2 января 1943-го года
в дневниках
Александр Устинов, фотограф, 34 года, военный фотокорреспондент газеты "Правда", Мичуринск, Тамбовская область:
2 - 5 января.
Решил ехать в Москву. Был в ВВС: есть попутные самолёты, но нет погоды. С Цветовым ходил по отделам штаба, на телеграф. Алик Коган беседовал с секретарём Ворошиловградского обкома, последний рассказал ему о полицаях с завода «Красный Октябрь». На стадион имени Ворошилова по приказанию немецкой комендатуры явилось две тысячи с лишним евреев с детьми и вещами. Им приказали вырыть большую яму, а потом расстреляли из пулемётов. Мёртвых и раненых свалили в эту яму и засыпали тонким слоем земли. Очевидцы рассказывали, что земля дышала часа два. Звери, убийцы, бандиты! В человеческом лексиконе, пожалуй, не подберёшь им соответствующего названия. Много сволочей и предателей есть и среди нашего населения. Вместе с итальянцами попали в плен казахи и узбеки, одетые в итальянскую форму. Выяснилось, что эти типы, сдавшись в плен, добровольно вошли в состав Ташкентского легиона, сформированного в Варшаве. Сперва несли караульную службу, а потом начали воевать против советской власти. Так сказать «нацмены». А сколько до войны было возни и либеральничания с ними? Один из таких батальонов прикрывал отступление противника в Богучаре. Среди них были батальонный комиссар и узбек с партбилетом.
В городах нас ждут. Много придётся поработать с колхозниками. В Ворошиловграде процветает частная торговля, открыты кафе-рестораны. Ходят советские и немецкие деньги. Наш червонец равен одной марке. Дороговизна. Колхозы называются общинами. Скот, птица переписаны. Резать нельзя - штраф, порка. Ходить в другое селение не разрешено - опять штраф, порка. Лётчик, которого подбили в июне в районе Ольховатки, рассказал: кладут на бочку, чтобы бить лучше было, дают пять шомполов. Если крикнешь - ещё пять. И бьют до тех пор, пока не будешь орать.
Отметился, получил аттестат, паёк. Утром 3-го случайно достались трофейные сигареты: повезу в Москву, угощу своих ребят. Съездил в ВВС - есть самолёт. Около часа Яша приносит ответ из редакции: ехать разрешено. Вместе с моей телеграммой получил и для себя. Лазарев обвиняет его в бездеятельности. Мне стало обидно и больно за него. Столько мучились и пережили, и такая оценка! Не знают наши руководители, в каких условиях протекает наша работа. Поехали на аэродром. Стоят два «Дугласа», ждут раненых. Неприятный разговор и скандальчик с майором Ивановым. Перед посадкой упал и чуть не попал под свою машину. Через час - Балашов. Познакомился с командиром полка майором Осипчуком Борисом Петровичем. Замечательный человек. 4-го весь день просидел на аэродроме - нет погоды. У нас мороз и сильный ветер, а в Москве - дождь. Всю ночь наши ходили бомбить окружённую Сталинградскую группировку. «Дуглас» забирает четыре бомбы по 250 и неплохо бомбит. Кто думал до войны, что «дуглас» и У-2 будут такими молодцами? Про ТБ-3 немцы говорят: идёт, встаёт на якорь и бомбит.
Утром 5-го мороз 18 градусов, но ветер просто страшный, трудно устоять на ногах. Часа три разогревали моторы и выруливали на старт. Лётчик ст. лейтенант Смирнов знакомил меня с системой управления самолётом. С большим трудом взлетели и через час спустились недалеко от Мичуринска. Пообедал и с попутной машиной поехал в город. Здесь также прошли дожди, мороз сковал дороги, скользко. Машина барахлит. Я уже основательно замёрз. При въезде в Мичуринск встретили партию пленных итальянцев и румын. У них обувь буквально подкована, идти трудно, падают. При свете фар видны сгорбленные, замёрзшие фигуры бывших завоевателей. Среди проходящих бабёнок находятся сердобольные.
Вот и станция. Хороший вокзал. Военный комендант работает неплохо. Порядок. Есть мягкое место. Не дождавшись отхода поезда, забрался на верхнее место и убийственным сном проспал до 6 утра.
Георгий Славгородский, школьный учитель, 28 лет, политрук, Сталинград:
2 января.
...
Все готовятся к переезду, наступил час освобождения Сталинграда. Мне показывали приказ Еременко и Рокоссовского, мне некогда было его прочитать.
И вот опять холодная и сырая землянка, незнакомые люди. Но кто знает, что они скоро станут мне так близки, как и первая компания.
Три дня работал на той стороне в хуторе, чертил карты всей фронтовой полосы. Много труда вложил и инициативы, а все же моя работа мне не нравится. Спектору понравилась. Я доволен. Одну сделал подполковнику. Хорошо живут писари в доме хозяйки, но я торопился на эту сторону, чувствовал себя неловко. Вчера читал «В тылу врага» Полякова. Я так тоже нишу и смогу написать! Мне нравится трезвый и искренний взгляд на вещи.
Много я узнал о жизни жителей хуторка. Забота о куске хлеба, о тех, кто на фронте, об очистке Сталинграда, о вещах. Женщины только говорят о нуждах по хозяйству, каждая о своем горе. И я думал: вот так, если не хуже, и моя мать живет там. А жива ли она?
