18 января 1918-го
в дневниках
Владимир Палей, поэт, сын Великого князя Павла Александровича и Палей О. В., 21 год, Царское Село:
Четверг, 18 января
Ходил утром в дом за вещами. После завтрака читал «Золушкин праздник» в гимназии. Волновался адски, Анна Богдановна говорила, что пока я читал, мои ноги ходили ходуном. Ну, словом, все благополучно и сам инспектор согласился играть и какая-то строгая Наталия Ивановна тоже согласилась играть, все это крайне приятно. Почему-то инспектор счел нужным сравнить меня с леопардом! Бедные классные дамы, по-видимому, рады этому вторжению в их скучный мир.
<На этом дневниковые записи обрываются.>
Примечание:
16 марта 1918 года председатель Петроградской ЧК М. С. Урицкий издал предписание всем членам семьи Романовых явиться в ЧК. Поскольку великий князь Павел Александрович был болен, решили, что Ольга Валериановна представит в Петроградскую ЧК врачебное свидетельство, Владимир же, не носивший фамилию Романовых, останется дома, и тогда, надеялась семья, на него, возможно, не обратят внимания. Однако сотрудники ЧК потребовали от княгини Палей, чтобы её сын явился к ним на следующий день; 17 марта Владимир явился в здание Петроградской ЧК, где Урицкий сделал ему оскорбительное предложение: «Вы подпишете документ, в котором будет указано, что вы более не считаете Павла Александровича своим отцом, и немедленно получите свободу; в противном случае вам придётся подписать другую бумагу, и это будет означать, что вы отправитесь в ссылку». Предложение было отвергнуто и 4 апреля Владимир был сослан в Вятку вместе с другими Романовыми, находившимися в то время в Петрограде. Потом их переправили в Екатеринбург, а ночь на 18 июля 1918 года князь Владимир Павлович Палей был убит большевиками (сброшен в шахту Новая Селимская в 18 км от Алапаевска.
Мария Гагарина, графиня, организатор художественной школы "Новая мастерская", в 1917 - художественной колонии в имении Холомки под Порховом, 53 года, Петроград:
18 января.
Столкновения между большевиками и войском никакого не было. Напротив того открыли опять какой-то очередной «контр-революционный» заговор. Уж не был ли наш Филоненко в нем замешан? Во всяком случае про него ничего не пишут.
В Финляндии началась междоусобица между местными большевиками, нашими большев. войсками с одной стороны и финским Сенатом и «белой гвардией» из крестьян и буржуев с другой. Говорят, большевики одерживают верх, Сенат сместили и он из Гельсингфорса должен был переехать куда-то на север.
Здесь жить становится все хуже и труднее, наступает форменный голод. Отвратительного черного хлеба с отрубями и соломой дают по карточкам всего только 1/8 на человека в день. Мяса и картофеля совсем нет. У нас до сих пор были еще продукты из Холомков. Денщик Гриши должен завтра еще привезти. Но я боюсь, что у него Красная Гвардия все конфискует, т. к. ввиду голода в Петрограде решили на вокзале отбирать из пассажирского багажа все съестное.
Дороги по городу невозможные, ухабы хуже, чем в деревне. В сумерках и вечером невозможно выходить, рискуешь себе ногу сломать или подвергнуться ограблению.
Михаил Пришвин, писатель, 44 года, Петроград:
У себя. Вот я все раздумывал: кому теперь на Руси жить хорошо, о всех и о всем подумал, везде было плохо, и в тюрьму посадили меня, и думал я, сидя в тюрьме, что везде плохо, а вот как вышел из тюрьмы, понял, что в тюрьме хорошо, и это - самое теперь на Руси лучшее место: тюрьма, где сидят все эти журналисты, чиновники, рабочие - контрреволюционеры и саботажники.
Александр Бенуа, художник, 47 лет, общественный деятель по сохранению художественный и исторических ценностей, Петроград:
Четверг. В Крыму - Татарская республика, в Финляндии на почве голода война, польские легионы в войне с большевиками, германцы отказываются уступать в вопросе об эвакуации балтийских провинций, демобилизация продолжается, революционная армия образуется, хлеб не доезжает до Петербурга. Лунтпольд Баварский готовится взять Ревель, погромы продолжаются под видом сыска продовольствия, Киев ждет большевиков, под Камбре англичане бьют немцев, на Ачиаро итальянцы бьют австрийцев и проч. Здесь же все более утверждается слух о съезде анархистов, которые будто бы захватили особняк Гинцбурга на 11-й линии. В Ялте чума. Последнее, пожалуй, посерьезнее всего остального.
