27 февраля 1943-го года
в дневниках
Васёна, москвичка, 22 года, окончила московскую разведшколу, диверсантка в партизанском отряде, Белоруссия:
27 февраля.
Вчера я, Полевой, Люнизов, Коровин, Нарзилов, Афанасьев, Михайлов и Подколзин не сумели взорвать эшелон. Сильная охрана, около стоят полицейские, и между столбами ходит немец с собакой.
Сколько радости было при встрече - описать трудно.
Разговорам не было конца. Рассказала о Балахонове. Николай начал тут же передавать это в центр.
У ребят много нового. Они расстреляли Бородина и Денисенко.
Бородин от самогона сошел с ума. Дошел до того, что стрелял по своим. Когда пришел слух, что мы арестованы, то накинулся на майора, будто бы нарочно послал нас на смерть.
Толика расстреляли за половое разложение.
Говорят, во время расстрела Анатолий крикнул: «Майор, простите!»
Водили нас на их могилу.
Как-то жалко товарищей, ведь они москвичи. Сгубила их водка.
В отряде решили отправить всех нас на аэродром, оттуда в Москву на лечение и отдых. Отправили обеих на посадочную площадку. Но как видно, судьба опять против нас. Целый месяц шли дожди, и самолеты только сбрасывали груз, а посадку не делали. Раны зажили. Катя почти владеет своей рукой, и мы уехали в отряд. Сегодня прибыли в Дуброву. Все на нас орут, почему мы не стали ждать самолета. А вдруг да и совсем их не будет, а отряд уедет в любую минуту… Так что лучше уж быть со своими, чем работать в другом отряде. Чувствую себя плохо. Гортанью идет кровь. Есть предположение заболевания туберкулезом.
Всеволод Вишневский, писатель, 42 года, политработник, Ленинград
27 февраля. В 6 часов - в лекторий. Большой литературный вечер (Фадеев, Тихонов, Инбер, Берггольц, Рывина, Азаров и др.). И писатели и публика совсем иные, чем до войны. Задумчиво слушаю: у одних писателей - скрытые чувства, у других - признания. Сухие, лобовые агитационные стихи никому не нужны, идут мимо души. У всех обнажены нервы, - видишь, как люди утирают слезы, остро реагируют.
...Вечер закончился. Вот собрались все вместе на час-другой... и опять все врозь.
У подъезда - темь. Редкие пятна огней... Острый приступ одиночества.
...Телеграмма от Таирова и Коонен об успехе спектакля «Раскинулось море широко» в Барнауле. Он идет во многих театрах Союза.
Всеволод Иванов, писатель, 49 лет, Москва:
27 февраля. Суббота.
Статья для газеты «Труд» о заводе «Динамо».
Шел по улице, возбуждая у прохожих внимание своими новыми калошами.
Речь Александрова по радио в отделе «Слушай, фронт!» повторение сказанного другими. Особо стоит обратить внимание на подчеркивание, особое, отсутствия второго фронта и отсутствия разногласия между нами и союзниками, вернее не разногласия, а того, мол, что немцы зря запугивают большевизмом Европу. А может быть, действительно, большевизм Европе мало страшен? - По обрывкам газет - здоровье Ганди ухудшилось. Англичане, для престижа Империи, в такое опасное время вряд ли согласятся освободить его, да притом безоговорочно. А просьбу к индийскому правительству об освобождении подписал и член ЦК Компартии Индии. Запрос в Палате Общин о газовой войне: «Мы, англичане, зальем, в случае чего, города Германии газами». - Весело, черт дери!
Предложение генерал-майор Вадимова, редактора «Красной звезды» - поехать в какой-либо освобожденный город. Я согласился. Он сказал, что поговорит в ЦК с Александровым, затем мне позвонят.
Татьяна шла с калошами мимо Арбатского рынка. Хотела купить клюквы. Смотрит, рынок закрыт. Спрашивает почему? А так как у нее в руке сверток, то к ней кинулись: «Хлеб? Продаете?» и сразу человек двадцать!
Да-с, прохарчились мы.
Есть чудесная пословица: «В драке богатый лицо бережет, а убогий - кафтан». Так вот, я думаю, что мы, писатели, слишком много говорим о лице и мало о кафтане. И похоже, что читателей наших от писаний укачало так, что они ни лица, ни вида, ни слова нашего не понимают. Ой, тесны сапоги, надо б обменять, да где, у кого?
