3 января 1938-го года
в дневниках
Владимир Вернадский, академик, 74 года:
3 января. Утро. Москва.
Вчера утром по поводу олова у главного начальника Ni-Sn(!) (никель-олово) (разведки) Кузьмина. Очень убогое впечатление. Малограмотен, этого не сознающий, равняется по загранице. Кузьмин даже нелепое имеет понятие о науках. «Разведчиков» - два - один русский, другой (...), впечатление ниже среднего. Добился всего (на словах?):
Мантеля купить.
Реакция Добрэ.
Совещание геологов-археологов: Минусинск-Хорасан.
Командировка (С. С.) Смирнова и т[ак] д[алее] на месторождения.
Снятие засекречивания и объявление премий.
Днем в Институте истории науки. Люди желают сохранить - но, конечно, совершенно ясно - не по силам задача ( Институт истории науки и техники АН СССР, созданный в 1933 на основе организованной В. И. Вернадским Комиссии по истории знаний (КИЗ) в Ленинграде, возглавлял академик Н. И. Бухарин - лидер «правого уклона» в ВКП(б). Он был заменен осенью 1935 академиком Н. Осинским (при переводе АН СССР в Москву), причем многие из немногочисленных сотрудников института были уволены, а ученый секретарь Я. М. Урановский был арестован по обвинению в террористической контрреволюционной деятельности и расстрелян. После ареста директора Н. Осинского (13. Х. 1937) судьба института была практически решена. В начале января 1938 в «Правде» появился фельетон, после которого стало очевидно, что дни института сочтены. 25. II. 1938 Президиум АН СССР принял постановление о ликвидации института, утвержденное Общим собранием АН СССР 28. IV. 1938. Воссоздание института в форме Комиссии по истории Академии наук относится уже к 1939).
...
Днем у Гл[еба] Макс[имилиановича] Кржижановского. По поводу «Геол[огического] знач[ения]». Советует предварительно переговорить с Арх[ангельским] и Гр[игорьевым]. С ним о созвании совещания двух - Хим[ической] и Геол[огической] групп. К[ржижановский] рассказывал о совещании у Кагановича. Губкин, который раньше согласился с К[ржижановским] об оставлении карты Kh6 масштаба в Академии, здесь отказался от своего мнения, и его поддержали все 10-12 человек из геол[огической] разведки. Один Арх[ангельский] очень определенно стоял за карту. Очевидно, считал (вопрос) исчерпан[ным]: Каганович и Акад[емия]. К[ржижановский] об этом не знал - интерес Губкина - фальшивого человека. Так он держал себя и в вопросе о Тунг[усском] метеорите и кафедре минер[алогии] в Ун[иверситете] (Возможно, имеется в виду работа специальной комиссии академиков (И. М. Губкин, Ф. Ю. Левинсон-Лессинг, A. M. Деборин), обсуждавшей в 1936-1937 необходимость проведения аэрофотосъемки района падения Тунгусского метеорита. О негативной роли И. М. Губкина в вопросе о геологических кафедрах МГУ после организации в 1930 Московского геолого-разведочного института (МГРИ) В. И. Вернадский неоднократно вспоминает в дневниковых записях (см. напр.:Вернадский В. И. Дневники 1926-1934. М.: Наука, 2001).
...
По словам Гл[еба] Макс[имилиановича] (Кржижановского), Игумнов арестован (вероятно, имеется в виду начальник Главлита С. Б. Ингулов). Ходят глухие слухи (никто ничего не знает) в связи с приказом о Военно-Морск[ом] ком[андовании] (им вызваны?) о Ворошилове, Даль[невосточной] армии и т[ак] д[алее] (по-видимому, речь идет о выделении морских сил из Наркомата обороны (нарком К. Е. Ворошилов) в самостоятельный Наркомат Военно-Морского флота СССР (нарком П. А. Смирнов) с 30. XII. 1937. Через полгода по ложному обвинению нарком был арестован и расстрелян. Ту же судьбу разделил его преемник М. П. Фриновский (назначен в сентябре 1938, арестован в апреле 1939, расстрелян в феврале 1940). Упоминание о Дальневосточной армии, вероятно, связаны со слухами об аресте маршала В. К. Блюхера, занимавшего должность командарма с 1929. Он был арестован в действительности в октябре 1938, в ноябре погиб в тюрьме).