Был северный ветер, выпал снежок, опять оттепель. На редкость теплая зима, говорят жители.
Волга не замерзла против района нашей дивизии - замерзла левее и правее. Правее путь короче, я хожу этим путем на ту сторону, хотя изредка постреливает немец. Хочется написать письма и отвык от этого занятия.
Вчера и сегодня у нас на бульваре оживление: наши полки снимаются и уходят в заводской район во второй эшелон наступающей дивизии. По берегу движутся туда и оттуда мелкие команды и отдельные военные, по льду Волги, по дороге едут на санях, бричках, ночью идут колонны.
Мылся в бане саперного батальона. Остался с Лебедевым и коменданткой кухни. Утром идем всем резервом на новое место, Ванюша упал от нас за 5 метров, лошади под ноги - и ничего, фугасная мина. Вернулись обратно, расположились на ночь в блиндаже автоматчиков. Попили чай невскипевший, рассказывает забавные случаи, «товарищ кошка».
Николай Попудренко, партработник, 35 лет, командир партизанского отряда из большого партизанского соединения, Брянская область:
2 января.
Примерно в 15.00 появились шесть вражеских самолетов. Несколько бомб пустили по лагерю. В штабной землянке вылетели окна. Крепко бомбили и обстреливали Каменец.
Немцы заняли с[ело] Василевку.
Ереминцы отошли в Католин.
Вечер: начальник] штаба т[ов]. Козлов и заместитель мой П.С. [Горелый] выгнали немцев из с[ела] Василевки. Было их до 300 чел[овек]. Наших 70 чел[овек]. Бежали они исключительно быстро и неорганизованно. Не успели забрать скот, свиней и барахло. По всем данным, в с[ело] Василевку привел немцев один партизан - предатель с отряда Еремина. В это время партизаны, жившие в этом селе, были пьяны.
Старуха так и заявила, что Еремин пропил Василевку.
В Каменце ранено до 20 чел[овек], в т[ом] ч[исле] ранен к[оманди]р бригады Галюга. хорош[ий] товарищ и боевой командир. Имеет орден Ленина. Ранен в обе ноги и в бок. Убито 8 чел[овек]. Разрушено более десяти жилых домов. Есть убитые и раненые старики и дети.
Тимофей Лядский, 29 лет, лётчик, пилот штурмовика Ил-2, Калининская (Тверская) область:
2 января.
Вот и наступил 1943-й. Что он нам готовит? 31-го была большая радость: возвратился капитан Щербаков. В полете снаряд повредил ему мотор. Сел у линии фронта на очень плохое поле. Сильно ударился, потерял сознание. Шесть дней о нем ничего не знали. Теперь лежит в госпитале. Итак, из пяти вернулись трое.
В последний день только что ушедшего года была плохая погода. Летали две пары.
Новый год встретил плохо. С выпивкой был легкий перебор. Не танцевал. Все наши девчонки живут в одном доме, у них всегда много гостей.
Вчера погода была плохая, но все же из нашей дивизии летало 15 самолетов. Высота облачности - до 100 метров. Шел снег. Я прервал взлет: отказал мотор.
Ирина Эренбург, дочь от первого брака Ильи Эренбурга, 31 год, с декабря 1942-го - сотрудница редакции газеты «Уничтожим врага» 5-ой Армии Западного фронта, Можайский район Московской области%
2 января.
Была у связистов. Роскошно живут, русская печь и железная переносная.
Ординарец Литвинов мне: «Разве сейчас гражданка, чтобы уговаривать выпить?» Угощали: брага и селедка, чай с сахаром и печенье. Угощали меня, остальные пили чай. Там живут три майора: два украинца и комиссар-еврей. Поцелуев - белобрысый, аккуратный. На Украине остались мать и сестра. Один брат - командир партизанского отряда под Ворошиловградом, другой - летчик, третий - на заводе в Орджоникидзе. Сам был шахтером, как отец, с 35-го года в армии связистом. Второй майор - Зинченко, глубоко сидящие бесцветные глазки, брови выбриты. Кавалерист, кадровый. Из Запорожья. «Отец у меня маленький, куда ему кавалерия! Был крестьянином». Не навещал своих с 34-го года. Прошел пять войн. Высокий, солдафон. Комиссар его дразнит: «Кавалерия работает в тылу». Зинченко лезет на стенку: «А Доватор? А Белов? На Дону что делает кавалерия?» Он действительно любит лошадей. Говорит, что кобыла выносливее коня. Как у людей. Он очень недоволен, что его назначили по хозяйственной части. В 41-м году его взвод сняли с коней и посадили на танки. Их направили на Ельню, там он получил медаль, но стыдится этого: во-первых, Ельню сдали, во-вторых, он был не на коне. «Старый я теперь, теперь бабаньки меня не любят. А вообще-то в армии женщины только помеха». Семьи никогда у Зинченко не было.
В редакцию пришла ночью. Все спали, так как не горел свет. В 2 часа ночи приходил начальник гарнизонной службы, проверял документы. Смешно, но редактору это не понравилось. Слушала радио: Вязьма, Великие Луки, Элиста. Хорошая сводка! Лукашевская рассказала о корректорше нашей газеты, которая потеряла детей, - только на передовую.
Всеволод Вишневский, писатель, 42 года, политработник, Ленинград:
2 января.
Тихо, мягкая погода... В небе - голубые просветы...