Днем пошел на за неделю намечавшееся заседание с Луначарским, однако в Зимнем никого из официальных лиц не оказалось... и тогда я с Верещагиным прошли в Эрмитаж, чтоб получить от Джеймса Шмидта сведения о Мальмезонских картинах, что понадобились Луначарскому или скорее Троцкому. Джеймс вполне оправдал возложенные мной на него надежды; он оказался, как всегда, досконально информированным. Однако и он не мог дать вполне документальную информацию, так как архив Эрмитажа эвакуирован в Москву. Я думаю, впрочем, что ничего эрмитажным сокровищам не угрожает. Если даже верно, что германцы предъявляют эти требования, то это была бы не более как попытка - авось при «общем индифферентизме одичавших русских» удастся вытащить таким образом очень эффектные «военные трофеи»! Троцкому же эти сведения понадобились, так как этот лукавый человек может использовать эти карты при переговорах. Ведь иногда мелкие «эскармуши» бывают весьма полезны в качестве «диверсий» от более значительных сражений...
По дороге в Эрмитаж Верещагин изложил мне свой проект превращения Зимнего дворца в один грандиозный музей, и это оказалось тождественным с тем, что я вкратце на прошлой неделе ему изложил о своем проекте!.. На мое же замечание о том Василий Андреевич подтвердил: «Мне и казалось, что мы с вами во многом сходимся». Впрочем, я так привык «себя раздавать», что меня подобный цинизм уж более не злит. Хуже то, если, взяв мою идею, ее изгадят. Вот это может причинить мне настоящее страдание. В Эрмитаже встретился, после очень долгого промежутка, с Д.И.Толстым, который совсем поправился от своего падения и чувствует себя превосходно; очень бодрый, очень веселый и очень любезный. Милый Липгардт в смешной ермолке - из-за царствующей во всем музее холодины. Жарновский так до сих пор и не выбрался в Рим. Он только сегодня утром вернулся из Выборга. В Териоках почти у него на глазах расстреляли двух служащих на станции, которых красногвардейцы заподозрили в покушении на взрыв их поезда.
После Эрмитажа посетил Карсавину, которая собирается в Псков. Поплакались вместе о своих тревогах. Она совершенно поссорилась с Фокиным. Угощала меня кофием с концентрированным молоком. Рассказывала, что у них по соседству на Марсовом поле каждую ночь происходят убийства. - Зашел к Аргутону передать просьбу княг. Гагариной, чтоб он зашел к ней. Он сидит без денег, но с волчьим аппетитом до художественных приобретений.
Иван Бунин, 47 лет, Москва:
Мокрая погода. Заседание в книгоиздательстве - по обыкновению, мерзкое впечатление. Шмелев, издавший за осень штук шесть своих книг, нагло гремел против издания сборников «Слово» и против авансов (значит, главное - против меня, так как я попросил, и мне постановили выдать в прошлом заседании тысячу рублей), когда «авторам за их книги не платят полностью». Уникум сверхъестественный, такого <...>, как Шмелев, я не видывал.
С утра расстроила «Власть народа» - «Киев взят большевиками». В других газетах этого нет.
Была Маня Устинова - приглашала читать у Лосевой. Говорила про А. Толстого: «Хам, без мыла влезет где надо, прибивается к богатым» и т.д. Провожал ее. Москва так мерзка, что страшно смотреть. Вечером у Мити. Юлий рассказывал, какой ужас, какая грязь, какая матерщина в чайной у Никитских ворот, где он чай вздумал пить.
Арбат по ночам страшен. Песни, извозчики нагло, с криком несутся домой, народ идет по середине улицы, тьма в переулках, Арбат полутемен. Народ выходил из кинематографа, когда я нынче возвращался, - какой страшный плебей! Поварская темна. Теперь, местами, когда темно, город очень хорош, заграничный какой-то.
Никита Окунев, 49 лет, служащий пароходства "Самолёт", Москва:
18 января.
Финляндское буржуазное правительство низвергнуто, и там составился «совет народных уполномоченных» под председательством социал-демократа Маннера. Совет подчинен «главному совету рабочих». Ленин послал по поводу этого приветственную телеграмму.
Объявлена с 25 января демобилизация призывов 1904, 1905 по 1907 г. Одним словом, кому исполнилось 31 год, тех с военной службы увольняют.
В Петрограде арестовано несколько купцов гостиного двора за невзнос штрафа в 900 000 р. (за неуборку снега), и бедные богачи, из коих Карбасникову уже 70 лет, работают под командой красногвардейцев на улицах по сколке снега. По поводу французской революции сказано: «Цель демократии - добродетель, а средство ее - ужас!» По поводу нашей можно сказать, что и цель, и средства - все ужас!