Днем, в газетах, - бои на прежних направлениях. Сейчас 10 часов вечера. Так как Александров должен говорить сегодня по радио о победах, то, возможно, его слова и будут подкреплены попозже, известием. - И попозже - нет
Иван Майский, дипломат, 59 лет, посол СССР в Англии, Лондон:
27 февраля.
Были с Агнией на футбол-матче Англия против Уэльса в Вемблей («Стадио́н Уэ́мбли»). Присутствовало на стадионе 75 тыс. чел[овек]. День был чудесный: солнце, ясное небо. Сидели в Royal Box вместе с королём, королевой, миссис Черчилль, Александером, Эттли, Моррисоном, Летерсом и др. министрами. Excitement <волнение (англ.)> было громадно - не у меня, конечно (я в таких случаях всегда спокоен), а у всей этой гигантской массы людей. Итог: Англия побила Уэльс со счётом 5:3. Если бы не постоянная охрана стадиона быстро сменяющимися Спитфайерами, вся обстановка страшно походила бы на мирные времена. Да, complacency <благодушие (англ.)> в Англии быстро растёт параллельно с нашими победами и даже обгоняя их.
Моей соседкой была миссис Черчилль. Она вообще очень приятная женщина, и у нас с ней добрые отношения. Миссис Черчилль иногда откровенничает со мной на разные личные и семейные темы. Сегодня она делилась со мной своими страхами и надеждами по поводу здоровья мужа. Заболел он около 2 недель назад. Воспаление лёгких у Черчилля оказалось в лёгкой форме, но всё-таки с температурой. Пациент он прескверный. Врачей не слушается. Покоя не соблюдает. Всё время думает на разные деловые и правительственные темы. Работает. Работал даже с высокой температурой. Теперь Черчиллю лучше. Температура нормальная. Воспаление в лёгких исчезло. Но спальня у премьера темная и бессолнечная. Миссис Черчилль хочет в начале будущей недели вывезти мужа в Чекерс - на воздух, на солнце. Там он скорее поправится и отдохнёт.
Всё это миссис Черчилль говорила быстро, торопливо, глотая слова и то и дело заразительно смеясь. Она всегда так говорит. Потом она вдруг задумалась и с глубоким убеждением в голосе воскликнула:
- Он должен поправиться! С ним ничего не случится: судьба предназначила его быть вождём страны в такую годину!
Я невольно подумал:
- Однако!
А миссис Черчилль добавила с ноткой огорчения:
- Жаль, что война случилась сейчас, когда ему уже 68 лет. Было бы лучше, если бы он был помоложе. Ну, ничего не поделаешь!
Да, эта женщина верит в судьбу. Вот оно современное буржуазное общество!
Я повернулся к миссис Черчилль и сказал:
- Лет 5-6 назад, ещё до войны, один мой московский приятель спросил меня, имеет ли ваш муж шансы прийти к власти. Знаете ли, что я ему ответил?
- Что именно? - сильно заинтересованная спросила миссис Черчилль.
- Я ответил: в обычных условиях - нет, ибо мелкие люди консервативной партии его ни за что не пустят к власти. Будут бояться, что он их затрёт и подавит. Но в момент грозной опасности для страны Черчилль непременно придёт к власти.
Миссис Черчилль с горячностью воскликнула:
- Как это замечательно! Я совершенно так же думала. Я всегда говорила мужу: ты будешь у власти, когда придёт война.
И спустя мгновение миссис Черчилль прибавила:
- Он ведь для этого был рождён!.. Но как жаль, что ему сейчас уже 68 лет!
Заходил [А. Л.] Истерман и рассказал две stories <истории (англ.)>, связанные с моим именем:
1) Поляки везде рассказывают, что не особенно давно в Лондоне происходило совещание представителей союзных наций для обсуждения условий перемирия (уже!). На этом совещании будто бы был и я. Особенно горячо обсуждался вопрос о том, какая вооруженная сила или какие вооруженные силы оккупируют Германию? Высказывались различные мнения, причём большинство сошлось на мысли, что Германия должна быть оккупирована международной полицией. Я будто бы во все время дискуссии упорно молчал. Когда же дебаты были закончены, я будто бы встал, заложил руки в карманы и пренебрежительно заявил:
- Все ваши разговоры и проекты пустая болтовня. Германия будет оккупирована Красной Армией.
Вслед за тем я будто бы повернулся и, больше не говоря ни слова, вышел из комнаты.