К часу дня пошел в больницу имени Эрисмана. Помимо всех консилиумов и пр.- надо проверить зубы.
Осмотрели меня два отличных челюстника-хирурга... Удалили зуб мудрости (возможно, в нем крылась причина моих головных болей). Благодарю докторов, беседуем об их практике во время войны. 12 процентов раненых - ранены в лицо, в челюсти и пр. Одному бойцу оторвало нижнюю челюсть и часть языка. Хирург решил спасти ему речь, вытянул язык и подшил его, а челюсть отчасти восстановил путем наращивания кусков кожи и жира... Боец поправился. Сейчас работает в колхозе...
Из письма жены Всеволода Азарова:
«...Я страшно волновалась при мысли о свидании Всеволода с ребенком (ребенок родился, когда отец ушел на войну). Часто я рисовала себе эту встречу, готовилась к ней, но, конечно, все вышло по-иному. Мариша (ей полтора года) ужасно оробела. На мой вопрос - кто приехал, она ответила «папа Сева», но каким голосом она это произнесла! Легкий вздох, а не слова! Отец и дочь молчали... Я не смотрела на них, но чувствовала, что Мариша волнуется не меньше отца. Она не подходила к нему в течение нескольких минут, но и не уходила... Когда он наконец решился взять ее на руки, она тихо, безропотно и совершенно растерянно терпела прикосновение незнакомых рук, поцелуи... Позже мы ей показали подарки Севы: куклу и мишку, но она не обратила на них внимания. Спать она пошла также безропотно - без обычных привычных шалостей. Лежала тихонько-тихонько и заснула, так и не проронив ни звука...
Да, дорогая, свершилось то, о чем я мечтала долгие месяцы... Я понимаю, что это огромное счастье, что тысячи женщин многое отдали бы, чтобы пережить то, что дано мне... Но я уже считаю оставшиеся до его отъезда десять - двенадцать дней...»
Слушал радио... Видимо, операции на Центральном фронте, в частности взятие Великих Лук, преследуют крупные цели. Это выдвижение в сторону Двинска... Хотелось бы полного отсечения немецких войск, перехвата Двинско-Псковской железной дороги и выхода на прибалтийские коммуникации.
На экранах кинотеатров Москвы возобновили мой и Э. Шуб фильм «Испания» (выпуск 1939 года)...
Снежно, тихо...
Сводки дают впечатление нарастания ударов, чередующихся на разных фронтах... А в резерве еще Карельский, Ленинградский, Волховский, Северо-Западный и Калининский фронты, южная часть Центрального, Брянский, часть Воронежского. Нет сомнения, что и эти силы будут использованы до весны, до распутицы. Сейчас идет планомерная гигантская южная операция и вызревает новая: видимо, окружение на Северо-Западе с целью отсечения немецких армий от восточно-прусской границы.
Подготовил доклад к собранию писателей - о ходе войны. Это некоторые мои военно-исторические размышления за последний период: о немецких и советских военных школах, доктринах; о Восточном плане немцев; о Гофмане и др.; о Гитлере и его военной «практике»...
«Альманах» в Ленинградском ССП. В доме неуютно, темно. Неведомые тетки у дверей; отдельная комната Гослитиздата, пустая бильярдная, холодная лестница. Наверху зал с елкой... Собираются туго; некоторые «обедают»... Беседовал с Кетлинской - о Зонине. Он болен, волнуется за судьбу новой книги...
«Альманах» был довольно удачный. Точные и сухие записи Груздева о действиях Кронштадтского истребительного полка... Хорошие стихи у О. Берггольц и В. Лифшица. Это вызревшее, откованное... Это берет за душу...
В. Инбер прочла несколько юмористических и шуточных стихов, милых, забавных, и внесла некоторое разнообразие.
Я поделился своими мыслями о войне: о противнике, об опыте и уроках 1914-1918 годов и т. п.
В городе - темень... Мягкая погода, выпал снег.
В булочных (в очередях) некоторые с завистью поглядывают на тех, кто уже получил хлеб... Видимо, это продолжение психоза, боязни голода, стремление скорее и больше поесть... Хотя в столовых, как говорят, изредка на столах уже остаются тарелки с недоеденным супом.
«В последний час». Взят Чернышковский (город и станция). Большие трофеи: 2 миллиона снарядов, 500 тысяч авиабомб. Наступательные бои на ряде других фронтов. В излучине Дона немцы попадают в кольца, блокируются.
Работаю... Временами - артиллерийские выстрелы...
В утренней сводке. Показания пленного унтер-офицера 6-й танковой дивизии: «Гитлер снимает части из Франции и перебрасывает их на Восток...»
Долго ли будет ждать Англия? Если Черчилль говорил о тридцати трех немецких дивизиях на Западе, то сейчас их, видимо, меньше.
Окруженные под Сталинградом двадцать две немецкие дивизии истощаются. Питание - 100 граммов хлеба; едят коней (кавалерии и обозов). Некоторые гибнут от дистрофии и холода. Живут слухами: «Нам на выручку идет генерал Манштейн. Идут танки...» Окруженные части наспех строят ряд полевых укреплений, минных полей, проволочных заграждений и т. п. Напрасно! Положение их непрерывно ухудшается.
«Daily Telegraph and Morning Post» от 2 января: «К восхищению, которое мы выражали (России) в 1942 году, прибавится соревнование с русскими в 1943 году».