Дневник московских происшествий за одно число: грабежей и краж наличными деньгами и вещами на 396 575 р., вооруженных налетов на частные квартиры - 7, вооруженных нападений на отдельных лиц, проезжавших и проходивших по улицам, - 5, угнан автомобиль, у другого сняты колеса, найдено два автомобиля, брошенных грабителями; увезено и унесено: на 100 000 мануфактуры, на 10 000 окороков, 10 ящиков ваксы, несколько ящиков ниток, 400 шт. хлебов, украдена масса паспортов, сняты с прохожих брильянтовые серьги, 3 золотых перстня, трое золотых часов, несколько пальто и шапка, расстреляно на улице два подозрительных лица, на Никитской улице была перестрелка из револьверов и винтовок, совершено крупное мошенничество, украдено 32 000 жалования милиционеров и т. д. и т. д. - и все это за один день! А сколько было незарегистрированных грабежей, краж и выстрелов, и не сочтешь, конечно, и это за такой день, когда обыкновенно говоришь, прочитавши газету, - «так, ничего особенного». Большевики забирают в свои руки и Киев и Одессу. Вообще, они теперь для внутренних «врагов» сила сильная, настойчивая, трудно с ними бороться и украинцам, и казакам, и так называемым «юнкерам». Пока «на ихней улице праздник».
Юрий Готье, историк, академик, 44 года, директор Румянцевского музея, Москва:
Сегодня у меня сложилось твердое убеждение, что большевики останутся у власти очень долго; на это указывает уступка банковских служащих, которые становятся на работу, уступая большевикам; лопнула забастовка служащих по ведомству финансов, сдаются городские учителя, колеблются казаки; сегодня я слышал от бывших людей мнение, что война большевизма должна пройти чрез всю Россию, и только из пепла ее что-то, может быть, возродится. Начал читать лекции на Высших Женских Курсах; слушательниц мало, но все те же; спрашиваешь себя, зачем это все?
Софья Толстая, вдова Льва Толстого, 73 года, Ясная Поляна:
Говорила по телефону с директором сахарного завода, просила сахару, дали мне десять фунтов. Просила у Волкова железо из земства, починить крыши, дали семь листов. А то все отказывали. Вечером Таня читала вслух Тургенева стихотворения в прозе.
Владимир Палей, поэт, сын Великого князя Павла Александровича и Палей О. В., 21 год, Царское Село:
Четверг, 18 января
Ходил утром в дом за вещами. После завтрака читал «Золушкин праздник» в гимназии. Волновался адски, Анна Богдановна говорила, что пока я читал, мои ноги ходили ходуном. Ну, словом, все благополучно и сам инспектор согласился играть и какая-то строгая Наталия Ивановна тоже согласилась играть, все это крайне приятно. Почему-то инспектор счел нужным сравнить меня с леопардом! Бедные классные дамы, по-видимому, рады этому вторжению в их скучный мир.
<На этом дневниковые записи обрываются.>
Примечание:
16 марта 1918 года председатель Петроградской ЧК М. С. Урицкий издал предписание всем членам семьи Романовых явиться в ЧК. Поскольку великий князь Павел Александрович был болен, решили, что Ольга Валериановна представит в Петроградскую ЧК врачебное свидетельство, Владимир же, не носивший фамилию Романовых, останется дома, и тогда, надеялась семья, на него, возможно, не обратят внимания. Однако сотрудники ЧК потребовали от княгини Палей, чтобы её сын явился к ним на следующий день; 17 марта Владимир явился в здание Петроградской ЧК, где Урицкий сделал ему оскорбительное предложение: «Вы подпишете документ, в котором будет указано, что вы более не считаете Павла Александровича своим отцом, и немедленно получите свободу; в противном случае вам придётся подписать другую бумагу, и это будет означать, что вы отправитесь в ссылку». Предложение было отвергнуто и 4 апреля Владимир был сослан в Вятку вместе с другими Романовыми, находившимися в то время в Петрограде. Потом их переправили в Екатеринбург, а ночь на 18 июля 1918 года князь Владимир Павлович Палей был убит большевиками (сброшен в шахту Новая Селимская в 18 км от Алапаевска.
Мария Гагарина, графиня, организатор художественной школы "Новая мастерская", в 1917 - художественной колонии в имении Холомки под Порховом, 53 года, Петроград:
18 января.
Столкновения между большевиками и войском никакого не было. Напротив того открыли опять какой-то очередной «контр-революционный» заговор. Уж не был ли наш Филоненко в нем замешан? Во всяком случае про него ничего не пишут.
