18 декабря. Вера Кузьмина
ОБРЕЧЕННЫЕ
Все мутно, все не так, и не понять - цветы сурепки, крестики, кресты ли...
Тех бьют на белом свете (белом, ****ь), которым слишком много разрешили,
Которым дали пьяную звезду, палящую ресницы и ладони,
И пнули:"Ну, пошел в Караганду..." - на землю проводив без церемоний.
Им дали много. Им валиться с ног (не в ноги - падать только перед солнцем).
А если много - значит, поперек.
На плечи или в руки, как придется.
Все - поперек.
Не так.
Судьба не та,
И жизнь - копейка, в Бога душу мать их.
Немного поперечин у креста.
Всего одна. Не жадничайте. Хватит.
А можно - с черной раной ножевой (ах, эти песни, не писать, не петь их) -
В сурепку забубенной головой.
Сурепка из породы крестоцветных.
Им дали много - жечь собой века, и плата им - петля, и крест, и на кол.
Они горят костром еретика, горят свечой Бориса Пастернака,
Горит сурепки яростный цветок...
И никуда не деться - порван парус.
Как все - не могут. Могут поперек.
Им дали много. Мене. Текел. Фарес.
18 декабря 2012
Все мутно, все не так, и не понять - цветы сурепки, крестики, кресты ли...
Тех бьют на белом свете (белом, ****ь), которым слишком много разрешили,
Которым дали пьяную звезду, палящую ресницы и ладони,
И пнули:"Ну, пошел в Караганду..." - на землю проводив без церемоний.
Им дали много. Им валиться с ног (не в ноги - падать только перед солнцем).
А если много - значит, поперек.
На плечи или в руки, как придется.
Все - поперек.
Не так.
Судьба не та,
И жизнь - копейка, в Бога душу мать их.
Немного поперечин у креста.
Всего одна. Не жадничайте. Хватит.
А можно - с черной раной ножевой (ах, эти песни, не писать, не петь их) -
В сурепку забубенной головой.
Сурепка из породы крестоцветных.
Им дали много - жечь собой века, и плата им - петля, и крест, и на кол.
Они горят костром еретика, горят свечой Бориса Пастернака,
Горит сурепки яростный цветок...
И никуда не деться - порван парус.
Как все - не могут. Могут поперек.
Им дали много. Мене. Текел. Фарес.
18 декабря 2012