Из новогодних приветствий. Л. Фейхтвангер: «Многие влиятельные круги все еще пытаются умалить роль Советского Союза в глазах всего мира. Но каждая новая победа Красной Армии помогает разрушать этот заговор...» (Здорово!) Э. Хемингуэй: «Вы спасли мир от сил варварства в 1942 году, оказывая сопротивление одни, почти без помощи...»
Урал за последнее полугодие увеличил выпуск танков, самолетов, орудий и минометов на 200-250 процентов. В десятки раз увеличен выпуск реактивных установок («катюши»). В Ленинграде налажен выпуск пятидесяти двух видов вооружения и боезапаса.
Получил испанское издание «Интернациональной литературы», № 5, где мой рассказ «В море». Там же в статье о морских писателях СССР дана краткая характеристика моей литературной деятельности и прочее...
Письмо от А. Тарасенкова - торопливое, но с некоторыми московскими подробностями.
Получил пачку новых книг и брошюр, главным образом «Советского писателя». Взял книгу покойного Е. Петрова. Мы не дружили - были очень разные, но хочется прочесть его книгу, чтобы еще что-то понять в нем...
Читаю Е. Петрова. Это чуть-чуть от «одесской школы», чуть-чуть от европейского репортажа, - это, конечно, штрихи, поверхностный рассказ, где все правильно, удачно, благополучно... Порой очень точные детали, простая проза: допрос старосты-изменника; пейзаж, сгоревшая деревня. О Севастополе общо, расплывчато... Мало конкретного материала. Многое (с репортажной ретушью) сплетается с анекдотизмом, с нарочитым обнажением своей «штатской» роли, с агитационными вставками... А рядом о Москве - острые писательские наблюдения, интересные размышления о природе войны (о запахах ее), о немецких «плановых» просчетах и пр. Минутами ощущаешь - вот документ битвы за Москву... Прорыв на «Ташкенте» так напомнил мне наш прорыв из Таллина...
Новые удары на Дону и Северном Кавказе: взяты Морозовская, Цимлянская (это замыкание третьего кольца!); взяты Нальчик и ст[аницы] Прохладная, Котля[ревская]...
Гитлер получит 30 января 1943 года - к десятилетию своего рейхсканцлерства - хорошие подарки от Красной Армии!
Дмитрий Жигунов, 37 лет, майор, после ранения работал в военных службах Ленинграда:
2 января.
Подал рапорт об откомандировании меня на фронт и в свою часть - обещали устроить.
Сколько шкурников, да при том наглых - тупых - сидят в тылах, в городе Ленинграде, и делают вид, что и они воюют, а на самом деле, только мешают, сколько ещё безобразий, путаницы и неразберихи, кажется - пора научить работать по настоящему, так нет не хотят - так видимо удобнее обделывать свои грязные делишки и ловить в мутной воде рыбешку.
Артобстрел с Урицка по улицам Ленинграда, в особенности пр. Стачек, Международный пр. - крепко выводит из строя дома и людей, сколько жертв, и сколько горя и страданий людских - нет меры, для измерения всего горя навязанной войны. Авиация противника, так же не забывает нас навестить и каждое такое посещение, ленинграду обходится дорого.
Вера Инбер, поэт, 52 года, Ленинград:
2 января.
Последний день старого года прошел не так, как я хотела. Я думала в последний день старого года сделать краткий обзор своих достижений и неудач. Перечень своих надежд. Но не успела. И сегодня не успела написать обо всем. И позавчера не успела написать о ночи непрерывных налетов. Бомба упала где-то недалеко: все содрогнулось у нас. Ничего я не успеваю.
Были мы на елке во «Второй хирургии». Я вышла читать больным и вдруг почувствовала, что сама больна. Я очень устала.
Мучает меня пятая глава. Ее не понимают и не любят. Значит, я не сказала всего, что хотела. Неужели я неудачным концом испортила поэму? А конец-то венчает дело.
Мне хочется снова или писать что-нибудь большое, или отдыхать. Читать. Я так мало читаю сейчас.
Ну, ладно! Нажаловалась, наплакалась сама себе в жилет. Достаточно.
Всеволод Иванов, писатель, сценарист, 48 лет, Москва:
2 января. Суббота.
Вечером пошел к Пешковым. Ну, тот же вежливый разговор - о тех, кто у них был вчера. Е.П. рассказала о старушке: ждала прихода немцев. У старушки 18-летняя внучка. Чтобы девочку не изнасиловали, старуха решила откупиться угощением: достала пол-литра водки и селедку. Кто-то донес. Старуху посадили. Город не взят немцами и поныне, а старуха сидит.
Умер актер Новосельцев, игравший в «А. Пархоменко» роль Быкова. У него был диабет, - а какой же возможен режим в Ташкенте?
Михаил Пришвин, 69 лет, Ярославская область, Переславль-Залесский район:
2 января.
Продолжается и в январе сиротская зима, только снег не тает, - так тепло! И понемногу, но не сильно подсыпает снежок.
Делаю, конечно, делаю все, от меня зависящее, но не все от меня зависит. Так и часы я завожу для себя, но время идет само по себе.
- Некуда идти, не к чему прибегнуть, вот и бросается народ теперь в церковь, - сказал лесничий.
- Но сущность религии, - ответил я, - не покой, а движенье.
Завожу часы для своего счета времени, но самое время идет само по себе. Так вот я все теперь делаю: конечно, делаю все, что от меня зависит, но жизнь идет сама по себе.