В Финляндии началась междоусобица между местными большевиками, нашими большев. войсками с одной стороны и финским Сенатом и «белой гвардией» из крестьян и буржуев с другой. Говорят, большевики одерживают верх, Сенат сместили и он из Гельсингфорса должен был переехать куда-то на север.
Здесь жить становится все хуже и труднее, наступает форменный голод. Отвратительного черного хлеба с отрубями и соломой дают по карточкам всего только 1/8 на человека в день. Мяса и картофеля совсем нет. У нас до сих пор были еще продукты из Холомков. Денщик Гриши должен завтра еще привезти. Но я боюсь, что у него Красная Гвардия все конфискует, т. к. ввиду голода в Петрограде решили на вокзале отбирать из пассажирского багажа все съестное.
Дороги по городу невозможные, ухабы хуже, чем в деревне. В сумерках и вечером невозможно выходить, рискуешь себе ногу сломать или подвергнуться ограблению.
Михаил Пришвин, писатель, 44 года, Петроград:
У себя. Вот я все раздумывал: кому теперь на Руси жить хорошо, о всех и о всем подумал, везде было плохо, и в тюрьму посадили меня, и думал я, сидя в тюрьме, что везде плохо, а вот как вышел из тюрьмы, понял, что в тюрьме хорошо, и это - самое теперь на Руси лучшее место: тюрьма, где сидят все эти журналисты, чиновники, рабочие - контрреволюционеры и саботажники.
Александр Бенуа, художник, 47 лет, общественный деятель по сохранению художественный и исторических ценностей, Петроград:
Четверг. В Крыму - Татарская республика, в Финляндии на почве голода война, польские легионы в войне с большевиками, германцы отказываются уступать в вопросе об эвакуации балтийских провинций, демобилизация продолжается, революционная армия образуется, хлеб не доезжает до Петербурга. Лунтпольд Баварский готовится взять Ревель, погромы продолжаются под видом сыска продовольствия, Киев ждет большевиков, под Камбре англичане бьют немцев, на Ачиаро итальянцы бьют австрийцев и проч. Здесь же все более утверждается слух о съезде анархистов, которые будто бы захватили особняк Гинцбурга на 11-й линии. В Ялте чума. Последнее, пожалуй, посерьезнее всего остального.
Днем пошел на за неделю намечавшееся заседание с Луначарским, однако в Зимнем никого из официальных лиц не оказалось... и тогда я с Верещагиным прошли в Эрмитаж, чтоб получить от Джеймса Шмидта сведения о Мальмезонских картинах, что понадобились Луначарскому или скорее Троцкому. Джеймс вполне оправдал возложенные мной на него надежды; он оказался, как всегда, досконально информированным. Однако и он не мог дать вполне документальную информацию, так как архив Эрмитажа эвакуирован в Москву. Я думаю, впрочем, что ничего эрмитажным сокровищам не угрожает. Если даже верно, что германцы предъявляют эти требования, то это была бы не более как попытка - авось при «общем индифферентизме одичавших русских» удастся вытащить таким образом очень эффектные «военные трофеи»! Троцкому же эти сведения понадобились, так как этот лукавый человек может использовать эти карты при переговорах. Ведь иногда мелкие «эскармуши» бывают весьма полезны в качестве «диверсий» от более значительных сражений...
По дороге в Эрмитаж Верещагин изложил мне свой проект превращения Зимнего дворца в один грандиозный музей, и это оказалось тождественным с тем, что я вкратце на прошлой неделе ему изложил о своем проекте!.. На мое же замечание о том Василий Андреевич подтвердил: «Мне и казалось, что мы с вами во многом сходимся». Впрочем, я так привык «себя раздавать», что меня подобный цинизм уж более не злит. Хуже то, если, взяв мою идею, ее изгадят. Вот это может причинить мне настоящее страдание. В Эрмитаже встретился, после очень долгого промежутка, с Д.И.Толстым, который совсем поправился от своего падения и чувствует себя превосходно; очень бодрый, очень веселый и очень любезный. Милый Липгардт в смешной ермолке - из-за царствующей во всем музее холодины. Жарновский так до сих пор и не выбрался в Рим. Он только сегодня утром вернулся из Выборга. В Териоках почти у него на глазах расстреляли двух служащих на станции, которых красногвардейцы заподозрили в покушении на взрыв их поезда.
После Эрмитажа посетил Карсавину, которая собирается в Псков. Поплакались вместе о своих тревогах. Она совершенно поссорилась с Фокиным. Угощала меня кофием с концентрированным молоком. Рассказывала, что у них по соседству на Марсовом поле каждую ночь происходят убийства. - Зашел к Аргутону передать просьбу княг. Гагариной, чтоб он зашел к ней. Он сидит без денег, но с волчьим аппетитом до художественных приобретений.