Ха-ха-ха!.. Может быть, Германия и будет когда-либо оккупирована Красной Армией, но самое занятное то, что никакого союзного совещания по условиям перемирия вообще не было, и я, конечно, нигде не высказывал ничего такого, что поляки мне приписывают. Но цель поляков понятна: пугать англичан опасностью коммунизма.
2) Если первая история - факт, то вторая уже анекдот. Называется она: «неопубликованная карикатура Лоу». Изображает эта карикатура будто бы следующее: вокзал в Лондоне. На вокзале весь дипкорпус. Провожают англо-американские войска, отправляющиеся в САфрику. Я пожимаю руку командиру этих войск и в то же время указываю пальцем на висящую на стене надпись:
- Is your journey really necessary <Действительно ли необходима ваша поездка? (англ.)>?
(Такие надписи в целях сокращения ненужных поездок имеются сейчас на всех желдорожных станциях.)
3) А вот ещё одна story, исходящая уже не от Истермана, но тоже связанная с моим именем. В кругах союзных правительств в Лондоне рассказывают, что недавно происходил такой разговор между одним «союзником» и одним чиновником ФО:
Союзник: Когда же наконец будет открыт второй фронт?
Чиновник ФО: Мы готовы. Всё дело за Майским. Его вина, что второй фронт до сих пор не открыт.
Союзник: То есть, как дело за Майским? Разве он возражает против открытия второго фронта?
Чиновник ФО: Нет, конечно, не возражает. Но Майский до сих пор не может указать точной даты прибытия Красной Армии в Англию для открытия второго фронта во Франции.
4) Наконец, последняя story - по крайней мере, на сегодня. [Я.] Масарик в разговоре с одним из союзников на днях бросил:
- Англичане нашли своего Александра, но не знаю, будет ли он Невским.
Речь идёт о генерале Александере, командующем британскими силами в Африке.
Большинство всех этих и подобных stories исходит из союзнических кругов. Что удивительного? Делать союзникам нечего, недовольства Англией и США у них много, открыто протестовать они не смеют, вот и ищут разрядки своим чувствам в создании многочисленных политических анекдотов. Благо среди них есть немало людей с острым языком. Один Масарик чего стоит!
Васёна, москвичка, 22 года, окончила московскую разведшколу, диверсантка в партизанском отряде, Белоруссия:
27 февраля.
Вчера я, Полевой, Люнизов, Коровин, Нарзилов, Афанасьев, Михайлов и Подколзин не сумели взорвать эшелон. Сильная охрана, около стоят полицейские, и между столбами ходит немец с собакой.
Сколько радости было при встрече - описать трудно.
Разговорам не было конца. Рассказала о Балахонове. Николай начал тут же передавать это в центр.
У ребят много нового. Они расстреляли Бородина и Денисенко.
Бородин от самогона сошел с ума. Дошел до того, что стрелял по своим. Когда пришел слух, что мы арестованы, то накинулся на майора, будто бы нарочно послал нас на смерть.
Толика расстреляли за половое разложение.
Говорят, во время расстрела Анатолий крикнул: «Майор, простите!»
Водили нас на их могилу.
Как-то жалко товарищей, ведь они москвичи. Сгубила их водка.
В отряде решили отправить всех нас на аэродром, оттуда в Москву на лечение и отдых. Отправили обеих на посадочную площадку. Но как видно, судьба опять против нас. Целый месяц шли дожди, и самолеты только сбрасывали груз, а посадку не делали. Раны зажили. Катя почти владеет своей рукой, и мы уехали в отряд. Сегодня прибыли в Дуброву. Все на нас орут, почему мы не стали ждать самолета. А вдруг да и совсем их не будет, а отряд уедет в любую минуту… Так что лучше уж быть со своими, чем работать в другом отряде. Чувствую себя плохо. Гортанью идет кровь. Есть предположение заболевания туберкулезом.
Всеволод Вишневский, писатель, 42 года, политработник, Ленинград
27 февраля. В 6 часов - в лекторий. Большой литературный вечер (Фадеев, Тихонов, Инбер, Берггольц, Рывина, Азаров и др.). И писатели и публика совсем иные, чем до войны. Задумчиво слушаю: у одних писателей - скрытые чувства, у других - признания. Сухие, лобовые агитационные стихи никому не нужны, идут мимо души. У всех обнажены нервы, - видишь, как люди утирают слезы, остро реагируют.
