25 января. Еще два стихотворения
к Татьяниному дню.
Дорогие Татьяны, с днем Ангела!
Студенты и их преподаватели - с Днём покровительницы знаний!
Татьянин день! знакомые, кузины -
Объехать всех обязан я, хоть плачь.
К цирульнику сначала, в магазины
Несет меня плющихинский лихач.
Повсюду - шум, повсюду - именины.
Туда-сюда несутся сани вскачь,
И в честь академической богини
Сияет солнце, серебрится иней.
Сквозь шум мужских и женских голосов
Твой детский смех я слышу из передней.
Все тот же он, как несколько часов
Тому назад, в минуту страстных бредней.
Сдирая лед с замерзнувших усов,
Вхожу, смущен, как черт перед обедней.
"Как вы бледны! не спали, верно" - "Да".
А взор сияет, как звезда.
И сладко мне лелеять наши тайны,
И жаль, что чай смывает легкий след,
И тает поцелуй необычайный
Ее цветущих уст. Его уж нет.
Я взор ловлю и каждый вздох случайный.
Не двое ль мы? Действительность, как бред,
Уходит вдаль, и тонет взор во взоре.
Пускай кругом шумит людское море!
Татьянин день! О, первый снег и розы,
Гвоздик и ландышей душистый куст.
О, первые признанья, клятвы, слезы
И поцелуй оледеневших уст.
Уж близко утро, синие морозы
Сжигают высь, звенящий город пуст.
Последний вздох над лестницею темной...
Порыв любви, божественно нескромный.
1913, Сергей Соловьев
В ТАТЬЯНИН ДЕНЬ
Посвящается
Московскому землячеству
Господин человек, станьте
На берегу уносящейся жизни,
Воспоминаниями душу израньте,
Очутясь на собственной тризне,
Скользните вопросом по строчкам
Поэзии вашей и прозы,
Смахните носовым платочком
Непрошеные эти слезы,
Ведь вы мужчина-не килька -
И привыкли нести бремя...
- Эй, человек! Филька!..
Вальс-«Невозвратное время»!..
Картина первая. Арбат, переулок.
Дом. Мезонин. Антресоли,
Запах московских булок,
Называемых - франзоли.
Утро. Звон. Благочиние.
На уличных вывесках - яти.
А небо такое синее,
Как в раю... и на Арбате.
Это здесь проезжал Чацкий,
А вот здесь, взгляните,
Гулял старый князь Щербацкий
С дочерью своей, Китти.
- Филька, верти дальше,
Картина вторая,
Тоже, говоря без фальши,
Из потерянного рая!..
Вечер. Тверской. Пушкин.
Коричневые епархиалки.
На дереве, на голой верхушке,
Нахохлились зимние галки.
Белизна. Чернота. Нега.
На снегу фонари голубые.
И отряхиваются от снега
Малиновые городовые.
- Филька, верти, дьявол,
Разжигай порыв дерзкий,
Заворачивай, друг, направо,
По Дмитровке, в Камергерский,
Где, душу мечтой туманя,
Голосом своим усталым
Рассказывает дядя Ваня
О несбыточном, о небывалом.
- И еще верти, милый,
Налегай вдвое...
Чтоб с особенной силой
Вспыхнуло остальное,
Околыши, косоворотки,
И, неизвестно откуда,
От молодости или от водки,
Это вера в чудо,
Этот спор у стойки
Про Бога, про честность,
Этот скок на тройке
В ночь, в неизвестность,
Этот бред цыганок,
Их бубны и песни.
Утром хруст баранок
В трактире, на Пресне,
После вакханалий
И всех чудачеств,
Когда мы не знали
Никаких землячеств!..
1928, Дон-Аминадо, впервые было опубликовано в русской газете Парижа "Последние новости" 25 января 1928 года.
Дорогие Татьяны, с днем Ангела!
Студенты и их преподаватели - с Днём покровительницы знаний!
Татьянин день! знакомые, кузины -
Объехать всех обязан я, хоть плачь.
К цирульнику сначала, в магазины
Несет меня плющихинский лихач.
Повсюду - шум, повсюду - именины.
Туда-сюда несутся сани вскачь,
И в честь академической богини
Сияет солнце, серебрится иней.
Сквозь шум мужских и женских голосов
Твой детский смех я слышу из передней.
Все тот же он, как несколько часов
Тому назад, в минуту страстных бредней.
Сдирая лед с замерзнувших усов,
Вхожу, смущен, как черт перед обедней.
"Как вы бледны! не спали, верно" - "Да".
А взор сияет, как звезда.
И сладко мне лелеять наши тайны,
И жаль, что чай смывает легкий след,
И тает поцелуй необычайный
Ее цветущих уст. Его уж нет.
Я взор ловлю и каждый вздох случайный.
Не двое ль мы? Действительность, как бред,
Уходит вдаль, и тонет взор во взоре.
Пускай кругом шумит людское море!
Татьянин день! О, первый снег и розы,
Гвоздик и ландышей душистый куст.
О, первые признанья, клятвы, слезы
И поцелуй оледеневших уст.
Уж близко утро, синие морозы
Сжигают высь, звенящий город пуст.
Последний вздох над лестницею темной...
Порыв любви, божественно нескромный.
1913, Сергей Соловьев
В ТАТЬЯНИН ДЕНЬ
Посвящается
Московскому землячеству
Господин человек, станьте
На берегу уносящейся жизни,
Воспоминаниями душу израньте,
Очутясь на собственной тризне,
Скользните вопросом по строчкам
Поэзии вашей и прозы,
Смахните носовым платочком
Непрошеные эти слезы,
Ведь вы мужчина-не килька -
И привыкли нести бремя...
- Эй, человек! Филька!..
Вальс-«Невозвратное время»!..
Картина первая. Арбат, переулок.
Дом. Мезонин. Антресоли,
Запах московских булок,
Называемых - франзоли.
Утро. Звон. Благочиние.
На уличных вывесках - яти.
А небо такое синее,
Как в раю... и на Арбате.
Это здесь проезжал Чацкий,
А вот здесь, взгляните,
Гулял старый князь Щербацкий
С дочерью своей, Китти.
- Филька, верти дальше,
Картина вторая,
Тоже, говоря без фальши,
Из потерянного рая!..
Вечер. Тверской. Пушкин.
Коричневые епархиалки.
На дереве, на голой верхушке,
Нахохлились зимние галки.
Белизна. Чернота. Нега.
На снегу фонари голубые.
И отряхиваются от снега
Малиновые городовые.
- Филька, верти, дьявол,
Разжигай порыв дерзкий,
Заворачивай, друг, направо,
По Дмитровке, в Камергерский,
Где, душу мечтой туманя,
Голосом своим усталым
Рассказывает дядя Ваня
О несбыточном, о небывалом.
- И еще верти, милый,
Налегай вдвое...
Чтоб с особенной силой
Вспыхнуло остальное,
Околыши, косоворотки,
И, неизвестно откуда,
От молодости или от водки,
Это вера в чудо,
Этот спор у стойки
Про Бога, про честность,
Этот скок на тройке
В ночь, в неизвестность,
Этот бред цыганок,
Их бубны и песни.
Утром хруст баранок
В трактире, на Пресне,
После вакханалий
И всех чудачеств,
Когда мы не знали
Никаких землячеств!..
1928, Дон-Аминадо, впервые было опубликовано в русской газете Парижа "Последние новости" 25 января 1928 года.
Click to view