Иван Бунин, 47 лет, Москва:
Мокрая погода. Заседание в книгоиздательстве - по обыкновению, мерзкое впечатление. Шмелев, издавший за осень штук шесть своих книг, нагло гремел против издания сборников «Слово» и против авансов (значит, главное - против меня, так как я попросил, и мне постановили выдать в прошлом заседании тысячу рублей), когда «авторам за их книги не платят полностью». Уникум сверхъестественный, такого <...>, как Шмелев, я не видывал.
С утра расстроила «Власть народа» - «Киев взят большевиками». В других газетах этого нет.
Была Маня Устинова - приглашала читать у Лосевой. Говорила про А. Толстого: «Хам, без мыла влезет где надо, прибивается к богатым» и т.д. Провожал ее. Москва так мерзка, что страшно смотреть. Вечером у Мити. Юлий рассказывал, какой ужас, какая грязь, какая матерщина в чайной у Никитских ворот, где он чай вздумал пить.
Арбат по ночам страшен. Песни, извозчики нагло, с криком несутся домой, народ идет по середине улицы, тьма в переулках, Арбат полутемен. Народ выходил из кинематографа, когда я нынче возвращался, - какой страшный плебей! Поварская темна. Теперь, местами, когда темно, город очень хорош, заграничный какой-то.
Никита Окунев, 49 лет, служащий пароходства "Самолёт", Москва:
18 января.
Финляндское буржуазное правительство низвергнуто, и там составился «совет народных уполномоченных» под председательством социал-демократа Маннера. Совет подчинен «главному совету рабочих». Ленин послал по поводу этого приветственную телеграмму.
Объявлена с 25 января демобилизация призывов 1904, 1905 по 1907 г. Одним словом, кому исполнилось 31 год, тех с военной службы увольняют.
В Петрограде арестовано несколько купцов гостиного двора за невзнос штрафа в 900 000 р. (за неуборку снега), и бедные богачи, из коих Карбасникову уже 70 лет, работают под командой красногвардейцев на улицах по сколке снега. По поводу французской революции сказано: «Цель демократии - добродетель, а средство ее - ужас!» По поводу нашей можно сказать, что и цель, и средства - все ужас!
Дневник московских происшествий за одно число: грабежей и краж наличными деньгами и вещами на 396 575 р., вооруженных налетов на частные квартиры - 7, вооруженных нападений на отдельных лиц, проезжавших и проходивших по улицам, - 5, угнан автомобиль, у другого сняты колеса, найдено два автомобиля, брошенных грабителями; увезено и унесено: на 100 000 мануфактуры, на 10 000 окороков, 10 ящиков ваксы, несколько ящиков ниток, 400 шт. хлебов, украдена масса паспортов, сняты с прохожих брильянтовые серьги, 3 золотых перстня, трое золотых часов, несколько пальто и шапка, расстреляно на улице два подозрительных лица, на Никитской улице была перестрелка из револьверов и винтовок, совершено крупное мошенничество, украдено 32 000 жалования милиционеров и т. д. и т. д. - и все это за один день! А сколько было незарегистрированных грабежей, краж и выстрелов, и не сочтешь, конечно, и это за такой день, когда обыкновенно говоришь, прочитавши газету, - «так, ничего особенного». Большевики забирают в свои руки и Киев и Одессу. Вообще, они теперь для внутренних «врагов» сила сильная, настойчивая, трудно с ними бороться и украинцам, и казакам, и так называемым «юнкерам». Пока «на ихней улице праздник».
Юрий Готье, историк, академик, 44 года, директор Румянцевского музея, Москва:
Сегодня у меня сложилось твердое убеждение, что большевики останутся у власти очень долго; на это указывает уступка банковских служащих, которые становятся на работу, уступая большевикам; лопнула забастовка служащих по ведомству финансов, сдаются городские учителя, колеблются казаки; сегодня я слышал от бывших людей мнение, что война большевизма должна пройти чрез всю Россию, и только из пепла ее что-то, может быть, возродится. Начал читать лекции на Высших Женских Курсах; слушательниц мало, но все те же; спрашиваешь себя, зачем это все?
Софья Толстая, вдова Льва Толстого, 73 года, Ясная Поляна:
Говорила по телефону с директором сахарного завода, просила сахару, дали мне десять фунтов. Просила у Волкова железо из земства, починить крыши, дали семь листов. А то все отказывали. Вечером Таня читала вслух Тургенева стихотворения в прозе.