...Вечер закончился. Вот собрались все вместе на час-другой... и опять все врозь.
У подъезда - темь. Редкие пятна огней... Острый приступ одиночества.
...Телеграмма от Таирова и Коонен об успехе спектакля «Раскинулось море широко» в Барнауле. Он идет во многих театрах Союза.
Всеволод Иванов, писатель, 49 лет, Москва:
27 февраля. Суббота.
Статья для газеты «Труд» о заводе «Динамо».
Шел по улице, возбуждая у прохожих внимание своими новыми калошами.
Речь Александрова по радио в отделе «Слушай, фронт!» повторение сказанного другими. Особо стоит обратить внимание на подчеркивание, особое, отсутствия второго фронта и отсутствия разногласия между нами и союзниками, вернее не разногласия, а того, мол, что немцы зря запугивают большевизмом Европу. А может быть, действительно, большевизм Европе мало страшен? - По обрывкам газет - здоровье Ганди ухудшилось. Англичане, для престижа Империи, в такое опасное время вряд ли согласятся освободить его, да притом безоговорочно. А просьбу к индийскому правительству об освобождении подписал и член ЦК Компартии Индии. Запрос в Палате Общин о газовой войне: «Мы, англичане, зальем, в случае чего, города Германии газами». - Весело, черт дери!
Предложение генерал-майор Вадимова, редактора «Красной звезды» - поехать в какой-либо освобожденный город. Я согласился. Он сказал, что поговорит в ЦК с Александровым, затем мне позвонят.
Татьяна шла с калошами мимо Арбатского рынка. Хотела купить клюквы. Смотрит, рынок закрыт. Спрашивает почему? А так как у нее в руке сверток, то к ней кинулись: «Хлеб? Продаете?» и сразу человек двадцать!
Да-с, прохарчились мы.
Есть чудесная пословица: «В драке богатый лицо бережет, а убогий - кафтан». Так вот, я думаю, что мы, писатели, слишком много говорим о лице и мало о кафтане. И похоже, что читателей наших от писаний укачало так, что они ни лица, ни вида, ни слова нашего не понимают. Ой, тесны сапоги, надо б обменять, да где, у кого?
Днем, в газетах, - бои на прежних направлениях. Сейчас 10 часов вечера. Так как Александров должен говорить сегодня по радио о победах, то, возможно, его слова и будут подкреплены попозже, известием. - И попозже - нет
Иван Майский, дипломат, 59 лет, посол СССР в Англии, Лондон:
27 февраля.
Были с Агнией на футбол-матче Англия против Уэльса в Вемблей («Стадио́н Уэ́мбли»). Присутствовало на стадионе 75 тыс. чел[овек]. День был чудесный: солнце, ясное небо. Сидели в Royal Box вместе с королём, королевой, миссис Черчилль, Александером, Эттли, Моррисоном, Летерсом и др. министрами. Excitement <волнение (англ.)> было громадно - не у меня, конечно (я в таких случаях всегда спокоен), а у всей этой гигантской массы людей. Итог: Англия побила Уэльс со счётом 5:3. Если бы не постоянная охрана стадиона быстро сменяющимися Спитфайерами, вся обстановка страшно походила бы на мирные времена. Да, complacency <благодушие (англ.)> в Англии быстро растёт параллельно с нашими победами и даже обгоняя их.
Моей соседкой была миссис Черчилль. Она вообще очень приятная женщина, и у нас с ней добрые отношения. Миссис Черчилль иногда откровенничает со мной на разные личные и семейные темы. Сегодня она делилась со мной своими страхами и надеждами по поводу здоровья мужа. Заболел он около 2 недель назад. Воспаление лёгких у Черчилля оказалось в лёгкой форме, но всё-таки с температурой. Пациент он прескверный. Врачей не слушается. Покоя не соблюдает. Всё время думает на разные деловые и правительственные темы. Работает. Работал даже с высокой температурой. Теперь Черчиллю лучше. Температура нормальная. Воспаление в лёгких исчезло. Но спальня у премьера темная и бессолнечная. Миссис Черчилль хочет в начале будущей недели вывезти мужа в Чекерс - на воздух, на солнце. Там он скорее поправится и отдохнёт.
Всё это миссис Черчилль говорила быстро, торопливо, глотая слова и то и дело заразительно смеясь. Она всегда так говорит. Потом она вдруг задумалась и с глубоким убеждением в голосе воскликнула:
- Он должен поправиться! С ним ничего не случится: судьба предназначила его быть вождём страны в такую годину!