Дневники дрейфующей станции "Северный Полюс-1"
Иван Папанин, 43 года, начальник станции:
3 января.
Продолжают поступать поздравительные радиограммы, в которых люди самых разнообразных профессий - знакомые и незнакомые - желают нам в новом году успехов, здоровья, счастья...
Женя проверил хронометр и приступил к серии гравитационных наблюдений.
Петрович всю ночь проработал на лебедке, наблюдая скорость течения на разных глубинах. Он определил глубину моря: двести тридцать метров. Мы все еще находимся по соседству с берегами Гренландии.
Давление в барометре быстро падает: снова будет пурга.
Чтобы не остаться без керосина, я отправился на базу и привез оттуда бидоны с горючим. Готовимся во всеоружии встретить пургу.
Петр Петрович после трех часового отсутствия вернулся в палатку и сказал:
- Гидрологическая станция взята!
Мы удивились этому, так как обычно гидрологические наблюдения занимали у Петровича от полутора до двух суток.
Однако теперь дело пойдет немного быстрее, потому что и морские глубины стали меньше, и все мы уже привыкли к гидрологическим работам.
Кренкель все еще жалуется на боль в боку, и Петрович продолжает его лечить.
Как всегда, после окончания станции Ширшов хотел выйти из палатки и выстрелить из винтовки.
Он зарядил ее, но у него заел замок. Это послужило нам поводом к тому, чтобы просмотреть и прочистить все оружие: в тех широтах, где теперь проходит дрейф, нас часто могут навещать нежданные посетители - белые медведи.
Мы истратили всю энергию аккумуляторов на передачу поздравительных телеграмм: неудобно оставлять людей без ответа. А электроэнергии у нас становится все меньше и меньше. Нынче выручил ветер: ветряк начал действовать и зарядил аккумуляторы. Все же пришлось установить очередь для ответа на радиограммы.
Владимир Вернадский, академик, 74 года:
3 января. Утро. Москва.
Вчера утром по поводу олова у главного начальника Ni-Sn(!) (никель-олово) (разведки) Кузьмина. Очень убогое впечатление. Малограмотен, этого не сознающий, равняется по загранице. Кузьмин даже нелепое имеет понятие о науках. «Разведчиков» - два - один русский, другой (...), впечатление ниже среднего. Добился всего (на словах?):
Мантеля купить.
Реакция Добрэ.
Совещание геологов-археологов: Минусинск-Хорасан.
Командировка (С. С.) Смирнова и т[ак] д[алее] на месторождения.
Снятие засекречивания и объявление премий.
Днем в Институте истории науки. Люди желают сохранить - но, конечно, совершенно ясно - не по силам задача ( Институт истории науки и техники АН СССР, созданный в 1933 на основе организованной В. И. Вернадским Комиссии по истории знаний (КИЗ) в Ленинграде, возглавлял академик Н. И. Бухарин - лидер «правого уклона» в ВКП(б). Он был заменен осенью 1935 академиком Н. Осинским (при переводе АН СССР в Москву), причем многие из немногочисленных сотрудников института были уволены, а ученый секретарь Я. М. Урановский был арестован по обвинению в террористической контрреволюционной деятельности и расстрелян. После ареста директора Н. Осинского (13. Х. 1937) судьба института была практически решена. В начале января 1938 в «Правде» появился фельетон, после которого стало очевидно, что дни института сочтены. 25. II. 1938 Президиум АН СССР принял постановление о ликвидации института, утвержденное Общим собранием АН СССР 28. IV. 1938. Воссоздание института в форме Комиссии по истории Академии наук относится уже к 1939).
...