Александр Устинов, фотограф, 34 года, военный фотокорреспондент газеты "Правда", Мичуринск, Тамбовская область:
2 - 5 января.
Решил ехать в Москву. Был в ВВС: есть попутные самолёты, но нет погоды. С Цветовым ходил по отделам штаба, на телеграф. Алик Коган беседовал с секретарём Ворошиловградского обкома, последний рассказал ему о полицаях с завода «Красный Октябрь». На стадион имени Ворошилова по приказанию немецкой комендатуры явилось две тысячи с лишним евреев с детьми и вещами. Им приказали вырыть большую яму, а потом расстреляли из пулемётов. Мёртвых и раненых свалили в эту яму и засыпали тонким слоем земли. Очевидцы рассказывали, что земля дышала часа два. Звери, убийцы, бандиты! В человеческом лексиконе, пожалуй, не подберёшь им соответствующего названия. Много сволочей и предателей есть и среди нашего населения. Вместе с итальянцами попали в плен казахи и узбеки, одетые в итальянскую форму. Выяснилось, что эти типы, сдавшись в плен, добровольно вошли в состав Ташкентского легиона, сформированного в Варшаве. Сперва несли караульную службу, а потом начали воевать против советской власти. Так сказать «нацмены». А сколько до войны было возни и либеральничания с ними? Один из таких батальонов прикрывал отступление противника в Богучаре. Среди них были батальонный комиссар и узбек с партбилетом.
В городах нас ждут. Много придётся поработать с колхозниками. В Ворошиловграде процветает частная торговля, открыты кафе-рестораны. Ходят советские и немецкие деньги. Наш червонец равен одной марке. Дороговизна. Колхозы называются общинами. Скот, птица переписаны. Резать нельзя - штраф, порка. Ходить в другое селение не разрешено - опять штраф, порка. Лётчик, которого подбили в июне в районе Ольховатки, рассказал: кладут на бочку, чтобы бить лучше было, дают пять шомполов. Если крикнешь - ещё пять. И бьют до тех пор, пока не будешь орать.
Отметился, получил аттестат, паёк. Утром 3-го случайно достались трофейные сигареты: повезу в Москву, угощу своих ребят. Съездил в ВВС - есть самолёт. Около часа Яша приносит ответ из редакции: ехать разрешено. Вместе с моей телеграммой получил и для себя. Лазарев обвиняет его в бездеятельности. Мне стало обидно и больно за него. Столько мучились и пережили, и такая оценка! Не знают наши руководители, в каких условиях протекает наша работа. Поехали на аэродром. Стоят два «Дугласа», ждут раненых. Неприятный разговор и скандальчик с майором Ивановым. Перед посадкой упал и чуть не попал под свою машину. Через час - Балашов. Познакомился с командиром полка майором Осипчуком Борисом Петровичем. Замечательный человек. 4-го весь день просидел на аэродроме - нет погоды. У нас мороз и сильный ветер, а в Москве - дождь. Всю ночь наши ходили бомбить окружённую Сталинградскую группировку. «Дуглас» забирает четыре бомбы по 250 и неплохо бомбит. Кто думал до войны, что «дуглас» и У-2 будут такими молодцами? Про ТБ-3 немцы говорят: идёт, встаёт на якорь и бомбит.
Утром 5-го мороз 18 градусов, но ветер просто страшный, трудно устоять на ногах. Часа три разогревали моторы и выруливали на старт. Лётчик ст. лейтенант Смирнов знакомил меня с системой управления самолётом. С большим трудом взлетели и через час спустились недалеко от Мичуринска. Пообедал и с попутной машиной поехал в город. Здесь также прошли дожди, мороз сковал дороги, скользко. Машина барахлит. Я уже основательно замёрз. При въезде в Мичуринск встретили партию пленных итальянцев и румын. У них обувь буквально подкована, идти трудно, падают. При свете фар видны сгорбленные, замёрзшие фигуры бывших завоевателей. Среди проходящих бабёнок находятся сердобольные.
Вот и станция. Хороший вокзал. Военный комендант работает неплохо. Порядок. Есть мягкое место. Не дождавшись отхода поезда, забрался на верхнее место и убийственным сном проспал до 6 утра.
Георгий Славгородский, школьный учитель, 28 лет, политрук, Сталинград:
2 января.
...
Все готовятся к переезду, наступил час освобождения Сталинграда. Мне показывали приказ Еременко и Рокоссовского, мне некогда было его прочитать.
И вот опять холодная и сырая землянка, незнакомые люди. Но кто знает, что они скоро станут мне так близки, как и первая компания.
Три дня работал на той стороне в хуторе, чертил карты всей фронтовой полосы. Много труда вложил и инициативы, а все же моя работа мне не нравится. Спектору понравилась. Я доволен. Одну сделал подполковнику. Хорошо живут писари в доме хозяйки, но я торопился на эту сторону, чувствовал себя неловко. Вчера читал «В тылу врага» Полякова. Я так тоже нишу и смогу написать! Мне нравится трезвый и искренний взгляд на вещи.
Много я узнал о жизни жителей хуторка. Забота о куске хлеба, о тех, кто на фронте, об очистке Сталинграда, о вещах. Женщины только говорят о нуждах по хозяйству, каждая о своем горе. И я думал: вот так, если не хуже, и моя мать живет там. А жива ли она?
