было у Бога и Слово стало Бог.)
Иду без назначения, не спеша, южными опушками большого леса, на проталинках обхожу черепа, косточки умерших животных, кучки удобрения живущих, ногой освобождаю ветки молодой ели, согнутые в дугу оседанием снега.
Соне лет десять, Боре одиннадцать. Два года тому назад у них мать умерла, а вскоре затем и отец. Все крестьянское хозяйство - изба, огород, корова и мелкие домашние животные остались на детей. Поневоле они крепко взялись за дело и теперь живут двое - мальчик и девочка и справляются. Мало того! - их - детей - не гонят на трудработу, им война самим не грозит, и им не за кого на войне бояться. Им даже многие завидуют. И все бы хорошо, но это ведь не дети, это маленькие мужички, и от них идеал наш «будьте как дети» еще много дальше, чем от нас.
Письмо. - Мальчик, где твоя мама? - Умерла в Ленинграде от голода. - А где папа? - Пока на фронте. - Что он там делает? - Пишет письмо. - Ты получаешь? - Нет, он еще не успел кончить. - И все пишет? - Все пишет и пишет. - Когда же ты получишь? - Когда он кончит и пошлет.
- А твой папа? - Мой тоже пишет. - И мой! - И мой!
Пока пишут отцы, и так все дети ждут.