Днем у Гл[еба] Макс[имилиановича] Кржижановского. По поводу «Геол[огического] знач[ения]». Советует предварительно переговорить с Арх[ангельским] и Гр[игорьевым]. С ним о созвании совещания двух - Хим[ической] и Геол[огической] групп. К[ржижановский] рассказывал о совещании у Кагановича. Губкин, который раньше согласился с К[ржижановским] об оставлении карты Kh6 масштаба в Академии, здесь отказался от своего мнения, и его поддержали все 10-12 человек из геол[огической] разведки. Один Арх[ангельский] очень определенно стоял за карту. Очевидно, считал (вопрос) исчерпан[ным]: Каганович и Акад[емия]. К[ржижановский] об этом не знал - интерес Губкина - фальшивого человека. Так он держал себя и в вопросе о Тунг[усском] метеорите и кафедре минер[алогии] в Ун[иверситете] (Возможно, имеется в виду работа специальной комиссии академиков (И. М. Губкин, Ф. Ю. Левинсон-Лессинг, A. M. Деборин), обсуждавшей в 1936-1937 необходимость проведения аэрофотосъемки района падения Тунгусского метеорита. О негативной роли И. М. Губкина в вопросе о геологических кафедрах МГУ после организации в 1930 Московского геолого-разведочного института (МГРИ) В. И. Вернадский неоднократно вспоминает в дневниковых записях (см. напр.:Вернадский В. И. Дневники 1926-1934. М.: Наука, 2001).
...
По словам Гл[еба] Макс[имилиановича] (Кржижановского), Игумнов арестован (вероятно, имеется в виду начальник Главлита С. Б. Ингулов). Ходят глухие слухи (никто ничего не знает) в связи с приказом о Военно-Морск[ом] ком[андовании] (им вызваны?) о Ворошилове, Даль[невосточной] армии и т[ак] д[алее] (по-видимому, речь идет о выделении морских сил из Наркомата обороны (нарком К. Е. Ворошилов) в самостоятельный Наркомат Военно-Морского флота СССР (нарком П. А. Смирнов) с 30. XII. 1937. Через полгода по ложному обвинению нарком был арестован и расстрелян. Ту же судьбу разделил его преемник М. П. Фриновский (назначен в сентябре 1938, арестован в апреле 1939, расстрелян в феврале 1940). Упоминание о Дальневосточной армии, вероятно, связаны со слухами об аресте маршала В. К. Блюхера, занимавшего должность командарма с 1929. Он был арестован в действительности в октябре 1938, в ноябре погиб в тюрьме).
Дневники дрейфующей станции "Северный Полюс-1"
Иван Папанин, 43 года, начальник станции:
3 января.
Продолжают поступать поздравительные радиограммы, в которых люди самых разнообразных профессий - знакомые и незнакомые - желают нам в новом году успехов, здоровья, счастья...
Женя проверил хронометр и приступил к серии гравитационных наблюдений.
Петрович всю ночь проработал на лебедке, наблюдая скорость течения на разных глубинах. Он определил глубину моря: двести тридцать метров. Мы все еще находимся по соседству с берегами Гренландии.
Давление в барометре быстро падает: снова будет пурга.
Чтобы не остаться без керосина, я отправился на базу и привез оттуда бидоны с горючим. Готовимся во всеоружии встретить пургу.
Петр Петрович после трех часового отсутствия вернулся в палатку и сказал:
- Гидрологическая станция взята!
Мы удивились этому, так как обычно гидрологические наблюдения занимали у Петровича от полутора до двух суток.
Однако теперь дело пойдет немного быстрее, потому что и морские глубины стали меньше, и все мы уже привыкли к гидрологическим работам.
Кренкель все еще жалуется на боль в боку, и Петрович продолжает его лечить.
Как всегда, после окончания станции Ширшов хотел выйти из палатки и выстрелить из винтовки.
Он зарядил ее, но у него заел замок. Это послужило нам поводом к тому, чтобы просмотреть и прочистить все оружие: в тех широтах, где теперь проходит дрейф, нас часто могут навещать нежданные посетители - белые медведи.
Мы истратили всю энергию аккумуляторов на передачу поздравительных телеграмм: неудобно оставлять людей без ответа. А электроэнергии у нас становится все меньше и меньше. Нынче выручил ветер: ветряк начал действовать и зарядил аккумуляторы. Все же пришлось установить очередь для ответа на радиограммы.