Был северный ветер, выпал снежок, опять оттепель. На редкость теплая зима, говорят жители.
Волга не замерзла против района нашей дивизии - замерзла левее и правее. Правее путь короче, я хожу этим путем на ту сторону, хотя изредка постреливает немец. Хочется написать письма и отвык от этого занятия.
Вчера и сегодня у нас на бульваре оживление: наши полки снимаются и уходят в заводской район во второй эшелон наступающей дивизии. По берегу движутся туда и оттуда мелкие команды и отдельные военные, по льду Волги, по дороге едут на санях, бричках, ночью идут колонны.
Мылся в бане саперного батальона. Остался с Лебедевым и коменданткой кухни. Утром идем всем резервом на новое место, Ванюша упал от нас за 5 метров, лошади под ноги - и ничего, фугасная мина. Вернулись обратно, расположились на ночь в блиндаже автоматчиков. Попили чай невскипевший, рассказывает забавные случаи, «товарищ кошка».
Николай Попудренко, партработник, 35 лет, командир партизанского отряда из большого партизанского соединения, Брянская область:
2 января.
Примерно в 15.00 появились шесть вражеских самолетов. Несколько бомб пустили по лагерю. В штабной землянке вылетели окна. Крепко бомбили и обстреливали Каменец.
Немцы заняли с[ело] Василевку.
Ереминцы отошли в Католин.
Вечер: начальник] штаба т[ов]. Козлов и заместитель мой П.С. [Горелый] выгнали немцев из с[ела] Василевки. Было их до 300 чел[овек]. Наших 70 чел[овек]. Бежали они исключительно быстро и неорганизованно. Не успели забрать скот, свиней и барахло. По всем данным, в с[ело] Василевку привел немцев один партизан - предатель с отряда Еремина. В это время партизаны, жившие в этом селе, были пьяны.
Старуха так и заявила, что Еремин пропил Василевку.
В Каменце ранено до 20 чел[овек], в т[ом] ч[исле] ранен к[оманди]р бригады Галюга. хорош[ий] товарищ и боевой командир. Имеет орден Ленина. Ранен в обе ноги и в бок. Убито 8 чел[овек]. Разрушено более десяти жилых домов. Есть убитые и раненые старики и дети.
Тимофей Лядский, 29 лет, лётчик, пилот штурмовика Ил-2, Калининская (Тверская) область:
2 января.
Вот и наступил 1943-й. Что он нам готовит? 31-го была большая радость: возвратился капитан Щербаков. В полете снаряд повредил ему мотор. Сел у линии фронта на очень плохое поле. Сильно ударился, потерял сознание. Шесть дней о нем ничего не знали. Теперь лежит в госпитале. Итак, из пяти вернулись трое.
В последний день только что ушедшего года была плохая погода. Летали две пары.
Новый год встретил плохо. С выпивкой был легкий перебор. Не танцевал. Все наши девчонки живут в одном доме, у них всегда много гостей.
Вчера погода была плохая, но все же из нашей дивизии летало 15 самолетов. Высота облачности - до 100 метров. Шел снег. Я прервал взлет: отказал мотор.
Ирина Эренбург, дочь от первого брака Ильи Эренбурга, 31 год, с декабря 1942-го - сотрудница редакции газеты «Уничтожим врага» 5-ой Армии Западного фронта, Можайский район Московской области%
2 января.
Была у связистов. Роскошно живут, русская печь и железная переносная.
Ординарец Литвинов мне: «Разве сейчас гражданка, чтобы уговаривать выпить?» Угощали: брага и селедка, чай с сахаром и печенье. Угощали меня, остальные пили чай. Там живут три майора: два украинца и комиссар-еврей. Поцелуев - белобрысый, аккуратный. На Украине остались мать и сестра. Один брат - командир партизанского отряда под Ворошиловградом, другой - летчик, третий - на заводе в Орджоникидзе. Сам был шахтером, как отец, с 35-го года в армии связистом. Второй майор - Зинченко, глубоко сидящие бесцветные глазки, брови выбриты. Кавалерист, кадровый. Из Запорожья. «Отец у меня маленький, куда ему кавалерия! Был крестьянином». Не навещал своих с 34-го года. Прошел пять войн. Высокий, солдафон. Комиссар его дразнит: «Кавалерия работает в тылу». Зинченко лезет на стенку: «А Доватор? А Белов? На Дону что делает кавалерия?» Он действительно любит лошадей. Говорит, что кобыла выносливее коня. Как у людей. Он очень недоволен, что его назначили по хозяйственной части. В 41-м году его взвод сняли с коней и посадили на танки. Их направили на Ельню, там он получил медаль, но стыдится этого: во-первых, Ельню сдали, во-вторых, он был не на коне. «Старый я теперь, теперь бабаньки меня не любят. А вообще-то в армии женщины только помеха». Семьи никогда у Зинченко не было.
В редакцию пришла ночью. Все спали, так как не горел свет. В 2 часа ночи приходил начальник гарнизонной службы, проверял документы. Смешно, но редактору это не понравилось. Слушала радио: Вязьма, Великие Луки, Элиста. Хорошая сводка! Лукашевская рассказала о корректорше нашей газеты, которая потеряла детей, - только на передовую.
Всеволод Вишневский, писатель, 42 года, политработник, Ленинград:
2 января.
Тихо, мягкая погода... В небе - голубые просветы...
К часу дня пошел в больницу имени Эрисмана. Помимо всех консилиумов и пр.- надо проверить зубы.