Я невольно подумал:
- Однако!
А миссис Черчилль добавила с ноткой огорчения:
- Жаль, что война случилась сейчас, когда ему уже 68 лет. Было бы лучше, если бы он был помоложе. Ну, ничего не поделаешь!
Да, эта женщина верит в судьбу. Вот оно современное буржуазное общество!
Я повернулся к миссис Черчилль и сказал:
- Лет 5-6 назад, ещё до войны, один мой московский приятель спросил меня, имеет ли ваш муж шансы прийти к власти. Знаете ли, что я ему ответил?
- Что именно? - сильно заинтересованная спросила миссис Черчилль.
- Я ответил: в обычных условиях - нет, ибо мелкие люди консервативной партии его ни за что не пустят к власти. Будут бояться, что он их затрёт и подавит. Но в момент грозной опасности для страны Черчилль непременно придёт к власти.
Миссис Черчилль с горячностью воскликнула:
- Как это замечательно! Я совершенно так же думала. Я всегда говорила мужу: ты будешь у власти, когда придёт война.
И спустя мгновение миссис Черчилль прибавила:
- Он ведь для этого был рождён!.. Но как жаль, что ему сейчас уже 68 лет!
Заходил [А. Л.] Истерман и рассказал две stories <истории (англ.)>, связанные с моим именем:
1) Поляки везде рассказывают, что не особенно давно в Лондоне происходило совещание представителей союзных наций для обсуждения условий перемирия (уже!). На этом совещании будто бы был и я. Особенно горячо обсуждался вопрос о том, какая вооруженная сила или какие вооруженные силы оккупируют Германию? Высказывались различные мнения, причём большинство сошлось на мысли, что Германия должна быть оккупирована международной полицией. Я будто бы во все время дискуссии упорно молчал. Когда же дебаты были закончены, я будто бы встал, заложил руки в карманы и пренебрежительно заявил:
- Все ваши разговоры и проекты пустая болтовня. Германия будет оккупирована Красной Армией.
Вслед за тем я будто бы повернулся и, больше не говоря ни слова, вышел из комнаты.
Ха-ха-ха!.. Может быть, Германия и будет когда-либо оккупирована Красной Армией, но самое занятное то, что никакого союзного совещания по условиям перемирия вообще не было, и я, конечно, нигде не высказывал ничего такого, что поляки мне приписывают. Но цель поляков понятна: пугать англичан опасностью коммунизма.
2) Если первая история - факт, то вторая уже анекдот. Называется она: «неопубликованная карикатура Лоу». Изображает эта карикатура будто бы следующее: вокзал в Лондоне. На вокзале весь дипкорпус. Провожают англо-американские войска, отправляющиеся в САфрику. Я пожимаю руку командиру этих войск и в то же время указываю пальцем на висящую на стене надпись:
- Is your journey really necessary <Действительно ли необходима ваша поездка? (англ.)>?
(Такие надписи в целях сокращения ненужных поездок имеются сейчас на всех желдорожных станциях.)
3) А вот ещё одна story, исходящая уже не от Истермана, но тоже связанная с моим именем. В кругах союзных правительств в Лондоне рассказывают, что недавно происходил такой разговор между одним «союзником» и одним чиновником ФО:
Союзник: Когда же наконец будет открыт второй фронт?
Чиновник ФО: Мы готовы. Всё дело за Майским. Его вина, что второй фронт до сих пор не открыт.
Союзник: То есть, как дело за Майским? Разве он возражает против открытия второго фронта?
Чиновник ФО: Нет, конечно, не возражает. Но Майский до сих пор не может указать точной даты прибытия Красной Армии в Англию для открытия второго фронта во Франции.
4) Наконец, последняя story - по крайней мере, на сегодня. [Я.] Масарик в разговоре с одним из союзников на днях бросил:
- Англичане нашли своего Александра, но не знаю, будет ли он Невским.
Речь идёт о генерале Александере, командующем британскими силами в Африке.
Большинство всех этих и подобных stories исходит из союзнических кругов. Что удивительного? Делать союзникам нечего, недовольства Англией и США у них много, открыто протестовать они не смеют, вот и ищут разрядки своим чувствам в создании многочисленных политических анекдотов. Благо среди них есть немало людей с острым языком. Один Масарик чего стоит!