Осмотрели меня два отличных челюстника-хирурга... Удалили зуб мудрости (возможно, в нем крылась причина моих головных болей). Благодарю докторов, беседуем об их практике во время войны. 12 процентов раненых - ранены в лицо, в челюсти и пр. Одному бойцу оторвало нижнюю челюсть и часть языка. Хирург решил спасти ему речь, вытянул язык и подшил его, а челюсть отчасти восстановил путем наращивания кусков кожи и жира... Боец поправился. Сейчас работает в колхозе...
Из письма жены Всеволода Азарова:
«...Я страшно волновалась при мысли о свидании Всеволода с ребенком (ребенок родился, когда отец ушел на войну). Часто я рисовала себе эту встречу, готовилась к ней, но, конечно, все вышло по-иному. Мариша (ей полтора года) ужасно оробела. На мой вопрос - кто приехал, она ответила «папа Сева», но каким голосом она это произнесла! Легкий вздох, а не слова! Отец и дочь молчали... Я не смотрела на них, но чувствовала, что Мариша волнуется не меньше отца. Она не подходила к нему в течение нескольких минут, но и не уходила... Когда он наконец решился взять ее на руки, она тихо, безропотно и совершенно растерянно терпела прикосновение незнакомых рук, поцелуи... Позже мы ей показали подарки Севы: куклу и мишку, но она не обратила на них внимания. Спать она пошла также безропотно - без обычных привычных шалостей. Лежала тихонько-тихонько и заснула, так и не проронив ни звука...
Да, дорогая, свершилось то, о чем я мечтала долгие месяцы... Я понимаю, что это огромное счастье, что тысячи женщин многое отдали бы, чтобы пережить то, что дано мне... Но я уже считаю оставшиеся до его отъезда десять - двенадцать дней...»
Слушал радио... Видимо, операции на Центральном фронте, в частности взятие Великих Лук, преследуют крупные цели. Это выдвижение в сторону Двинска... Хотелось бы полного отсечения немецких войск, перехвата Двинско-Псковской железной дороги и выхода на прибалтийские коммуникации.
На экранах кинотеатров Москвы возобновили мой и Э. Шуб фильм «Испания» (выпуск 1939 года)...
Снежно, тихо...
Сводки дают впечатление нарастания ударов, чередующихся на разных фронтах... А в резерве еще Карельский, Ленинградский, Волховский, Северо-Западный и Калининский фронты, южная часть Центрального, Брянский, часть Воронежского. Нет сомнения, что и эти силы будут использованы до весны, до распутицы. Сейчас идет планомерная гигантская южная операция и вызревает новая: видимо, окружение на Северо-Западе с целью отсечения немецких армий от восточно-прусской границы.
Подготовил доклад к собранию писателей - о ходе войны. Это некоторые мои военно-исторические размышления за последний период: о немецких и советских военных школах, доктринах; о Восточном плане немцев; о Гофмане и др.; о Гитлере и его военной «практике»...
«Альманах» в Ленинградском ССП. В доме неуютно, темно. Неведомые тетки у дверей; отдельная комната Гослитиздата, пустая бильярдная, холодная лестница. Наверху зал с елкой... Собираются туго; некоторые «обедают»... Беседовал с Кетлинской - о Зонине. Он болен, волнуется за судьбу новой книги...
«Альманах» был довольно удачный. Точные и сухие записи Груздева о действиях Кронштадтского истребительного полка... Хорошие стихи у О. Берггольц и В. Лифшица. Это вызревшее, откованное... Это берет за душу...
В. Инбер прочла несколько юмористических и шуточных стихов, милых, забавных, и внесла некоторое разнообразие.
Я поделился своими мыслями о войне: о противнике, об опыте и уроках 1914-1918 годов и т. п.
В городе - темень... Мягкая погода, выпал снег.
В булочных (в очередях) некоторые с завистью поглядывают на тех, кто уже получил хлеб... Видимо, это продолжение психоза, боязни голода, стремление скорее и больше поесть... Хотя в столовых, как говорят, изредка на столах уже остаются тарелки с недоеденным супом.
«В последний час». Взят Чернышковский (город и станция). Большие трофеи: 2 миллиона снарядов, 500 тысяч авиабомб. Наступательные бои на ряде других фронтов. В излучине Дона немцы попадают в кольца, блокируются.
Работаю... Временами - артиллерийские выстрелы...
В утренней сводке. Показания пленного унтер-офицера 6-й танковой дивизии: «Гитлер снимает части из Франции и перебрасывает их на Восток...»
Долго ли будет ждать Англия? Если Черчилль говорил о тридцати трех немецких дивизиях на Западе, то сейчас их, видимо, меньше.
Окруженные под Сталинградом двадцать две немецкие дивизии истощаются. Питание - 100 граммов хлеба; едят коней (кавалерии и обозов). Некоторые гибнут от дистрофии и холода. Живут слухами: «Нам на выручку идет генерал Манштейн. Идут танки...» Окруженные части наспех строят ряд полевых укреплений, минных полей, проволочных заграждений и т. п. Напрасно! Положение их непрерывно ухудшается.
«Daily Telegraph and Morning Post» от 2 января: «К восхищению, которое мы выражали (России) в 1942 году, прибавится соревнование с русскими в 1943 году».
Из новогодних приветствий. Л. Фейхтвангер: «Многие влиятельные круги все еще пытаются умалить роль Советского Союза в глазах всего мира. Но каждая новая победа Красной Армии помогает разрушать этот заговор...» (Здорово!) Э. Хемингуэй: «Вы спасли мир от сил варварства в 1942 году, оказывая сопротивление одни, почти без помощи...»
Урал за последнее полугодие увеличил выпуск танков, самолетов, орудий и минометов на 200-250 процентов. В десятки раз увеличен выпуск реактивных установок («катюши»). В Ленинграде налажен выпуск пятидесяти двух видов вооружения и боезапаса.
Получил испанское издание «Интернациональной литературы», № 5, где мой рассказ «В море». Там же в статье о морских писателях СССР дана краткая характеристика моей литературной деятельности и прочее...
Письмо от А. Тарасенкова - торопливое, но с некоторыми московскими подробностями.
Получил пачку новых книг и брошюр, главным образом «Советского писателя». Взял книгу покойного Е. Петрова. Мы не дружили - были очень разные, но хочется прочесть его книгу, чтобы еще что-то понять в нем...
Читаю Е. Петрова. Это чуть-чуть от «одесской школы», чуть-чуть от европейского репортажа, - это, конечно, штрихи, поверхностный рассказ, где все правильно, удачно, благополучно... Порой очень точные детали, простая проза: допрос старосты-изменника; пейзаж, сгоревшая деревня. О Севастополе общо, расплывчато... Мало конкретного материала. Многое (с репортажной ретушью) сплетается с анекдотизмом, с нарочитым обнажением своей «штатской» роли, с агитационными вставками... А рядом о Москве - острые писательские наблюдения, интересные размышления о природе войны (о запахах ее), о немецких «плановых» просчетах и пр. Минутами ощущаешь - вот документ битвы за Москву... Прорыв на «Ташкенте» так напомнил мне наш прорыв из Таллина...
Новые удары на Дону и Северном Кавказе: взяты Морозовская, Цимлянская (это замыкание третьего кольца!); взяты Нальчик и ст[аницы] Прохладная, Котля[ревская]...
Гитлер получит 30 января 1943 года - к десятилетию своего рейхсканцлерства - хорошие подарки от Красной Армии!
Дмитрий Жигунов, 37 лет, майор, после ранения работал в военных службах Ленинграда:
2 января.
Подал рапорт об откомандировании меня на фронт и в свою часть - обещали устроить.
Сколько шкурников, да при том наглых - тупых - сидят в тылах, в городе Ленинграде, и делают вид, что и они воюют, а на самом деле, только мешают, сколько ещё безобразий, путаницы и неразберихи, кажется - пора научить работать по настоящему, так нет не хотят - так видимо удобнее обделывать свои грязные делишки и ловить в мутной воде рыбешку.
Артобстрел с Урицка по улицам Ленинграда, в особенности пр. Стачек, Международный пр. - крепко выводит из строя дома и людей, сколько жертв, и сколько горя и страданий людских - нет меры, для измерения всего горя навязанной войны. Авиация противника, так же не забывает нас навестить и каждое такое посещение, ленинграду обходится дорого.
Вера Инбер, поэт, 52 года, Ленинград:
2 января.
Последний день старого года прошел не так, как я хотела. Я думала в последний день старого года сделать краткий обзор своих достижений и неудач. Перечень своих надежд. Но не успела. И сегодня не успела написать обо всем. И позавчера не успела написать о ночи непрерывных налетов. Бомба упала где-то недалеко: все содрогнулось у нас. Ничего я не успеваю.
Были мы на елке во «Второй хирургии». Я вышла читать больным и вдруг почувствовала, что сама больна. Я очень устала.
Мучает меня пятая глава. Ее не понимают и не любят. Значит, я не сказала всего, что хотела. Неужели я неудачным концом испортила поэму? А конец-то венчает дело.
Мне хочется снова или писать что-нибудь большое, или отдыхать. Читать. Я так мало читаю сейчас.
Ну, ладно! Нажаловалась, наплакалась сама себе в жилет. Достаточно.
Всеволод Иванов, писатель, сценарист, 48 лет, Москва:
2 января. Суббота.
Вечером пошел к Пешковым. Ну, тот же вежливый разговор - о тех, кто у них был вчера. Е.П. рассказала о старушке: ждала прихода немцев. У старушки 18-летняя внучка. Чтобы девочку не изнасиловали, старуха решила откупиться угощением: достала пол-литра водки и селедку. Кто-то донес. Старуху посадили. Город не взят немцами и поныне, а старуха сидит.
Умер актер Новосельцев, игравший в «А. Пархоменко» роль Быкова. У него был диабет, - а какой же возможен режим в Ташкенте?
Михаил Пришвин, 69 лет, Ярославская область, Переславль-Залесский район:
2 января.
Продолжается и в январе сиротская зима, только снег не тает, - так тепло! И понемногу, но не сильно подсыпает снежок.
Делаю, конечно, делаю все, от меня зависящее, но не все от меня зависит. Так и часы я завожу для себя, но время идет само по себе.
- Некуда идти, не к чему прибегнуть, вот и бросается народ теперь в церковь, - сказал лесничий.
- Но сущность религии, - ответил я, - не покой, а движенье.
Завожу часы для своего счета времени, но самое время идет само по себе. Так вот я все теперь делаю: конечно, делаю все, что от меня зависит, но жизнь идет сама по себе.